версия для печати
Введение
В искусстве неолитических племен лесной зоны Восточной Европы значительное место занимал образ птицы. Основная масса изображений птиц приходится на III тыс. до н.э. Известна как скульптурная, так и графическая передача образа птицы - изображения на керамике и петроглифы. Скульптурные изображения изготавливались из кости, кремня, глины, янтаря и дерева. Костяная скульптура, вероятно, была наиболее распространена.
Вопросы, связанные с изображениями птиц, неоднократно обсуждались в отечественной литературе прошлых лет. Для исследователей наиболее важным представлялось установить ту роль, которую играли изображения птиц в жизни древнего населения этой обширной территории. Роль птицы в хозяйстве была
весьма значительной, так как она являлась важным пищевым ресурсом. Кроме того, с птицей были связаны, вероятно, определенные мировоззренческие идеи древних обитателей лесной зоны Восточной Европы.
В настоящее время не существует сводной работы, посвященной неолитическим изображениям птиц. Наиболее полно отражена тема изображений водоплавающих птиц на керамике эпох неолита и бронзы лесной зоны Восточной Европы (Гурина, 1972; Ошибкина, 1980). В то же время, количество находок постепенно возрастает и требует создания в будущем подробной обобщающей работы. Предлагаемая публикация является шагом к созданию таковой.
Особое внимание должно быть уделено центральной части Европейской России, где сосредоточено наибольшее количество изображений птиц, преимущественно изготовленных из кости (регион Верхней Волги и Волго-Окского междуречья). Много таких изображений найдено на памятниках финала каменного века Мещерской низменности.
Создавая эту работу, мы стремились ввести в научный оборот наиболее полный комплекс материалов по заявленной тематике. Основные наши задачи состоят в реконструкции процесса изготовления, разработке морфологической систематизации и интерпретации функционального и смыслового значения изображений. Практически все исследуемые материалы хранятся в Государственном Историческом музее (Москва). Около половины изображений, рассматриваемых в этой работе, публикуется впервые. Мы выражаем искреннюю благодарность Е. Д. Каверзневой за предоставленные неопубликованные материалы.
Контекст находок изображений
В работе рассматриваются 32 находки, происходящие из раскопок ряда многослойных памятников Мещерской низменности. Этот регион расположен в центральной части Мещеры на границе Рязанской, Московской и Владимирской областей. Здесь находится система озер, связанных верховьями реки Пра (левый приток Оки в её среднем течении). Мещерские озера - мелководные, с богатыми водной растительностью прибрежными участками. Озера чередуются с многочисленными болотами, лугами, а так же лесами, главным образом хвойными. Территория очень благоприятна для обитания многочисленных животных, птицы, рыбы и, естественно, привлекала в древности племена, хозяйство которых базировалось на присваивающих отраслях экономики - охоте, рыболовстве и собирательстве.
Археологических памятников на указанной территории относительно не много, что вероятно связано с небольшим количеством достаточно высоких, пригодных для обитания, мест на берегах озер и проток. Поэтому неудивительно, что в эпохи неолита и бронзы люди селились на одних и тех же местах, оставив после себя на песчаных мещерских почвах мощные (до 2,5 метров) культурные напластования. Планомерные раскопки многослойных поселений Озерной Мещеры, проводимые экспедициями Государственного Исторического музея с середины XX века, дали богатейшие материалы по истории племен, населявших указанный регион в древности.
Изображения птиц происходят с пяти многослойных памятников (рис.1). Наиболее южным является поселение Черная Гора. Оно расположено на правом берегу озера Мартынове у его южной оконечности, где из озера вытекает Пра. На памятнике найдены разрозненные фрагменты керамики верхневолжской культуры раннего неолита. Основная масса материала связывается с поселениями рязанской неолитической культуры (к которой также принадлежит могильник) и волосовской культуры (отнесено одно погребение). К ранней бронзе относятся немногочисленные фрагменты керамики дубровичского типа. Позже, в позднюю бронзу, на этой территории функционировали поселение и могильник поздняковской культуры.
На Черной Горе найдено 10 изображений птиц, вырезанных из кости (рис. 2,1; 3,1; 4; 7). Автором раскопок И.К. Цветковой основной массив находок (в том числе и костяные скульптурные изображения) был отнесен ко второму этапу рязанской неолитической культуры (Цветкова, 1969; 1970; 1973). Никаких остатков построек указанных периодов при раскопках прослежено не было.
Напротив Черной Горы, на правом берегу озера Мартынове, находится многослойное поселение Владычинское-Береговое-L которое исследовалось в разные годы О.Н. Бадером, И.К.. Цветковой, И.В. Климковой. На памятнике найдены материалы раннего неолита (верхневолжская культура), рязанской неолитической культуры, волосовской культуры (в том числе погребения), материалы ранней бронзы (керамика дубровичского типа) (Бадер, 1971; Цветкова, 1980; Цветкова, Кравцов, 1982).
Два погребения, по сопровождавшему их инвентарю фатьяновского облика, отнесены к эпохе бронзы. В ходе раскопок прослежены ритуальные площадки волосовского времени. Среди находок есть два костяных изображения птиц. Одно (рис. 3,2) происходит из перемешанного слоя перекопа, второе было найдено в слое с волосовской керамикой (рис. 5,1).
В 14 км северо-восточнее, на берегу озера Шагара находятся многослойные поселения Шагара-I и II. Шагара-I приурочено к сужению озера в месте его выхода в озеро Великое. Памятник исследуется Е.Д. Каверзневой (Каверзнева, 1992; 1994; Каверзнева, Фоломеев, 1998). В процессе раскопок зафиксированы материалы ямочно-гребенчатого неолита, а в прибрежной части памятника -слой поселения и погребения волосовской культуры. К эпохе энеолита относятся два длинных котлована жилищ, которые разрезают более ранние слои. В их заполнении преобладает протошагарская керамика. В раннюю бронзу на памятнике была совершена большая группа погребений. В верхней части культуросодержащих слоев концентрируется керамика поздней (поздняковская культура) и финальной (сетчатая керамика) бронзы.
На Шагаре-I найдено шесть костяных изображений птиц. Два из них про исходят из волосовского коллективного погребения шести человек (№18) (рис. 5,4,5). Скульптуры лежали вместе с десятью просверленными зубами животных между тазовыми костями двух погребенных. Радиоуглеродная дата погребения - 4870±80 (ГИН 5451) (Каверзнева, 1992. С. 154,158). Остальные находки костяных изображений птиц сделаны в слое с волосовской керамикой, они найдены рядом на одном горизонтальном уровне (рис. 2,2; 3,3; 5,2,3). Автор раскопок предполагает, что на этом месте (рядом с коллективным погребением) в волосовский период была ритуальная площадка.
Рядом, через заболоченный ручей, расположено поселение Шагара-II. Оно исследовалось Е.Д. Каверзневой и А.В. Емельяновым (Каверзнева, Емельянов, 1996; Емельянов, 1996). На удаленной от берега части памятника прослежены слои с ямочно-гребенчатой неолитической керамикой. К волосовскому поселку относятся четыре больших котлована жилищ с хозяйственными площадками между ними. Два котлована разрезают неолитический слой. В верхней части культуросодержащих слоев на небольшом участке, ближе к берегу озера, зафиксирована концентрация керамики дубровичского типа ранней бронзы. Кроме того, в слоях поселения находятся погребения волосовской и поздня-ковской культур.
Раскопки памятника дани 13 изображений птиц. Одно найдено в разведочном шурфе при открытии памятника (рис. 6,7) (Фролов и др., 1976. С. 94); три -в мешанном верхнем слое (рис. 2,4,7; 3,4). В придонной части одного волосов-ского жилища найдено два изображения (рис. 6,1,2), в другом - четыре (рис. 2,5; 6,3-5). Еще три находки сделаны на примыкающих к жилищам хозяйственных площадках (рис. 2,3; 3,6; 6,6).^
Поселение Великодворье-I находится в 9 км западнее шагарских поселений и в 11 км севернее Черной Горы и Владычинского-Берегового-1. Оно исследуется с 2000 года А.В.Емельяновым. На памятнике зафиксированы три котлована жилищ волосовской культуры, которые разрезают более ранний слой с ямоч-но-гребенчатой керамикой. В придонной части одного котлована найдено костяное изображение птицы (рис. 2,5).
Таким образом, из 32 изображений птиц 17 найдены в волосовских слоях памятников на уровне пола жилищ или на хозяйственных и ритуальных площадках. Пять изображений происходят из мешаных слоев. Контекст десяти находок с Черной Горы точно не известен.
Тот факт, что большинство изображений на близких по характеру памятниках Мещерской низменности происходит из волосовских слоев, еще раз подтверждает точку зрения исследователей (Крайнов, 1978. С. 108; 1987. С. 22; Студ-зицкая, 1994. С. 70) о принадлежности этой скульптуры к волосовской культуре.
Технология изготовления
Выделение приемов обработки выполнено на основе визуального изучения материала. Специфика рассматриваемой группы костяных изделий не позволяет проследить весь процесс их изготовления и дает информацию только о заключительных этапах производства. Скульптурные изображения обработаны по всей поверхности, что затрудняет точное определение сырья, выбранного древними мастерами. Большинство изделий изготовлено из компактной массы крупных костей крупных млекопитающих. Исходя из данных массовых фаунистических определений костных остатков и костяных орудий, происходящих с рассматриваемых памятников, использовались, скорее всего, трубчатые кости лося и медведя (Андреева, 1964; Кириллова, 1996). Могли использоваться и другие кости, в том числе, млекопитающих меньшего размерного класса, на что также указывает небольшая толщина плоских и уплощенных фигурок с остатками губчатой массы на одной стороне. Одно изображение с Черной Горы выполнено из рога (вероятно, лося) (рис. 4,1).
Для оформления внешнего вида изделий использовался прием шлифовки абразивными плитками. На это указывают мелкие параллельные царапины, которые прослежены на большинстве предметов. Вначале применялась поперечная шлифовка, её следы перекрывают царапины от продольной шлифовки. На плоском изображении птицы из Великодворья-I по всему периметру хоро шо видны царапины от поперечной шлифовки, при помощи которой, видимо, и формировался силуэт птицы (рис. 2,5).
Многие изображения представляют собой птичьи головы с шеей, переходящей в стержень. Стержни этих скульптур неглубоко надрезались на конце по кругу резцом и обламывались: царапины продольной шлифовки на заготовке одного изображения резко обрываются круговой канавкой на конце стержень ка (рис. 3,5). Место облома стерженька обычно зашлифовывалось.
Затем наносились детали изображений - глаза, линия клюва, ноздри, канавка или отверстие для крепления изображений. Эти детали, как правило, разрывают царапины от шлифовки. Канавка для крепления и линия клюва выполнялась резцом или резчиком: на стенках канавок в некоторых случаях прослеживаются продольные царапины; канавки имеют V-образное сечение -их стенки сходятся. У одного изображения (рис. 6,5), вероятно, уже после того как была прорезана линия клюва, выполнены поперечные ей нарезки: тонкие, но четкие надрезы на этой скульптуре не заполнены костной массой в месте пересечения канавки клюва.
Глаза и отверстия для крепления, вероятно, выполнялись кремневыми сверлами. Глаза высверлены неглубокими ямками, они имеют достаточно правильную круглую форму и округлое дно. Внутри ямок глаз прослеживаются спиралевидные царапины. Возможно, вначале отверстия намечались (чтобы сверло не соскочило в начале сверления). Так у одного изображения (рис. 6,5) глаза совсем маленькие, неправильной формы с параллельными царапинами на дне, выполнены тонким острым орудием. В одном случае древний мастер допустил ошибку (рис. 6,3) и ямки глаз сошлись. Ноздри на клюве птицы показаны на одном изображении (рис. 5,2) совсем маленькими округлыми просверленными ямками. На другом (рис. 4,7) - по пять маленьких округлых ямок с каждой стороны высверлено прямо по канавке клюва.
Отверстия для крепления двусторонние. С двух сторон сверлили даже тонкую плоскую скульптуру. Окружности сверлин не всегда точно совпадают, диаметр отверстий немного сужается в глубине кости. У одной фигурки отверстия имеют подовальную форму (рис. 2,1).
После оформления деталей изображений изделия полировались. На это указывают подполированные края сверлин и канавок. На самом острие клюва снизу, где прорезанная канавка выходит на поверхность у некоторых изображений, она также заполирована. Костяная скульптура полировалась по всей поверхности, но особенное внимание уделялось голове и клюву изделий. У одного изображения (рис. 6,4) нарезки на линии клюва заметны только при очень внимательном осмотре изделия - они заполированы.
Абсолютное большинство изображений авторы считают законченными, о чем свидетельствует их тщательная заполированность. Два предмета, вероятно, являются заготовками (рис. 2,5; 3,5), так как полировка на них отсутствует.
У одного поврежденного изделия хорошо заполированная голова птицы переходит в небрежно обработанную уплощенную часть с грубыми глубокими следами абразивной шлифовки. Возможно, эту скульптуру пытались переделать после того, как она сломалась (рис. 7).
В целом анализ следов изготовления костяных изображений птиц показывает применение одинаковых приемов обработки кости в строго определенной последовательности для всего материала. Это может свидетельствовать о сложившихся традициях процесса изготовления костяных изделий в конце каменного века у населения Мещерской низменности.
Достаточно точно выдержанная симметрия большинства изображений, отсутствие значимых изъянов, полученных в результате их изготовления, отражает мастерство древних косторезов, прекрасно знавших как обработку кости, так и видовые особенности изображенных птиц.
Классификация изображений
Предлагаемая классификация построена на взаимовстречаемости значений следующих признаков:
1) Общая форма изображения;
2) Проработка деталей изображения.
Первый признак - общая форма изображений - характеризуется двумя значениями: полнофигурное и парциальное изображение.
В полнофигурном изображении фигура птицы передана целиком: показана голова, шея, расширяющаяся при переходе в туловище, и само туловище. Ноги показаны коротким выступом; таким же образом показан хвост, если он присутствует.
В парциальном изображении передана лишь часть фигуры: голова птицы и шея, которая переходит в стержень, на конце которого оформляется крепление. Второй признак - проработка деталей изображения - может быть определен двумя значениями: наличие деталей и отсутствие. Учитывается наличие у изображения хотя бы одной из двух перечисленных ниже деталей: глаза (свер-лины), рот (прорезанная линия). У некоторого количества экземпляров все вышеперечисленные детали отсутствуют. Группы изображений.
На основе значений этих двух признаков может быть выделено три группы изображений.
Группа 1 насчитывает 5 экз. (рис. 2). Это полнофигурные изображения без проработанных деталей.
К группе 2 относится 7 экз. (рис. 3). Она представлена парциальными изображениями также без проработанных деталей.
Группа 3 насчитывает 19 экз. (рис. 4; 5; 6). В нее входят парциальные изображения с проработанными деталями.
Одно изображение (рис. 7) не представляется возможным включить ни в одну группу.
Таким образом, на основе предложенной классификации можно говорить о том, что население Мещерской низменности финала каменного века использовало три разных модели передачи образа птицы.
Для первой модели (группа 1) характерно изображение фигуры птицы целиком. Эти изображения плоские; основной акцент в них сделан на проработку силуэтной линии, но при этом детали отсутствуют. Вторая модель (группа 2) представлена парциальными объемными изображениями, которые являются, несомненно, завершенными изделиями (так как они тщательно заполированы), выполненными без проработки каких-либо деталей. Третья модель (группа 3) объединяет парциальные изображения птиц, для которых характерны объемные формы и проработка деталей: глаз и линии рта. В них отражено стремление к тщательной детализации образа. В редких случаях у изображений имеются мелкие поперечные насечки на линии рта, которые, возможно, передают особенности строения клюва некоторых пород птиц (рис. 4,3; 6,5), или ноздри (рис. 5,2).
Сопоставляя изучаемые изображения с известными нам материалами из других регионов, можно лишь подтвердить мнение С. В. Студзицкой, которое заключается в том. что парциальным костяным изображениям птиц Мещерской низменности в морфологическом плане наиболее близки материалы волосовских памятников Николо-Перевоз, Маслово Болото (Московская область), Волосово (Владимирская область) (Студзицкая, 1994. С. 69).
Верхневолжские памятники Сахтышской группы (Ивановская область) представлены как парциальными, так и полнофигурными изображениями (Крайнев, 1987; 1992).
Полнофигурные плоские изображения преобладают среди остальных изображений птиц в Восточной Прибалтике (Loze, 1983). Их туловища имеют достаточно плавные очертания, близкие к листовидным (Jaanits, 1957). У прибалтийских изображений много общего с мещерскими: сквозные отверстия для крепления, отсутствие проработки деталей и, наконец, близкие размеры. Однако, для некоторых мещерских изображений характерно подпрямоугольное туловище и более угловатые очертания (рис. 2,1,2). То же можно отметить и у верхневолжских полнофигурных изображений (Крайнев, 1992. С. 98-99).
Функциональное назначение изображений
Говоря о костяных изображениях птиц нельзя оставить в стороне вопрос о том, как конкретно использовались эти вещи.
Исследователи не раз высказывали свои соображения относительно функции обсуждаемых здесь изображений, исходя из наличия креплений (Цветкова, 1969. С. 32; Студзицкая, 1994. С. 70). Их мнения в основном совпадают: изображения птиц украшали одежду (нашивались или подвешивались), либо использовались как отдельные подвески или в составе ожерелий.
Крепления мещерских изображений оформлены разными способами. Для полнофигурных характерны исключительно сквозные горизонтальные отверстия (количество их в одном изображении может быть от одного до трех). У одного незаконченного изображения (рис. 2,5) крепление отсутствует.
У парциальных изображений четко выражен стержень, в который переходит шея птицы. На его конце выделены крепления разных форм. Наиболее распространена одиночная кольцевая канавка (8 экз.). Менее распространенными формами крепления для этих изображений являются: утолщение конца стержня (4 экз.) и сквозное отверстие (4 экз.), обычно, вертикальное, а в одном случае -горизонтальное. У некоторых изделий крепление отсутствует (3 экз.).
Мы видим разнообразие в оформлении креплений, хотя картина соотношения их основных форм, к сожалению, не является объективной, так как у значительного количества парциальных изображений стержень обломан (7 экз.).
На возможные варианты использования скульптур птиц указывают следующие данные.
В некоторых погребениях неолитического времени найдены наборы украшений из просверленных зубов разных млекопитающих (лося, медведя, бобра, куницы и др.). Обычно их находят в районе груди и шеи или пояса погребенных. О том, что костяные изображения птиц могли входить в подобные наборы, свидетельствуют следующие находки:
1) В Шагарском могильнике (Шагара 1) в коллективном погребении № 18 между тазовыми костями двух погребенных на дне могильной ямы найдены два парциальных изображения птиц (рис. 5,4,5) и десять подвесок из просверленных зубов млекопитающих (Каверзнева,1992. С.154).
2) В могильнике Тамула (Эстония) в мужском погребении № 19 (поздний неолит) в районе шеи погребенного располагались два одинаковых полнофигурных уплощенных изображения птиц с креплением в виде двух отверстий совместно с подвесками из просверленных зубов млекопитающих (Jaanits, 1957).
В Мещерской низменности известно еще три погребения с наборами украшений из зубов животных, все они найдены на Черной Горе. В коллективном захоронении №6 и погребении № 24 наборы таких украшений найдены под тазовыми костями погребенных, а в коллективном захоронении №1 восемь резцов лося со сверлинами были разбросаны среди беспорядочно лежащих костей (здесь же находилась антропоморфная фигурка) (Цветкова, 1985. С. 89-91). Еще одно погребение с набором украшений в бассейне Оки найдено на стоянке Володары (Горьковская область). В волосовском парном захоронении №3 под тазовыми костями одного погребенного находилось 12 привесок из резцов лося. (Цветкова, 1990. С. 38).
Таким образом, во всех известных к настоящему времени ненарушенных погребениях с наборами украшений в рассматриваемом регионе эти украшения находились в районе тазовых костей погребенных. Вероятно, подобными наборами могла украшаться одежда в районе пояса. Это убедительно прослежено на материалах (хотя и более раннего) Оленеостровского могильника на Онежском озере (Гурина, 1956. С. 140).
Абсолютное большинство скульптур птиц происходит из поселенческих слоев рассматриваемых памятников. Это объединяет их с другими, более многочисленными типами украшений. Очевидно, что все эти предметы использовались в повседневной жизни и попадали в культурный слой в случае поломки (много сломанных экземпляров) или утери, а не относились исключительно к деталям погребального убранства.
Среди рассматриваемого материала выделяются крупными размерами два изделия, оформленные объемными изображениями птичьих голов (рис. 3,1; 6,7). Стержень имеет подковообразное сечение и завершается креплением в виде утолщения. Аналогичные изделия были встречены на верхневолжских и окских памятниках волосовской культуры (Ивановское VII, Волосово). Существует мнение, высказанное Д. А. Крайневым, о том, что мы имеем дело с культовыми предметами фаллического характера (Крайнов, 1992. С.104-105).
Возможные подходы к интерпретации изображений
Материалы по этнографии народов Урала и Сибири свидетельствуют о том, что с представлениями об умирании и оживании природы был тесно связан культ перелетных водоплавающих птиц (Косарев, 1988. С. 103). О почитании водоплавающей птицы в неолите исследователи сообщали не один раз. Н. Н. Гурина связывала культ перелетных водоплавающих птиц у северного неолитического населения с тем огромным экономическим значением, которое по ее мнению имела охота на птицу ранней весной (в особенно голодное для людей время), когда птицы прилетали, а также поздней весной в период линьки. Изображения птиц на керамике неолита и бронзы, а также в петроглифах, по предположению исследователя, являлись свидетельством существования и широкого распространения этих представлений (Гурина, 1951, С. 112).
Несомненно, охота на птицу имела определенное хозяйственное значение для населения Мещерской низменности в конце каменного века. Птица давала мясо и перо; некоторые типы изделий часто изготавливались из костей птиц. Среди орудий труда - это проколки и кости с кольцевыми канавками на диафизах, которые применялись для разминания сухожилий; среди украшений -пронизки. Из костей птиц выполнены флейты, найденные на Черной Горе, Шагаре-П и Владычинском поселениях (определения проведены А.А. Карху). Таким образом, изготовление костяных изображений птиц могло быть приурочено к неким обрядам магического характера, направленным на приумножение птицы и (или) обеспечение охотничьего успеха.
На возможную связь этих изображений с важнейшими идеями мировоззрения (такими как жизнь и смерть) через совершение определенных ритуалов (действий) указывают следующие находки:
два изображения со стоянки Черная Гора (рис. 2,1; 3,1) были покрыты красной охрой (Цветкова, 1969. С. 34);
у двух изображений стоянки Шагара 2 (рис. 6,3,4) красная охра сохранилась в сверлинах глаз. (Данные зафиксированы впервые.)
Важное значение охры в первобытном мышлении и ритуальной практике, в частности, ее связь с идеей жизни, неоднократно подчеркивалось исследователями (см. например: Столяр, 1985). Являлась ли «обработка» охрой изображений птиц постоянной, или применялась лишь для определенных изображений или в особых случаях, сказать затруднительно.
Вероятно, образы птиц были связаны не только с охотничьей ритуальной практикой, но и с охранительной магией. В целом, их значение могло быть разноплановым.
Образы птиц несомненно находили отражение в мифологии обществ финала каменного века. Отражением древнего космологического мифа о появлении мира из утиного яйца традиционно считается первая руна «Калевалы» (Калевала, 1979). Птицы-первопредки широко известны в представлениях различных народов мира, в частности, у палеоазиатских народов (Мелетинский, 1979). При всем широком диапазоне возможных значений птичьего образа само создание, «изображение мифических предков, образов этиологических и космологических мифов, должно было способствовать устойчивости мира, изобилию, благу» (Антонова, 1980. С. 52).
Мы не можем определенно утверждать, что изучаемые нами изображения птиц имели отношение к тотемистическим представлениям. Снова обращаясь к материалам по этнографии народов Урала и Сибири, необходимо упомянуть, что образ птицы мог иметь такое значение. В качестве тотемов родов и отдельных родовых групп у разных народов Урала и Сибири почитались самые различные породы птиц, в частности, орел, ястреб, глухарь, журавль, ворон, лебедь, гоголь, филин (Косарев, 1988. С. 103).
Итак, мы вплотную подошли к вопросу о том, какие именно птицы были воплощены в изучаемых нами костяных изображениях Мещерской низменности. Изображения различаются по форме клюва и пропорциям головы:
1) клюв прямой, постепенно сужающийся к концу; по длине превосходит длину головы;
2) клюв прямой, уплощенный (хорошо просматривается при взгляде сверху), примерно одинаковый по своей ширине от основания до кончика; по длине также превосходит длину головы;
3) клюв конический, крючковатый, сужающийся к концу; по длине не превосходит длину головы, обычно заметно ей уступает.
Опираясь на ранее предложенную исследователями видовую интерпретацию уже известных костяных изображений птиц (Цветкова, 1969. С. 32; Студ-зицкая, 1994. С. 69; Каверзнева, Емельянов, 1996. С. 56), мы считаем возможным высказать свою точку зрения на основе приведенных выше различий. Итак, в костяных изображениях воплощены:
1) перелетные болотные птицы (среди них могут быть, например, кулик, цапля и журавль) (13 экз.);
2) перелетные водоплавающие птицы (возможно, утка, гусь, лебедь) (6 экз.);
3) неперелетные лесные птицы (вероятнее всего, глухарь) (12 экз.). Одно изображение не учтено, так как у него утрачена голова.
Таким образом, население Мещерской низменности финала каменного века изображало различные по местам обитания виды птиц. По всей видимости, природные условия этого региона являлись вполне благоприятными для этих видов.
Следует обратить внимание на то, что лесные неперелетные птицы составляют весьма значительную часть изображений птиц Мещерской низменности. Этот факт вероятнее всего свидетельствует о том, что достаточно важное место в хозяйстве и представлениях древних обществ этого региона занимала
именно лесная птица. Совершенно особый образ жизни и поведение лесных птиц, несомненно, определяли специфику идеологических представлений, связанных с ними.
Заключение
Для изображения птиц в костяной скульптуре волосовское население Мещерской низменности руководствовалось тремя моделями, определявшими форму изображений и степень детализации образов. Наибольшее распространение получили парциальные объемные изображения с проработанными деталями - наиболее реалистичные в художественном плане.
Весь комплекс рассмотренной скульптуры обнаруживает единство в технологической схеме изготовления изображений, в серийности на разных памятниках, в передаче разных (по местам обитания) видов птиц во всех выделенных моделях изображений. Особое внимание привлекает распространенность изображений лесной неперелетной птицы.
Костяные изображения птиц, вероятнее всего, являлись деталями костюма или отдельными украшениями и использовались как в повседневном обиходе, так и в погребальном убранстве. Их смысловое значение скорее всего было связано с охранительной или охотничьей магией.
Изображения птиц широко распространены и характерны для финала неолита лесной зоны Восточной Европы. Наибольшее сходство по всем рассмотренным аспектам скульптуры птиц Мещерской низменности находят на воло-совских памятниках Верхней Волги.
Ярко выраженной особенностью искусства волосовского населения Мещеры является абсолютное преобладание образа птицы в ряду зооморфной скульптуры. Почитание птицы, как водоплавающей и болотной, так и лесной, было, по всей видимости, очень развито в этом регионе.
Список литературы
Андреева Е. Фауна древней стоянки Черная Гора // Бюллетень Московского Общества испытателей природы. Т. 79. Отд. биол. Вып. 4. М., 1974.
Антонова Е.В. К реконструкции мировосприятия обитателей Анатолии (на материалах Чатал-Хююка) // Идеологические представления древнейших обществ (тезисы докладов). М., 1980.
Бадер О.Н. Погребения на Владычинской стоянке и вопрос о фатьяновской бронзе // СА 1971. №1.
Турина Н.Н. Поселения эпохи неолита и раннего металла на северном побережье Онежского озера // МИА. 1951. №20.
Турина Н.Н. Водоплавающая птица в искусстве неолитических лесных племен // КСИА 1972 Вын.131.
Емельянов А.В. Археологическая коллекция из раскопок Шагары-Н // Тезисы докладов Отчетной сессии Государственного Исторического музея по итогам полевых археологических исследований и новых поступлений в 1991-1995 гг. М., 1996.
Каверзнева Е.Д. Шагарский могильник конца TII - начала II тысячелетия до н.э. в Центральной Мещере // РА. 1992. №2.
Каверзнева Е.Д. Керамика Озерной Мещеры эпохи энеолита - ранней бронзы // Древности Оки / Труды ГИМ. Вып.85. М., 1994.
Каверзнева Е.Д., Емельянов А.В. Предметы искусства и украшения с поселения Шагара-Н в Озерной Мещере // Археологические памятники Окского бассейна. Рязань, 1996.
Каверзнева Е.Д., Фоломеев Ь.А. Радиоуглеродная хронология памятников эпохи неолита - ранней бронзы Озерной Мещеры // Археологический сборник / Труды ГИМ. Вып. 96. М, 1998.
Калевала. Карело-финский эпос:. Л., 1979.
Кириллова И.В. Фауна поселения Шагара-П // Тезисы докладов Отчетной сессии Государственного Исторического музея но итогам полевых археологических исследований и новых поступлений в 1991-1995 гг. М., 1996.
Косарев М.Ф. Человек и живая природа в свете сибирских этнографических и археологических материалов // Некоторые проблемы сибирской археологии. М., 1988.
Крайнов Д.А. Кремневые и костяные скульптуры из стоянок Верхнего Поволжья //Древняя Русь и славяне. М., 1978.
Крайнов Д. А. Волосовская культура // Эпоха бронзы лесной полосы СССР. Археология СССР. М., 1987.
Крайнов Д.А. Русская равнина. Центр // Искусство каменного века (лесная зона Восточной Европы). М., 1992.
Мелетинский Е.М. Палеоазиатский мифологический эпос. Цикл ворона. М., 1979.
Ошибкина С.В. Об изображениях птиц на керамике эпохи бронзы в Восточном Прионсжъе // КСИА. 1980. Вып.161.
Столяр А.Д. Происхождение изобразительного искусства. М, 1985.
Студзицкая С.В. Особенности духовной культуры волосовских племен // Древности Оки / Труды ГИМ. Вып. 85. М., 1994.
Фролов А.С., Трусов А.В., Сорокин А.Н. Разведки в Мещере // АО 1975. М., 1976.
Цветкова И..К. Украшения и скульптура из неолитического поселения Черная Гора // Экспедиции ГИМ. М.,1969.
Цветкова И.К. Племена рязанской культуры // Окский бассейн в эпоху камня и бронзы / Труды ГИМ. Вып.44. М., 1970.
Цветкова И.К. Неолитические племена рязанского течения реки Оки // Этнокультурные общности лесной и лесостепной зоны Европейской части СССР в эпоху неолига. Л., 1973.
Цветкова И.К. Погребения на стоянке Владычинская-Береговая // Труды ГИМ. Вып. 51. М., 1980
Цветкова И. К., Кравцов А.Е. Керамика неолитической стоянки Вдадычинская-Береговая-1 // СА. 1982. №2.
Цветкова И.К. Черногорский неолитический могильник // Новые материалы по истории племен Восточной Европы в эпоху камня и бронзы / Труды ГИМ. Вып. 60. М.. 1985.
Цветкова И.К. Погребения на стоянке Володары // Проблемы археологии Евразии. Труды ГИМ. Вып.74. М., 1990.
Jaanits L. Neue graberfunde auf dem spatneolithischen wohnplats Tamula in Estland // SMYA -FFT. 1957. №58.
Loze I. Akmens laikmeta maksla Austrumbaltija. Riga, 1983.
admin
Утверждено
О проекте
