Родители первого в России и как бы лучшего в мире Закона о СМИ, секретари Союза журналистов России, доктора юридических наук Михаил ФЕДОТОВ и Юрий БАТУРИН создали новый проект этого Закона, поскольку решили, что он должен быть ещё лучше. Сегодня своми мыслями на этот счёт делится депутат Госдумы РФ, зампред нашего профильного Комитета Борис РЕЗНИК.

Виталий  ЧЕЛЫШЕВ: сначала – общий вопрос: впечатление от нового проекта Закона о СМИ. Насколько трудно этот проект проходил предварительное согласование?

Борис РЕЗНИК:Во-первых, я считаю, что этот проект – великий праздник для отечественных СМИ. Хотя бы потому, что за 9 лет работы в Думе я видел та­­­кое огромное количество попыток пере­­иначить, затоптать, низвергнуть этот Закон, превратить его Бог весть во что! Подавалось дикое количество поправок. Каждое заседание Комитета (а они проходят еженедельно) мы отвергали до 10 всяких поправок. Предлагалось ужесточить Закон, наказывать журналистов, привлекать их к уголовной ответственности, закрывать газеты и т.д. Были указания разным организациям… Индустриальному комите­­­ту, МедиаСоюзу, другим структурам: СДЕ­­­­­­ЛАТЬ НОВЫЙ ЗАКОН О СМИ! Не выходило. Потому что они писали под себя. Например, собственники СМИ из Индустриального комитета писали Закон для себя, любимых, а не для редакционных коллективов, не для главных редакторов, не для читателей. Начали писать Закон главные редакторы – тоже только свой интерес прописывали. Это было отвергнуто. Это неприемлемо. Мы сохранили Закон в первозданном, хоть и немножко потрёпанном виде… Почему в потрёпанном? Потому что за эти годы принималось множество нормативных актов… Ну, даже новая Конституция принималась после принятия в 1991 году Закона о СМИ.

ВЧ:И избирательное законодательство менялось…

БР: Конечно. Множество разных актов. И возникли разночтения. Надо бы­­­­­­ло всё это привести в соответствие. И в данном случае, считаю, и админист­рация президента, и партия «Единая Россия», под эгидой которой создали рабочую группу, проявили мудрость. Впервые пригласили работать над Законом АВТОРОВ первого Закона о СМИ, хорошего Закона, который, один из немногих Законов, несмотря на все бури, работал и работает. И журналистика, и общество живут по нему. И то, что Михаил Александрович Федотов и Юрий Михайлович Батурин включились в дело, то, что медийное сообщество широко представлено в рабочей группе, а также люди, профессионально работающие в области права и СМИ, депутаты, представители нашего Комитета, которые раньше в журналистике работали и болеют душой за этот Закон – все вошли в рабочую группу. И создали нечто очень приличное. Во-первых, привели Закон в соответствие со всеми законодательными актами, которые были приняты и с которыми были разночтения. Очень аккуратно мы подходим к поправкам. И это понятно: авторы уродовать своё детище не будут. Мне очень понравилась позиция руководителя рабочей группы – первого вице-спикера парламента Олега Викторовича Морозова. Он очень доверительно относится к мнению профессионалов. На берегу договорились: ничего драконовского, злодейского привнесено в Закон не будет. Закон либеральный, Закон демократический, таковым он должен и остаться. Это тоже важно. И наконец… Да, мы включили в процесс тех, кто считает, что надо закон ужесточать. Мы с ними не боремся. Мы их убеждаем. Пока успешно. Будем рады любому улучшению. А кто хочет ухудшения – давайте перетягивать канат. Победит тот, кто кровно заинтересован, кто более профессионален, у кого настоящие весомые аргументы.

ВЧ:Кстати, до момента утверждения Михаил Федотов не давал нам знакомиться с проектом Закона. Боялся сглазить, наверное? Теперь на сайте СЖР уже идёт горячее обсуждение проекта.

БР:Да, концепция обсуждается. Журналистское сообщество будет рассматривать её под микроскопом. А рабочая группа действует в тесном контакте со всеми заинтересованными сторонами. Недавно министр связи Игорь Олегович Щёголев встречался с нашим Комитетом. Концепция детально обсуждалась. И получили поддержку министерства. Даже можно сказать – правительства, поскольку это профильное министерство.

ВЧ:Интернет и пресса были полны слухов о том, что разные правительственные структуры продолжают готовить законопроекты, в частности, по интернету. Теперь, после послания президента Дмитрия Медведева…

БР: …Именно президент Медведев чётко сказал, что Сеть – свободное пространство. Сеть, цифровое ТВ, кабельное пространство… И правительство попросило депутатов не вносить этот законопроект. А всё-таки я убеждён, что интернет надо как-то регулировать. Там слишком много клеветы и грязи, которую можно безнаказанно вбрасывать. Два дня назад звонит из Хабаровска мой товарищ – добрый, замечательный, честный человек, большой профессионал, он руко­­­­водит радиотелекомплексом. По­­­­местили в Сети анонимную заметку, там список тех, кто якобы берёт взятки. В списке и его фамилия. А он просто не имеет отношения ни к рекламе, ни к каким деньгам. Человек в слезах и в предынфарктном состоянии. Ну, будет искать структура «К» МВД того, кто оклеветал. Но это частный случай. А ведь есть детская порнография, экстремизм, шовинизм... Всех этих явлений не должно быть в интернете!

ВЧ:А разве нет Закона о противодействии экстремизму? Разве мало других актов, которые и так обложили Сеть? И как они работают? Блоггера Савву Терентьева за безобидный выпендрёж в собственном дневнике признают виновным в разжигании социальной розни, а некто «правитель России», вынесший пусть и скоморошеский, но смертный приговор правозащитнику, убитому подлецами-фашистами, он ни при чём?! И приговор этот уже четыре года висит на сайте «Русская республика»! Некто «верховный правитель» Владимир Попов 12 июня 2004 года приговорил к смерти питерского правозащитника Николая Михайловича Гиренко. И Гиренко расстреляли через дверь его квартиры 19 июня 2004 года. Предположим, этот приговор – фальшивка, созданная постфактум. Но если даже за ложную угрозу теракта человек может угодить в тюрьму, то здесь он прямо заявляет: этого человека приговорил я. И ничего!

БР:Вот я об этом и говорю: это должно быть на-ка-зу-е-мо!

ВЧ:Но это и так должно быть наказуемо! По ныне действующим законам!

БР:Согласен. Но согласитесь и вы, что интернет со скоростью верхового пожара охватывает все слои общества, а законодатель не успевает осмыслить это явление. Мы отстали. Впрочем, проект, о котором мы говорим, он, по-моему, корректен к интернету. А перекрывать путь криминалу в Сети всё равно нужно – хоть с помощью действующих законов, хоть с помощью новых.

ВЧ:В самом начале проекта Закона есть фраза, которая меня смутила. Проект говорит, что «поиск ЖУРНАЛИСТОМ, передача, получение им информации, учреждение»… и так далее «не подлежит ограничениям»… Но ведь и по Конституции, и по Всеобщей декларации и прав человека, и по другим отечественным и международным законам это право принадлежит любому гражданину, не только журналисту! Не ограничивает ли этот пункт права других граждан?

БР:Мы думали об этом. Но этот Закон должен обеспечить право журналиста получать и распространять информацию. Без журналиста и общество в полной мере не воспользуется своим правом.

ВЧ:О цензуре. Закон запрещает предварительное согласование пуб­­­­ли­­­­каций с должностными лицами, органами государственной власти или местного самоуправления, организациями, общественными объединениями. Но ведь такое «предварительное согласование» может быть и с бизнесом, со спонсором, с учредителем. А уж учредитель согласует свои действия с кем угодно из названного в проекте списка.

БР:Бизнес не должен вмешиваться. Его забота, его задача – прибыль. Там, где свобода печати – священная корова демократии, – там так и происходит.

ВЧ:Не всегда. Года полтора назад на сайте МФЖ я читал, что по всей Европе прошли журналистские акции, направленные на то, чтобы главные редакторы отстаивали перед издателями точку зрения журналистских коллективов (то есть общества), а не наоборот. Значит, и там есть косвенное вмешательство издателя.

БР:Что касается законопримене­­­­ния – да. Тот, кто платит, стремится музы­­­­­­ку заказывать. Вносите предложение.

ВЧ:Понимаете, здесь есть немало таких моментов. Скажем, вот пункт: «под распространением продукции средства массовой информации понимается продажа (подписка, доставка, раздача) периодических печатных изданий, вещание радио-, телеканалов (сообщение в эфир или по кабелю радио- или телепередач), иные действия, направленные на получение массовой информации неопределённым кругом лиц». Если бы дальше не было конкретизации (например, по числу пользователей кабельной сети), я бы промолчал. А так «неопределённый круг лиц» меня смутил. Или о расширении территории распространения регионального издания. Зачем запрет? Если я подпишу в Москве тувинскую газету «Центр Азии», то редакция нарушает закон?

БР:Я вот в Москве подписываюсь на газету «Тихоокеанская звезда». Ни­­­­­­­какого нарушения нет! Любое изда­­­­ние обладает таким правом. И рай­­­онку можно подписать где угодно. Вообще-то, я – не начальник, я – депу­­­тат. Но иногда, высказав раньше вре­­­­­мени свою точку зрения, я могу оказаться в ситуации навязывающего.

ВЧ:А в профильном Комитете все поддержали этот проект?

БР: Единогласно.

ВЧ:Единогласно? И г-н Шлегель тоже?

БР:Ну, у него поправки свои есть. Своеобразные поправки. Я думаю, что его предложения (как прежде было с его желанием прекращать деятельность СМИ без суда и следствия) носят запретительный характер.

ВЧ: Может, экстремистский?

БР:Я настаиваю на своём определении.

ВЧ:А какова позиция Ильи Поно­­­марёва? Он и в Левом фронте, и в круп­­­­ном бизнесе был, и в КПРФ пора­­ботал…

БР: Он здесь от «Справедливой России», и позиция его адекватна. Нормальный депутат.

ВЧ:Проект рассматриваться будет весной. Сколько времени у журналистов на внесение поправок? И каков процесс внесения поправок? Кому нужно их посылать? Вам?

БР: Я – руководитель только одной подгруппы. У нас – несколько подгрупп. В нашей – ещё Кобзон и Говорухин. Мы отвечаем за устранение внутренних противоречий, за ликвидацию норм, утративших силу, за гарантирование права журналистов на неприкосновенность, за безопасность источников информации, за приведение проекта в соответствие с федеральным законом о регулировании деятельности журналистов в зоне проведения контртеррористической операции. За другие блоки ответственны другие депутаты. Мы должны способствовать самому широкому обсуждению проекта, рекомендовать вывесить проект на всех возможных сайтах, провести встречу с руководителями крупнейших федеральных СМИ и обсуждать все поступившие предложения. Мы ничего не упустим.

* * *

P.S.Вообще-то, мы должны сказать спасибо и профильному Комитету Госдумы, и Борису Львовичу Резнику за то, что Закон о СМИ был до сих пор сохранён почти в первозданном виде. Но разглядывание под микроскопом нового проекта, о чём говорил мой со­­­­­­бе­­­­­­­­седник, уже привёл к вопросам, на которые я при первом прочтении проек­­­та внимания не обратил. Почитайте, почитайте на сайте СЖР мнение президента Фонда защиты гласности Алексея Кирилловича Симонова, там же представлена интересная публикация из «Новой газеты», к моменту, когда вы получите журнал, сообщений будет много больше.

Журналист

Иное мнение

Аккредитован, но не опасен. «Новая» продолжает обсуждение законопроекта о СМИ

Под эгидой «Единой России» подготовлен новый законопроект о СМИ. Два из трех авторов ныне действующего закона — Юрий Батурин и Михаил Федотов — взяли на себя труд внести поправки в закон, который принято считать одним из самых либеральных законов о СМИ и последним законом, который не был концептуально изменен со времен правления Бориса Ельцина.

«Новая газета» начала разговор о проекте на своем сайте 10 ноября, в день, когда рабочая группа «Единой России» представила проект своей фракции. (На сайте можно ознакомиться с мнениями Михаила Федотова и профессора факультета журналистики МГУ Андрея Рихтера.) Ожидается, что проект может быть внесен в Думу весной. Сейчас он и последующие изменения законодательства в его связи обсуждаются среди депутатов. Предполагается, что проект станет основой для принятия еще целого букета законов в сфере СМИ. Сегодня мы расскажем о том, какие поправки в базовый закон обращают на себя внимание прежде всего.

Впервые определяется, чем является лицензия на вещание, а также срок ее действия увеличивается до 10 лет (вместо нынешних пяти). Необходимостью изменить этот срок объяснялись, в частности, прежние попытки переписать закон — в бытность Индустриального комитета СМИ (под официальным началом Константина Эрнста и неофициальным — Михаила Лесина). Созданный летом 2002-го комитет попытку переписать закон провалил, а сам канул в небытие.

Но теперь появилась и еще одна идея, которая обещала появиться в проекте комитета. Боссы индустрии полагали, что именно собственник — ключевая фигура в СМИ, а закон без его упоминания — морально устаревший. Теперь признается, что в роли собственника СМИ может выступать учредитель, собственником имущества редакции может быть и редакция, и ее издатель, а главный редактор представляет редакцию (помимо прочих) и в отношениях с собственником. Изменен и пункт об уставе редакции, который должен теперь содержать положения об отношениях с собственником (его вмешательство в деятельность редакции можно оговаривать). СМИ также разрешено заключать с собственником и иные договоры.

Безусловные плюсы проекта

Существенным ограничением для СМИ, но безусловно общественно полезной можно назвать поправку, запрещающую практику так называемой джинсы. Статья 36 запрещает редакциям «взимать плату за размещение рекламы под видом информационного, редакционного или авторского материала». Объявлена война и порнографии в СМИ, которую неоднократно пытались запретить несколько составов Госдумы, неизменно вызывая ухмылку у публики. Авторы проекта дают определение порнографии (ст. 37) и запрещают «незаконное распространение и (или) рекламирование порнографических материалов или предметов» в СМИ, а также предлагают ввести уголовную ответственность за распространение и (или) рекламирование в СМИ порнографии детской.

Та же статья ограничивает и распространение «эротических изданий» (вводится новая дефиниция). Во-первых, вещатели обязаны будут предупреждать зрителей или слушателей об эротическом характере передачи и нежелательном ее прослушивании (либо просмотре) детьми до 16 лет. Указывать на эротический характер передач должны и публикаторы телепрограмм. Во-вторых, оговаривается, что продажа такой продукции должна производиться в специальных местах, которые не могут находиться «ближе 500 метров от учебных и дошкольных учреждений, молодежных центров, мест массового отдыха и отправления религиозных обрядов». В-третьих, запрещено допускать туда детей (до 16 лет) и привлекать их для распространения таких СМИ (до 18 лет). Наконец, эротическая реклама может появиться только в СМИ эротического характера.

Права не только общества, но и редакций тоже расширяются. Например, требовать от чиновников ответа на свое сообщение или материал о нарушении закона их подчиненными. Чиновники обязаны рассмотреть требование не позднее трех дней и ответить редакции до истечения двухнедельного срока (ст. 46, ч. 4, 5). Оговаривается, что аккредитация СМИ (ст. 48) может содержать квоты по числу, но она должна осуществляться открыто, разумно, равно и справедливо (ст. ч. 7) и не ставиться «в зависимость от уступок со стороны журналиста, которые привели бы к ограничению его прав и свобод» (ч. 2). Кроме того, дополнен пункт о благоприятствовании СМИ?— им должны создавать условия для «передачи информации» и «оказывать содействие в организации индивидуальных встреч и бесед с должностными лицами» (ч. 3).

Безусловным плюсом можно назвать и предложения о последующих после принятия проекта изменениях в Уголовном кодексе. Предполагается, что пункты о лишении свободы за клевету и оскорбление будут отменены.

Спорные моменты

Авторы проекта предполагают также, что поправки затронут и Уголовно-процессуальный кодекс. И свидетельский иммунитет (ст. 56), которым пользуются адвокаты, присяжные, судьи, священнослужители и члены Федерального собрания, будет также распространен на журналистов и редакторов. Впрочем, этот пункт, даже если он будет принят, не снимет ныне существующей обязанности с редакции предоставить данные об источнике информации в суде: законопроект (ст. 41, ч. 2) действующее положение оставляет в силе. (А надо бы отменить. — Ред.)

Безусловные минусы

В проекте появились и новые пункты, вытекающие из Закона «О противодействии терроризму», который вызвал множество нареканий в журналистской среде. Среди ряда ограничений (ст. 38-1 «Информирование о противодействии терроризму») есть и такое — нельзя предоставлять информацию, которая способна «затруднить пресечение террористической акции без применения силы». «Затруднения», по-видимому, должны определяться спецслужбами, что, безусловно, дает им поле для вольных трактовок. Не говоря уже о том, что журналист значительно ограничен в обязанности аккредитоваться при штабе (по проведению контртеррористической операции) и «воздерживаться от осуществления скрытых аудио- и видеозаписи, кино- и фотосъемки» (ст. 52).

И если прежде для закрытия СМИ было необходимо два предупреждения со стороны регистрирующих органов (ныне — Россвязькомнадзор), то теперь может оказаться достаточным и одного. Крайне опасный для Российской Федерации образца 2008 года пункт (ст. 16 п. 4) позволяет закрывать СМИ в случае, если они используются «для пропаганды терроризма, подстрекательства к террористическому акту, осуществления иной экстремистской деятельности». Вольница для толкователей!

Союз журналистов России