Рязанское дворянство и его усадьбы

На протяжении всей истории Российской империи правящим сословием являлось дворянство, которое вплоть до 1917 года играло важную роль и в жизни Рязанской губернии. Ведущая роль дворянства в экономической, социальной и культурной жизни наиболее ярко проявлялась в период с середины XVIII века до середины XIX века.

Начальной вехой этого периода считается появление двух важнейших документов, определивших правовой статус дворянства как правящего сословия, Манифест о вольности дворянства 1762 года и Жалованная грамота дворянству 1785 года.

Конец традиционному укладу жизни российского дворянства, теснейшим образом связанному с крепостным правом, положила крестьянская реформа 1861 года. Последнюю точку в существование российского дворянства поставили бурные события 1905 и 1917 годов.

Российское дворянство, начиная с эпохи Петра I, делилось на потомственное и личное. По числу проживающих на ее территории потомственных дворян Рязанская губерния стояла (не считая двух столичных губерний) на втором месте после Смоленской. В родословную книгу Рязанской губернии к концу XIX века было внесено около 2300 родов потомственных дворян. К середине XIX века численность потомственного дворянства составляла около 11 тысяч человек обоего пола.

Личное дворянство, в отличие от потомственного, не передавалось по наследству. Его получали все гражданские чиновники и военные недворянского происхождения, получившие чин XIV класса. Они не имели права владеть населенными имениями, принадлежать к губернскому и уездному дворянскому обществу и участвовать в дворянских выборах. К 1858 году личных дворян в Рязанской губернии было около 2 тысяч человек обоего пола, то есть в пять раз меньше, чем потомственных.

Численность дворянства обеих категорий в разных уездах сильно различалась: в середине XIX века самым многочисленным оно было в Пронском уезде (2194 человека), а самым малочисленным – в Егорьевском (232 человека).

Большинство потомственных дворян проживало до отмены крепостного права в сельской местности. Численность дворян, постоянно живших в городах, в дореформенную эпоху была незначительна. Как правило, это были представители местного чиновничества, в большинстве – личные дворяне.

Манифест о вольности дворянства 1762 года освободил поместное дворянство от обязательной государственной службы и позволил постоянно проживать в поместьях. Численность поместий в Рязанской губернии на протяжении 1780–1850-х годов составляла около 8 тысяч.

Помещики владели к середине девятнадцатого столетия 2,5 миллионами десятин земли, на которых располагались 439 сёл, 1973 деревень, 26 хуторов, проживало 357 тысяч крепостных крестьян мужского пола и 35 тысяч душ дворовых людей.

Поместья значительно различались по количеству земли и числу крепостных душ, и соответственно среди помещиков существовала значительная имущественная дифференциация. В середине XIX века мелкопоместными считались владельцы от 20 до 100 душ, среднепоместными – от 100 до 500, крупнопоместными – имевшие 500 и больше крепостных.

Особенностью Рязанской губернии было небольшое количество крупных поместий – около 60. Крупнопоместные дворяне, как правило, владели не одним поместьем с большим количеством крепостных душ, а несколькими средними и мелкими, расположенными в разных уездах, а часто и разных губерниях страны. Дворянская аристократия большую часть времени проводила в столицах и за границей, редко посещая свои поместья. На территории Рязанской губернии поместья имели богатейшие и известнейшие семейства России – Воронцовы, Гагарины, Долгорукие, Демидовы, Нарышкины, Чернышевы, Шуваловы, Шереметевы, Юсуповы и другие.

Подавляющая часть (90 % в 1815 году, 81 % в 1857 году) поместий на территории Рязанской губернии (рязанских усадеб) относилось к числу мелкопоместных, но и среди них существовала значительная имущественная градация. Процесс обнищания, активно проходивший в первой половине XIX века, привёл к тому, что к 1857 году около 700 дворянских семей имели не более 10 душ крепостных, а около 400 семей вообще не имели крепостных и вели земледельческое хозяйство самостоятельно. «Само собой разумеется,– писал А.Д. Галахов,– что мелкие помещики самою бедностью поставлены были в необходимость трудиться. Один из таких, К.И. Толмачев, несмотря на полковничий чин и Владимирский крест, исправлял все полевые работы вместе со своим сыном и двумя работниками».

Центром любого поместья являлась дворянская усадьба. Возникнув первоначально как жилой и хозяйственный комплекс частного землевладельца, с середины XVIII века она приобрела ряд новых функций. Для российской провинции дворянская усадьба длительное время была не только хозяйственно-экономическим, но и социально-административным и культурным центром. Именно здесь происходил тот синтез отечественных традиций и западноевропейского влияния, который и породил «золотой век» русской культуры.

В старинных сёлах в начале XVIII века часто встречались чересполосные владения нескольких дворянских семейств и, соответственно, несколько помещичьих усадеб, рядом с которыми размещались и усадьбы их крепостных крестьян. Во второй половине XVIII века барские усадьбы начали строить в отдалении от населенного пункта, выбирая для этого живописные места. Сельское поселение, в котором или рядом с которым имелась усадьба, но не было церкви, именовались сельцом, часто получавшим название по фамилии или имени владельца.

Основу жилища мелкопоместных дворян составляла типичная для русских комбинация деревянных срубных конструкций, в которой сохранялось деление на зимнюю и летнюю половину. По мере необходимости к дому делали различные пристройки. Выходец из Рязанской губернии, известный путешественник П.П. Семенов (Тян-Шанский) следующим образом описывал построенный в 1780-е годы дом своего деда: «...старый наш дом, как и большая часть домов достаточных помещиков того времени, деревянный, одноэтажный, с тесовою крышею, но довольно обширный и расползающийся в разные стороны вследствие неоднократных пристроек».

Зажиточные и просвещённые помещики строили дома, используя опыт западноевропейской архитектуры. Как правило, это был двухэтажный деревянный дом, раскрашенный под кирпич. Вокруг дворянского дома обычно располагались сад и цветник, размеры которых зависели от благосостояния и культурных запросов владельца. Под влиянием столичного опыта стали разбивать парки, первоначально во французском, затем в английском стиле. От самой усадьбы к проезжей дороге обычно вела аллея, которую обсаживали липовыми деревьями. Для водоснабжения выкапывали колодец или пруд, но для питья и приготовления пищи предпочитали использовать ключевую воду. Составной частью усадьбы являлись хозяйственные постройки.

Примером типичной усадьбы Рязани помещика средней руки в 1840-е годы может служить поместье Карцево Зарайского уезда, в котором проживала семья из пяти человек: отец, мать, две дочери и незамужняя сестра хозяйки. Дом, построенный дедом хозяйки накануне 1812 года, выглядел следующим образом. В середине дома располагался большой и высокий зал с балконом-террасой, на который вели стеклянные двери. С каждой стороны зала было по два больших окна, по бокам – по две двери. Одна вела в прихожую, которая была одновременно «лакейской». На противоположной стороне – такая же дверь в девичью, которая всегда была закрыта и задвинута столом. Рядом с каждой из этих дверей было еще по одной маленькой двери: одна в коридор и спальню матери, с противоположной стороны – в столовую. Напротив балконной двери – большие створчатые двери вели в гостиную, в которой был выходящий в сад балкон, по бокам которого находились огромные «итальянские» окна. Размещавшиеся по бокам зала столовая и спальня были ниже его, и над ними размещались «два верха». На одном из них, который находился над спальней матери и девичьей, были три комнаты. В средней из них была лестница на чердак и окно в сад. В ней стоял большой деревянный ларь – «коник», на котором спала крепостная няня. В соседней комнате жила незамужняя сестра хозяйки и одна из дочерей. В третьей – младшая дочь и гувернантка, в ней же у окна в сад стоял стол для учебных занятий детей. Второй верх занимали две комнаты, одна из них служила «кабинетом» покойному деду, в ней стояли книги. Под «кабинетом» располагались столовая, спальня отца, диванная и «образная». С одной стороны дома был луг, на котором размешались кухня и надворные постройки (конюшня, каретный сарай, ледник, погреб). С другой стороны к нему примыкал сад, в центре его находился цветник, окружённый сиренью и жасмином. На клумбах росли пионы, желтые лилии. По саду вела дорожка, обсаженная розовыми и белыми розами. Сад завершался сиреневой беседкой с дерновыми скамейками. В ней летом варили варенье. Дальше под обрывом бежал ручек, за ним был родник, откуда брали воду для питья и приготовления пищи. Окружённый забором сад примыкал и к задней части дома. Справа от балкона шли грядки цветов, за ними росла белая сирень, малина, яблоневые и грушевые деревья, за которыми располагалась беседка из хмеля, в которой стояли стол и деревянные лавки и куда летом никогда не попадал солнечный свет. Направо от балкона располагались парники, в которых росли ранние огурцы, летом – арбузы, дыни, тыквы. За ними – вал со спаржей, далее – дорожки, обсаженные смородиной и крыжовником, беседка из акации. Пчельник. Внизу у речки располагалась баня. Напротив дома шла проезжая дорога, за ней находился скотный двор, на котором стояли избы для дворни и «катухи» для свиней и домашней птицы. Для крупного скота был отдельный скотный двор в соседней деревне. За скотным двором шли огороды, берёзовая роща, гумно с ригой и сараем для сена.

На протяжении второй половины XVIII и первой половины XIX веков на территории Рязанской губернии был создан ряд выдающихся усадебных комплексов, воплотивших в себе лучшие достижения отечественной и мировой культуры. Это ансамбль в псевдоготическом стиле в селе Красном Михайловского уезда, построенный по проекту В.И. Баженова, созданный в 1790-е годы по проекту В.П. Стасова усадебный комплекс в селе Истье Пронского уезда (ныне Старожиловский район), усадебные комплексы начала XIX века в селе Стенькино Рязанского уезда (ныне Рязанский район) и в селе Большая Алешня Ряжского уезда.

В крупных рязанских усадьбах (усадьбах рязанской области), кроме владельца и членов его семьи, обычно проживало значительное количество посторонних людей. Это были «приживальщики» из числа бедных родственников или соседей. Они выполняли домашние и хозяйственные поручения, были компаньонами хозяина и хозяйки, или просто – иждивенцами, которые кормились за счет хозяев. Их присутствие в доме являлось в глазах самих хозяев и окружающих свидетельством высокого социального статуса владельца усадьбы.

Каждый мало-мальски состоятельный помещик старался содержать штат дворни, в число которой входили кормилицы и няньки, камердинеры и горничные, повара, кухонные девки, кучера, садовники. Помимо определённых домашних обязанностей дворовые под присмотром хозяйки и хозяина занимались домашними промыслами: девушки – ткачеством, прядением, вышивкой, разного рода домашними заготовками, мужская часть дворни – изготовлением изделий из кожи и дерева. Большая часть этой продукции предназначалась для потребления жителями усадьбы, излишки продавались. Наиболее состоятельные и рачительные хозяева отправляли молодых крепостных в Москву или губернский город для обучения ремеслам, получения специального образования (лекарей, садовников, артистов для домашних театров).

Число дворни у большинства помещиков, как правило, далеко превышало хозяйственные потребности любого поместья. Долгое время это считалось нормой, а патриархальное хозяйство позволяло без особого труда содержать большое число дворовых. Так, в середине XIX века А.Д. Галахов, вспоминая о доме своих родителей, небогатых помещиков Сапожковского уезда, писал: «Дворня наша, в сравнении со всем имуществом, была несоизмеримо велика, и между тем ни батюшка, ни матушка не думали поубавить ее. ...На многих служителей возложены были такие нетрудные обязанности, что все они могли быть исполнены десятилетним мальчиком: один стоял у притолоки в зале, другой сидел на скамье в передней, третий употреблялся на посылки из кухни и обратно. Неуменье распределить занятия и привычка делать чужыми руками то, что чрезвычайно легко сделать собственными силами, как будто оправдывало необходимость многочисленной прислуги. Слуга или девка наливали квас в стакан, когда и стакан и бутылка с квасом стояли у нас под носом; они подавали носовой платок, лежащий на соседнем кресле и бежали через пять комнат снять нагар с той свечи, которая находилась от нас вместе со щипцами в расстоянии двух вершков». Такая нарочитая бездеятельность хозяев усадьбы делала их повседневную жизнь размеренной, спокойной, отличной от напряжённых трудовых будней их крестьян.

Повседневная жизнь и развлечения провинциального состоятельного дворянства, конечно же, были не лишены блеска и роскоши, но далеко уступали столичной аристократии. И совсем ни в какое сравнение с последней не шла скромная жизнь мелкопоместного дворянства.

За редчайшим исключением рязанские дворяне в дореформенную эпоху тщательно соблюдали все церковные обряды. Приобщение к церковным таинствам, соблюдение постов, почитание праздников, особенно двунадесятых и приходских, посещение церковной службы по воскресеньям и праздникам, ежедневные молитвы были составной частью их повседневной жизни. Во многих дворянских семьях как реликвии хранились древние иконы. Так, в роду Селивановых до начала XX века из поколения в поколение передавалась икона «Казанской Божьей матери». По семейному преданию, её первым обладателем был Лев Юрьевич Селиванов, денщик Петра Великого. Брошенный в тюрьму по ложному обвинению, он во сне увидел, что под лавкой лежит икона, помолившись которой, можно добиться справедливости. Проснувшись, арестант действительно нашел икону и вскоре был оправдан и освобождён. Одна из последних владелиц иконы вспоминала: «По завещанию наших родителей эта икона должна всегда оставаться в... доме. В случае же прекращения нашего рода или продажи Карцева (поместья, где хранилась икона. – П.А.) эта икона должна перейти в род Селивановых или передана в церковный погост Василия Великого, нашего прихода, где похоронены все наши предки».

Среди зажиточных помещиков было принято жертвовать на строительство в своих имениях храмов и часовен, которые иногда по просьбам жертвователей освящались во имя святого, покровительствующего владельцу поместья. Обычным делом даже для малоимущих помещиков были пожертвования в пользу церкви (деньгами, утварью, окладами для икон, просто холстами и продовольствием) и вклады на помин души.

Образ жизни помещика во многом зависел от воспитания, которое он получил в родительской усадьбе, и от его образования. Большую роль в воспитании и первоначальном образовании дворянских детей, особенно в семьях обедневших дворян, играли дворовые, составлявшие постоянное окружение малолетнего «барчонка». Хотя родители находили нежелательным тесное общение своих детей с крепостными и их детьми, но полностью воспрепятствовать этому было невозможно. Часто для маленьких детей крепостные няньки и дядьки были ближе, чем родители. Через дворовых людей дети знакомились с русской народной культурой.

В возрасте 6–8 лет начиналось обучение чтению, письму, счету и молитвам. Этим занимался, как правило, кто-то из домашних, чаще всего мать или бабушка. Первым учителем мог быть и кто-то из грамотных дворовых, соседей из числа дворян или духовенства. Очень часто представители мелкопоместного дворянства так и оставались на этом уровне. Известный славянофил помещик Сапожковского уезда А.И. Кошелев с удивлением писал о «бедности и невежестве» помещиков: «Весьма многие из них, получая пособия, не могли сами в том расписаться за незнанием грамоты». Его сверстник А.Д. Галахов вспоминал: «...дед мой и бабка принадлежали к числу тех старосветских людей, которые количеством и качеством своего образования напоминали некоторые лица комедии Фонвизина. Бабушка читать не умела, а знала только славянскую грамоту, иногда сама читала молитвы во время молебнов».

В начале XIX века новые поколения провинциального дворянства вполне начали понимать ценность и значение образования и по мере сил старались дать его своим детям. Стало традицией приглашать для детей 11–12 лет профессиональных педагогов, которые должны были обучить своих подопечных основам наук, иностранным языкам, прежде всего французскому, и «благородным» манерам. Качество этого домашнего образования целиком зависело от материального благосостояния и уровня развития самих родителей, которые определяли выбор учителей. Граф Д.Н. Толстой-Знаменский вспоминал об итогах своего домашнего образования: «...я умел по-французски, не понимая ни одного слова; учился французской грамматике и решительно не умел приложить ее к делу; потребности российской грамматики не сознавал вообще. Был знаком с географией, имел отрывочные понятия и сведения из древней истории; знал кое-как и первые четыре действия арифметики».

Дети наиболее богатых дворянских родов вплоть до 1840-х годов домашнее образование завершали длительным заграничным путешествием под руководством иностранных гувернеров. Часто представители среднепоместного дворянства, не имея возможности нанять хороших учителей, по достижении ребёнком 12 лет переселялись с ним в Москву или отправляли его туда к родственникам.

Хотя Манифест о вольности дворянства 1762 года и освободил благородное сословие от обязательной военной и гражданской службы, однако, по традиции, за редким исключением для мужской части дворянства государственная служба являлась обязательной частью жизненного пути. На протяжении всей истории Российской империи дворянство составляло подавляющую часть офицерского корпуса армии и чиновничества.

Представители рязанского дворянства участвовали во всех войнах, которые вела Россия. Среди них были такие крупные военные деятели, как генерал-аншеф князь В.М. Долгоруков-Крымский, вице-адмирал И.А. Повалишин, генерал-от-инфантерии А.И. Остерман-Толстой, генерал-фельдмаршал князь П.М. Волконский. На протяжении XIX века блестящую военную карьеру сделали три представителя семейства Скобелевых.

Однако такие блестящие карьеры являлись скорее исключением, чем правилом, так как продвижение по службе требовало удачи и протекции. Большинство покидало службу в невысоких чинах. Причиной отставки, чаще всего, было вступление в самостоятельное управление унаследованными поместьями или женитьба. По воспоминаниям А.Д. Галахова его дед «служил, потому что нельзя же было не служить дворянину; но главная цель вступления и продолжения службы состояла в том, чтобы ее поскорее кончить, что он и сделал с получением первого чина. Куда же стремился он? – к себе, в деревню, в наследственное имение, жить на свободе». Часть отставных военных переходила на гражданскую службу и становилась чиновниками, большинство же вело жизнь провинциальных помещиков.

После земской реформы 1864 года представители поместного дворянства стали играть важную роль в местном самоуправлении. Среди более 500 гласных уездных земских собраний первого созыва Рязанской губернии половина приходилась на дворян. Председателями земских собраний были уездные и губернский предводители дворянства. Определенную роль представители дворянства сыграли в качестве земских деятелей, некоторые из них были инициаторами и попечителями начального образования в сельской местности. Как правило, крупные землевладельцы занимали должности почётных мировых судей. Только потомственные дворяне могли занимать введенную в 1889 году должность земских начальников.

Неуклонное сокращение дворянского землевладения после 1861 года привело к тому, что число поместий сократилось с 8 тысяч до 4,4 тысяч. Если в середине XIX века дворянству принадлежало 70 % земельной площади, то к 1905 году на долю частных владений пришлось всего 40 % земельной площади Рязанской губернии. Причём среди собственников земли были не только дворяне, но и представители других сословий.

На протяжении второй половины XIX и начала XX века значительная часть поместного рязанского дворянства была вынуждена расстаться с вольной жизнью в собственных имениях, которые уходили за долги, продавались как нерентабельные, и в поисках средств для существования переехать в города. Они становились профессиональными чиновниками, лицами умственного труда, рантье, предпринимателями, чья повседневная жизнь была связана со столицами и другими крупными городами. Многие, не получая достаточных доходов от имения, поступали на гражданскую службу, продолжая сохранять за собой родовые гнёзда. И постепенно из места постоянного обитания дворянская усадьба превращалась лишь в место летнего отдыха владельцев. Быт основной массы провинциального дворянства во вторую половину XIX и в начале XX века все сближался с повседневной жизнью зажиточного городского населения.

Первая русская революция сильно напугала поместное дворянство, и многие начали распродавать земли и уезжать в города, вкладывая деньги в предприятия и ценные бумаги. К началу XX века в Рязанской губернии было всего 200 дворянских имений с количеством земли свыше 1 тысячи десятин.

Дворянство, как сословие, было уничтожено Декретом ВЦИК и СНК от 10 (23) ноября 1917 года. К весне 1918 года в ходе осуществления Декрета о земле все частновладельческие земли были конфискованы, а многие дворянские усадьбы, в том числе и усадьбы Рязанской области, были уничтожены крестьянами; уцелевшие перешли в распоряжение местных органов советской власти.

Большинство сооружений было заброшено, разрушаясь от времени или рук новых хозяев жизни. Погибло или было расхищено имущество, находившееся в этих усадьбах, и только небольшая часть его оказалась в фондах центральных и региональных архивов и музеев. Не менее трагической оказалась судьба их бывших владельцев. Немногие из них вплоть до начала коллективизации продолжали жить в своих бывших поместьях, ведя хозяйство на предоставленных им сельскими общинами участках земли. Большинство же оказалось на чужбине в эмиграции или было рассеяно по стране.

До введения конституции СССР 1936 года для оставшихся в стране дворян существовали ограничения в гражданских правах, но и после их отмены бывшие дворяне долгое время считались потенциально опасной частью населения. Только во второй половине XX века отношение к дворянству и дворянским усадьбам стало меняться. Свидетельством перемен стало создание в 1994 году «Рязанского дворянского собрания» (предводитель Н.И. Тюнеев), объединяющего несколько десятков потомков рязанских дворян.

Предлагаемая вниманию читателей книга является первым опытом написания исторических очерков о дворянских усадьбах Рязанской губернии (рязанских усадьбах) и их владельцах. Её авторы, среди которых как профессиональные историки, так и краеведы, рассказали о 20 усадьбах, без которых невозможно представить прошлое и настоящее не только Рязанского края, но и всей России. В книгу также включён ряд воспоминаний, рисующих облик губернского и областного центра ушедших эпох.

Пётр Акульшин, доктор исторических наук, заведующий кафедрой средневековой и новой истории Отечества РГУ, председатель Рязанского исторического общества П.В. Акульшин

Владения

Авторы идеи составления сборника «Рязанские усадьбы и их владельцы» - москвичи «корня рязанского». В этом сборнике помещены очерки с описанием 20 усадеб бывшей Рязанской губернии, в которой насчитывалось 60 крупных поместий богатых и знатных дворянских родов Российской империи. Среди владельцев Рязанских поместий были представители потомственных и титулованных дворянских родов – Воронцовы, Гагарины, Долгорукие, Нарышкины, Оболенские, Шереметевы, Шуваловы, Юсуповы.

«Для российской провинции дворянская усадьба длительное время оставалась не только хозяйственно-экономическим, но и социально-административным и культурным центром. Именно здесь происходил тот синтез отечественных традиций и западноевропейского влияния, который и породил «золотой век» русской культуры»,– отметил в предисловии рецензент книги доктор исторических наук, профессор РГУ им. С.А. Есенина П.В. Акульшин.

Назовем несколько рязанских усадеб (усадеб Рязанской области), чтобы дать представление потенциальным читателям книги, о каких усадьбах и их владельцах идет в ней речь.

Прежде всего, это усадьба древнего села Исады – вотчины бояр Ляпуновых. С именем Прокопия Ляпунова связана организация первого ополчения против вторжения поляков (период «Смутного времени»).

Родовое имение «трех генералов Скобелевых» находилось в селе Заборово. Самый знаменитый из этого рода, «Суворову равный», герой Шипки и Плевны, «белый генерал» М.Д. Скобелев. В Заборове покоится его прах.

Имение Гремячка, принадлежало ранее известному всему миру путешественнику, исследователю Центральной Азии, многолетнему главе Русского императорского географического общества, статистику и коллекционеру П.П. Семенову-Тян-Шанскому.

Нельзя не упомянуть и об усадьбе в селе Кирицы известного промышленника и мецената С.П. фон Дервиза. Здесь в 90-е годы XIX века молодой и талантливый архитектор (впоследствии академик) Ф.О. Шехтель возвел причудливый, почти сказочный дворец-замок.

Помимо дворян, в Рязанской губернии владели усадьбами представители нового сословия предпринимателей – заводчиков и фабрикантов. Они устраивали их на манер «дворянских гнезд», но в усадебные комплексы входили и производственные здания. Такими, например, являются усадебный комплекс заводчика Н.П. Хлебникова в селе Истье, созданный по проекту замечательного русского зодчего В.П. Стасова, и комплекс заводчиков Баташевых с грандиозным дворцом в поселке Гусь-Железный.

Первая часть сборника завершается большим очерком об усадьбе известного художника-гравера, академика и профессора императорской Академии художеств И.П. Пожалостина, которая находится в поселке Солотча. В 1930 – 60-е годы бывшая усадьба гравера стала творческой лабораторией для многих советских писателей: К.Г. Паустовского, Р.И. Фраермана, А.П. Гайдара, А.П. Платонова. В настоящее время в ней расположен Дом-музей академика И.П. Пожалостина.

Во второй части сборника помещены исторические и мемуарные материалы о Рязани, создающие своеобразную историческую ауру.

Владимир Касаткин, краевед