Добро пожаловать!
На главную страницу
Контакты
 

Интересное

 
 

Ошибка в тексте, битая ссылка?

Выделите ее мышкой и нажмите:

Система Orphus

Система Orphus

 
   
   

логин *:
пароль *:
     Регистрация нового пользователя

Маленький плагиатор

Вот такая «Реплика» появилась в областной газете «Рязанские ведомости» 19 мая 2006 года, в рубрике «Творчество», призванной освещать культурную жизнь края, так сказать, «в процессе». (цитируется в сокращении. – Е.С.):

"Как Дмитрий Кузьмич подкузьмил Николая Петровича".

Недавно побывал в областной библиотеке имени А.М. Горького на традиционной выставке-ярмарке «Рязанская книга» (проходит ежегодно весной, участвуют в ней все издательства Рязанского региона. – Е.С.)… Подхожу к стенду и книжному развалу

издательства «Узорочье», беру посмотреть неплохо оформленную книгу некоего Д.К. Фокина «Приключения на золотых приисках Чукотки»… (тут же, на выставке, из компетентного источника выяснилось, что автор недавно исключен из Рязанского отделения союза профессиональных литераторов. – Е.С.)

…В предисловии… описывается жизненный путь автора, у которого, оказывается. эта книга – уже третья. Кроме повести, в книге представлены воспоминания Д.К. Фокина, написанные большей частью в стихах. Но вот в чем загвоздка: этот самый Фокин автором воспоминаний, по большому счету, не является.

Дмитрий Кузьмич описывает эпизод, как он после долгих разъездов навестил родную деревню, а его бабушка Софья к тому времени уже умерла. «И сразу же родилось стихотворение», - сообщает Фокин и… почти без изменений цитирует стихотворение несколько лет назад скончавшегося рязанского поэта Анатолия Сенина «Бабушка Алена». (Сенин Анатолий Иванович, 1941 – 2000, автор нескольких поэтических книг, руководитель молодежного литературного объединения при Рязанском отделении СПР в 1988 – 1990 годах. – Е.С.) Он всего-то переменил в … произведении несколько слов да имя «Алена» исправил на Софью, не удосужившись к этому имени даже рифму новую подобрать. Оставил сенинскую: к имени «Алена» - «влюбленно».

Листаю дальше так называемые «воспоминания» Д. Фокина и снова натыкаюсь на стихи А.И. Сенина: «Ты знаешь, как рассветы вызревают…», «Без дома и без денег…». «Трудяга» Фокин переписал почти все до строчки, правда, второму стихотворению дал свое название «Вдали от родины»…

Да что там Сенин. Дмитрию Кузьмичу, оказывается, и не такое по плечу. В одном из эпизодов он почти полностью присвоил себе одну из глав поэмы Сергея Есенина «Анна Снегина»…

К сожалению, у стенда не оказалось директора издательства «Узорочье» Николая Петровича Енина. Думаю, разговор с ним получился бы нелицеприятный… А между тем, на афишах значилось, что выставка-ярмарка посвящена Всемирному дню книги и защиты авторского права.

Александр Потапов, член СПР».

Прошу прощения за обширную цитату. Журналистская этика требует обозначить информационный повод обращения к теме. Тем паче, что данная статья была – вдумайтесь! – единственным информационным поводом обращения газеты к экзотической для наших широт теме плагиата. Член Рязанского регионального отделения Союза писателей России Александр Потапов - единственный, кто распознал плагиат, хотя не заметить его за год «вращения» книги по даже узкой местечковой книжной орбите было в принципе невозможно. Возможно, впрочем, что не один Потапов заметил грубейшее посягательство на авторские права покойников (у ныне живущих, кроме разве Н. Доризо, но тот далеко и не узнает, не похищено строчек). Но только Александр Николаевич заявил о своем неприятном открытии через газету.

Книгу «Приключения на золотых приисках Чукотки» (Д. Фокин. Приключения на золотых приисках Чукотки. Роман. – Рязань, Узорочье, 2005; тираж 500 экземпляров) я нашла и прочитала. Очень занимательное это было чтение, к которому просилось заглавие «Классики и современник». Роман, давший название сборнику, являлся миксом из произведений американских родоначальников приключенческого жанра: «Твердой руки» Густава Эмара, «Охотников за сокровищами» Луи Буссенара и нескольких известных менее, нежели «Всадник без головы», книг Томаса Майн Рида. Перелицованным на чукотский лад весьма грубо – так, алмазы ацтеков оказались заменены золотом… тьфу, дьявол, едва не написала «партии»! – чукчей, а пионеры прерий и каньонов – русскими золотодобытчиками смутного социального происхождения. Благородными молодыми людьми, вылупившимися из салонных романов 19 века, которых неизвестно зачем понесло на Чукотку. Разумеется, золото в конце концов досталось этим благородным героям, кои толком не знали, что с ним делать. По пути к нему они избавили чукчей от бандитов и спасли двух прекрасных дам. Героев было трое, и один на Чукотке остался без вознаграждения! Зато он нашел свое счастье то ли в Хабаровске, то ли в Новосибирске, в обличье девушки, которая в белую ночь (!) стояла на мосту и смотрела на невские волны… Автор призывал, по-моему, читателей поверить в то, что эта романтическая история разыгрывалась на Чукотке в 20-30-е годы 20 века.

От невнимательности «публикатора» на фоне Советской Чукотки то и дело проскальзывали джентльмены, тростники, ядовитые змеи и люди с добродушными черными лицами, обращавшиеся к «белым господам» не иначе как «масса» (хорошо хоть, не «сахиб»!). Финал же романа с любовной линией оставшегося без подруги Жоры безыскусно был переписан из «Белых ночей» Достоевского. Весь этот книжный оксюморон породил во мне, прежде всего, бездну недоумения: какое больное самолюбие должен иметь человек, выпустивший за свой счет, ради прославления собственного имени, книгу, кое-как сляпанную из кусков, давным-давно увековеченных за другими подписями! За исключением, разумеется, прозаической части воспоминаний.

Я не согласна с Александром Потаповым: «мемуары» типа «50 лет в строю», следующие безо всякого логического перехода за прозаическим текстом, наверное, единственное, что писано автором без сторонней помощи. Фразу «В 1957 году по решению бюро Рязанского обкома партии меня переводят в Рязанский совнархоз в качестве главного технолога…» не мог написать ни Густав Эмар, ни Федор Достоевский, ни любой другой литератор минувших времен. Сухую, деловитую автобиографию свою Дмитрий Фокин, как истый уроженец поэтического края, расцвечивал стихами. Из-за них-то и разгорелся сыр-бор.

Александр Потапов верно подметил в этих стихах, мягко говоря, «перекличку» с ушедшими поэтами Сергеем Есениным и Анатолием Сениным. Книга А.Сенина «Души сиянье» (Рязань, изд-во «Русское слово», 1997 год) представлена в качестве иллюстраций к воспоминаниям Фокина едва ли не наполовину. Но кругозор Фокина значительно шире родных осин. Свои строки ему подарили также поэт-песенник Николай Доризо («У нас в общежитии свадьба…») и неудачливый нобелевский лауреат Борис Пастернак («Пусть ветер, рябину занянчив…» и «Засыплет снег дороги…»). Навскидку – почти всем русским поэтам составитель книги воздал по заслугам их гения, перемешав Золотой и Серебряный века самым причудливым образом меж собой и с вехами своего славного трудового пути.

Но! Не спешим радоваться, что, мол, уличили. Фокин, судя по всему, отлично ознакомлен с современным состоянием защиты авторского права. В каждом из стихотворений, заимствованных у Пастернака ли, у Есенина или у Сенина, он меняет одно-два слова или даже знаки препинания. Что служит страховкой автора на гипотетический случай выступления в суде. Разве у Есенина начало письма Анны Снегиной выглядит как: «Теперь я от вас далеко, твоя Лида»? Нет, конечно, столь бредовый оборот не пришел бы Есенину в голову ни с какого похмелья. А значит, «Теперь я от вас далеко…» и «Теперь я от вас далеко, твоя Лида» - две разные строки. И два разные стихотворения. Просто, как все гениальное.

Дабы не быть голословной, после собственного текста я приведу несколько наиболее вопиющих цитат из книги Д. Фокина. В авторской орфографии и пунктуации. Невозможно пройти мимо них. Впервые мне на глаза попадается настолько вульгарное использование чужих, да еще и на слуху пребывающих строк. В этой связи, конечно, можно было бы вспомнить о прискорбной практике хищения идей и сюжетов, цветущей буйным репейным цветом на ниве коммерческой литературы. Даже как-то довелось слышать, как о-о-чень маститая авторша детективов «подцепила» сюжет или, возможно, фактуру у более слабой, не раскрученной еще коллеги по перу… Но видите ли, в чем дело! Доказать воровство идеи еще сложнее, чем хищение части текста. В крайнем случае, «прихватизатор» всегда может сослаться на Платона, который когда еще заметил, что «эйдосы», идеи, буквально носятся в воздухе и населяют мир. А вот оправдаться, если схожие идеи выражены аналогичными словами, согласитесь, тяжелее. Хотя… первичные публикации этой статьи, прошедшие в литературных Интернет-изданиях, вызвали довольно много комментариев, из которых я с огорчением узнала, что во многих регионах, не исключая и Москву, люди сталкивались с прямым или косвенным обращением к чужой интеллектуальной собственности. И подлинные авторы первоисточников, как правило, оставались в проигрыше. Значит, мы говорим не о факте, а о тенденции. Но для простоты я буду все же опираться только на собственное знакомство с данной проблемой.

Так что же происходит в нашем современном искусстве?! Неужели мы все беззащитны перед плагиаторами различных масштабов?!

Нынешняя защита авторских прав прискорбна – даже, поговаривают, телепередачи центральных каналов «заимствуют» друг у друга формат, декорации и ведущего, потом меняют название и… становятся неприкосновенны. Патентование авторских прав находится в зачатке и дороговато, честно говоря, стоит. На собственном опыте знаю, что Российское авторское общество выдает авторские свидетельства на прозу, стихи и драматические произведения, однако цена свидетельства пляшет от количества машинописных листов в оригинале. А свидетельство, насколько я помню из общения с сотрудниками общества, не означает участия общества в судебном процессе на стороне «обокраденного». Оно лишь подтверждает, что данный гражданин заявляет себя автором такого-то собрания машинописных сочинений. Что оставляет беззащитными перед плагиаторами большинство начинающих писателей.

Однако за творческое наследие титанов – Пастернака и Есенина – все же есть кому побороться, и с их стихами экспериментировать, казалось бы, следовало с осторожностью… Но увы! Не знаю, каков был расчет Дмитрия Фокина, но он практически оправдался. Как я уже говорила, обратил внимание на использование чужих стихов в книге Фокина лишь Александр Потапов. Да еще, возможно, руководство местного отделения союза профессиональных литераторов, исключившее Фокина из своих рядов якобы за открывшееся литературное заимствование. И – все! Мне не приходилось слышать ни до, ни после нашей совместной публикации в областной газете, чтобы родственники Анатолия Сенина или музей-заповедник в селе Константинове обратились в суд с иском на Фокина. Не приходилось читать других публикаций на эту тему. Слышать выступлений по радио, допустим… А ведь случай-то исключительный! Клинический, я бы сказала.

Мелкотемье? Не соглашусь! Весомый повод обернуть взоры на другую сторону медали. Издание книги, напичканной плагиатом, неизбежно должно было произойти при бесконечном провинциальном (да порой и столичном) «самсебяиздате» - за счет автора и в авторской редакции. Редактором книги Дмитрия Фокина является Дмитрий Фокин. Кстати, это и явилось весомым козырем упомянутого выше Николая Енина, директора издательства «Узорочье», в разговоре со мной. «Кто редактор этой книги? Фокин редактор? С него и спрашивайте, ко мне какие претензии?» Как же так, помилуйте, а репутация издательства, выпустившего ЭТО?.. «В других писательских союзах есть люди, которые издают за свой счет всякую чушь. А наш союз себе такого не позволяет!» - был ответ Николая Енина. Наш – это Рязанское региональное отделение СПР. Да, ТАКОГО себе никто из членов этого союза не позволил, согласна. Но выпуск очередной книги стихов за свой счет или на спонсорские пожертвования – обычная практика и для «членов». Вопрос к Енину: «Не лучше ли обезопасить себя от подобных казусов, наняв в издательство одного-двух штатных редакторов, чтобы прочитывали рукописи на стадии публикации?» - остался риторическим.

А на филологических кафедрах Рязанского Государственного Университета (ранее – Рязанский педагогический университет) студенты в рамках дисциплины «литературное краеведение» обязаны писать рецензии на книги местных авторов… В качестве рабочего материала к ним приходит новый «самиздат», и об его художественной ценности при таком раскладе даже говорить не хочется…

В принципе, работы редактору Фокину с текстом автора Фокина было немного – не нуждается в исправлениях Достоевский. Но я все же не пойму, почему директор провинциального издательства берет в работу ничтоже сумняшеся книгу неизвестного автора, в авторской редакции, и выпускает ее, не прочитав, но удостоверив грифом своего предприятия? Как можно издавать без хотя бы символической профессиональной редактуры труд человека, который (как Фокин, например) работал директором и главным инженером промышленных предприятий? Наверное, он прекрасный производственник, но литературной деятельностью прежде не занимался. Почему в региональные отделения союзов писателей принимают без даже формальной проверки человека на талант и наличие собственного голоса? Александр Потапов указывает: Фокина исключили из творческого союза. Значит, перед тем его туда приняли? Не задумавшись о качестве его стихов и их жутковатой схожести с известнейшими образцами?

И я уж молчу о том, что в порядке вещей – написать по просьбе коллеги по цеху хвалебную рецензию на его книгу. Потому что это беда отнюдь не только провинциальная.

Так что случай с выходом книги «Приключения…» дискредитирует не столько никому не известного Дмитрия Фокина, сколько положение литературных дел в городе, где это все произошло. Планка литературного уровня не просто, выходит, опущена – она зарыта глубоко в землю.

В конце 2005 года я узнала о куда менее масштабном – в смысле объема творческого заимствования - случае. В печатной книге одной московской поэтессы узнали переработанное стихотворение, принадлежащее сетевому поэту из Питера. «Творческий обмен» раскрылся быстро, история стала достоянием общественности. Женщину, по слухам, подвергли остракизму, и она на какое-то время «выпала» из литературной сферы. Одно стихотворение – и «великий шум». Целая книга, пусть и со смешным тиражом, но зарегистрированная под ISBN как печатная продукция и торжественно врученная библиотекам области – и глубокое молчание. Не стыдно провинции расписываться в собственной безграмотности и инертности?

P. S. Приключения на золотых приисках Чукотки. Роман. — Рязань. Узорочье. — 2005. (авторская орфография и пунктуация соблюдена. – Е.С.)

1. Так выглядит золотой прииск на Чукотке.
Лето на золотом прииске. В этот день было шумно и оживленно, чем когда бы то ни было.

Искатели золота всегда работали не покладая рук, но в этот день они находились в состоянии какого-то бешеного исступления. Неприветливая местность, голые скалы и множество зияющих глубоких ям делали прииск похожим на каменоломни. Мельчайшая пыль, подымавшаяся над разрытой землей, образовывала густые тучи, временами она заслоняла солнце.

Вся местность напоминала огромную шахматную доску, каждая клетка которой имеет десять квадратных метров. Клетки нарезаны в богатой золотом земле. На дне глубоких ям с усердием муравьев работают оборванные люди. Они роют, копают и просеивают размельченную землю. Их черные, белые лица покрыты грязью, пылью и потом.
Кожаный мешок бежит наверх. Возможно, в нем лежит целое состояние. Вот блок перестает визжать. Содержимое мешка высыпают на стол. Белый хозяин судорожной рукой разбрасывает землю по столу, а сам смотрит жадными глазами, не сверкнет ли драгоценное зерно.

С. 11-12.

2. Потому нет ничего удивительного в том, что прибытие новых четырех человек на Чукотку, хотя и не совсем обычного вида, прошло здесь почти незамеченным. Это два русских и двое чукчей: все они, особенно русские, внешне не имели ничего общего с приисковой публикой. Главой небольшой группы казался среднего роста, худощавый, коротко остриженный человек лет тридцати. Было в нем, кроме того, нечто особое, породистое.
… Оба русских проходят медленным шагом и смотрят по сторонам, очевидно, ища кого-то или что-то. В конце концов, они обращаются к полисмену. Тот, вежливо ответив на их приветствие, приглашает их следовать за ними, приводит к яме, на дне которой работает человек шесть.
- Это здесь, господа, - кланяясь, говорит полицейский.
…Один из <землекопов> испускает крик, в котором радость перемешена с изумлением. По шаткой лесенке он спешит выбраться на поверхность и, нисколько не смущаясь грязи, которая покрывает его лицо, руки и одежду, бросается прямо в объятия элегантному молодому русскому джентльмену.
- Алексей! Алексей! Друг мой!
- Александр! Дорогой Александр! – восклицает взволнованным голосом новоприбывший. – Наконец-то я тебя нашел!
… - Еще одно слово. Я должен представить тебе моего спутника. Ты уже слыхал о нем. Это мой молочный брат.
- Ах, значит, это и есть Жора?...
… - Расскажу в двух словах. Ты знаешь, что за последнее время я бывал в Москве лишь изредка. Мной овладел демон скитаний. Я охотился на медведей в Сибири и Камчатке. Вдруг я получаю письмо с извещением, что все мое состояние ухнуло в результате финансового краха. Я мигом помчался в Москву, распродал свое имение, расплатился с долгами и очень скоро оказался без гроша за душой.
- Да ведь и со мной было то же самое! Мне пришлось продать все, что я имел.
- И у Анны возникла гениальная мысль…
- У Анны? Кто это Анна?
- Черт возьми, моя жена! Ведь я женился! Ты ничего не знаешь? Это целая история. Мы познакомились полтора года назад. Она дочь методистского проповедника. Друг мой, это ангел, жемчужина! некий господин добивался ее руки. Анна видеть его не могла. Мы дрались с ним на пистолетах. Мой нынешний тесть был его секундантом. Бандит ужасно смутился и стрелял в меня как-то неловко, что пуля прострелила ухо слуге божьему. Так спустя неделю супругом Анны стал я!..
- Очень хорошо! – прервал его Александр, смеясь во все горло. – Однако перейдем к гениальной мысли твоей жены.
- Очень просто. Ты, может быть, знаешь или не знаешь, что уже 200 лет Чукотка принадлежит чукчам, и россияне составляли карту по изыскательским данным места нахождения золотых запасов в многих районах Чукотки. И особенно в районе Билибино. Анна рассказала, что ей довелось спасти от мучительной смерти одного вождя чукчей по имени Лакми. Чукчи – народ благодарный. Этот Лакми был потомком вождя, и, умирая, он принес в дар своему доброму ангелу огромное количество золота. И все это припрятано в одном местечке, куда мы с тобой и отправимся сию же минуту, без промедления. Я подумал, надо поделиться своим богатством с тобой…
…У меня есть карта местности. Правда, плохонькая. Но мы с тобой не из робкого десятка, мы не пропадем и с такой картой. Ее составил по указаниям покойного Лакми мой тесть, пастор. Он ее начертил раствором пороха на платке…

С. 13-15.

3. …Этот чукча бежал с тяжелой колодкой на шее к спасенному ребенку и, схватив его, громко крича, стал сжимать его в своих объятиях. В это время конвоир-мулат, делая вид, что заподозрил попытку к бегству, безжалостно стукнул его кнутом и рассмеялся, когда улыбка радости несчастного отца смешалась со слезами и с кровью.
На русского это зловещее веселье подействовало, как пощечина. Он резко выпрямился во весь свой гигантский рост, подскочил к насильнику, вырвал у него кнут и так хватил его этим самым кнутом по скотской роже, что тот сразу облился кровью.
- Это белый из Европы! – пробормотал мулат сдавленным голосом. – Это настоящий белый!

С. 25.

4. Грандиозная облава…, в которой наши трое русских могли бы увидеть чукотскую фауну во всем ее разнообразии. Ловчая яма, огражденная особым частоколом, называется хопо. (в тексте все время написано курсивом. – Е.С.) Хопо установлено так, что один частокол идет вдоль открытой местности, а второй тянется вдоль леса. Благодаря такому расположению русские смогли укрыться в тени больших деревьев. К тому же, теперь неизбежно попадет в загон не только лесная дичь, но и та, которая обычно живет в тундре.
Прошло часа два терпеливого ожидания, когда в отдалении стали видны густые клубы пыли. По-видимому, это бежали поднятые и обезумевшие звери. В авангарде, прыгая с изумительной легкостью, шли медведи. Но больше всего было диких оленей, самой разнообразной масти предстали перед русскими, которые так залюбовались этим необычным зрелищем, что даже забыли свой охотничий пыл.
…Беспокойство животных, которые, кроме буйволов, все безобидны, переходит в ужас… Животные делают крюк, с быстротой метеора пересекают пространство, лежащее между обоими частоколами, но каждый раз натыкаясь на частокол, уходят все дальше и дальше вглубь, подталкиваемые новыми потоками животных, наседающих сзади. Здесь великолепный подбор диких баранов.

С. 29.

5. …Тот уже протянул руку, чтоб поймать веревку, когда все увидели, что он внезапно схватился за горло. Он кричал и делал усилия, чтобы удержаться, но завертелся и тяжело грохнулся на землю. Крик ужаса вырвался у его товарищей, когда они увидели, что змея стального цвета обвивает его своими кольцами, как металлическим тросом, и впивается в него своей широко раскрытой пастью.
И в ту же минуту из листвы огромного дерева послышалось шипение другой змеи, и люди, бросившиеся на помощь палачу-любителю, отступили назад. Среди линчевателей уже никто не вызвался полезть на дерево, чтобы приготовить виселицу.

С. 123.

6. …- Вы знаете, что наш Зуга (чукча, которому спасли ребенка, сопровождающий друзей в походе. – Е.С.) хитрей, чем все контрабандисты, вместе взятые? Вот он и стал меня учить на крокодила.
- Это еще что за чертовщина?
- Очень просто. Наш Зуга прекрасно умеет подражать голосу и всем повадкам крокодила. Эти приемы помогают пробраться незаметным образом в самую гущу ваших врагов, а они и знать не будут.

С. 127.

7. После долгих скитаний и изнурительных мучений трем русским не пришлось завладеть сокровищами чукотских вождей, но добродетель молодых русских в конце концов вознаграждена. Они обретают материальное благополучие и личное счастье, Александр женится на Эмме и наследует богатейший золотой участок. Алексей соединяется с любимой женой Анной и неожиданно получает колоссальное наследство от родных. Слуга Жора получил вознаграждение от Алексея, вернулся на родину в Хабаровск, которого третий день мучает беспокойство от одиночества в Хабаровске.
«На улице ему худо, да и дома он был сам не свой. Два вечера добивался он: чего недостает ему в его доме? Отчего так неловко было в нем оставаться? С недоумением осматривал он свои зеленые закоптелые стены, потолок, завешанный паутиной, которую с большим успехом разводила тетка Мария. Он даже вздумал было призвать тетку и тут же сделал выговор за паутину и неряшество; но она только посмотрела на него в удивлении и пошла прочь, не ответив ни слова, и паутина осталась висеть на месте. Наконец он догадался, в чем дело. Э! Да ведь они от меня удирают все на дачу. Время посадок овощей.
…И все-таки прогулка его была успешной. Вот как это было. Он пришел назад в город очень поздно, пробило за двенадцать часов, когда он подходил к квартире. Дорога его шла по набережной канала, на которой в этот час не встретишь живой души. Правда, он живет в отдаленной части города. Он шел и шел, потому что когда он счастлив, он непременно мурлыкает что-нибудь про себя. Вдруг с ним случилось неожиданное приключение.
В сторонке, прислонившись к перилам канала, стояла женщина. Облокотившись на решетку, она, по-видимому, очень внимательно смотрела на мутную воду канала. Одета она была в премиленькой желтой шляпке и в кокетливой черной мантилье. «Это девушка, и непременно брюнетка», - подумал он».

С. 179.

8. … - У вас, верно, есть бабушка, как и у меня. Она слепая, и вот уже целую жизнь меня никуда не пускает, так что я почти разучилась совсем говорить. А когда я нашалила тому назад года два, так она видит, что меня не удержишь. Взяла призвала меня да и пришпилила булавкой мое платье к своему, и так мы с тех пор и сидим по целым дням: она чулок вяжет, хоть и слепая, а я подле нее сиди, шей или книжку вслух ей читай…
…Но у бабушки был еще домик, и в этот домик поселился новый жилец… Новый жилец был молодой, нездешний. Бабушка внучке говорит: не засматривайся на жильца. И тут на грех приходит к нам и заговорил, слово за слово, бабушка болтлива, и говорит: «Читать французские книги нельзя, которые предложил молодой жилец. Ибо в них описано, как молодые люди соблазняют благонравных девиц…» …И вот жилец; повстречались с ним на лестнице раз, второй, затем он говорит мне:
- Я вам желаю больше добра, чем бабушка.
Затем при третьей встрече он мне говорит:
- Хотите со мной в театр поехать?
- В театр? Как же бабушка-то?
- Да вы, - говорит, - тихонько от бабушки…
- Нет, - говорю, - я бабушку обманывать не хочу. Прощайте-с!
- Ну, прощайте, - говорит, а сам ничего не сказал…
… Ровно год тому, в мае месяце, жилец к нам приходит и говорит бабушке, что он выхлопотал здесь совсем свое дело и что должен опять уехать на год в Москву. Я, как услышала, побледнела и упала на стул, как мертвая… Я думала-думала, тосковала-тосковала, да, наконец, и решилась. Завтра ему уезжать, а я порешила, что все кончу вечером, когда бабушка уйдет спать. Так и случилось. Я навязала в узелок все, что было: платьев, сколько нужно белья, и с узелком в руках, ни жива ни мертва, пошла в мезонин к нашему жильцу… Когда же я очнулась, положила свой узелок к нему на постель, сама села подле, закрылась руками и заплакала в три ручья. Он, кажется, мигом все понял, и стоял передо мной бледный, и так грустно глядел на меня, что во мне сердце надорвал.
- Послушайте, - начал он, - послушайте, Катенька, я ничего не могу, я человек бедный, у меня покамест нет ничего, даже места порядочного, как же мы будем жить, если б я и женился на вас?.. Слушайте: я уеду в Москву и пробуду там ровно год. Я надеюсь устроить дела свои. Когда ворочусь, и если вы меня не разлюбите, клянусь вам, мы будем счастливы…
Вот что сказал он мне и назавтра уехал. Вот и кончена моя история. Прошел ровно год. Он приехал он уже здесь целых три дня, и, и…
- И что же? – закричал Жора в нетерпении услышать конец.
- И до сих пор не являлся! – отвечала Катенька, как будто собираясь с силами. – Ни слуху, ни духу…
С. 185-190.

Раздел II

Воспоминания автора Фокина Д.К.

(О трудовой и творческой деятельности в стихах.)

Приехал в 1946 году после окончания второго курса техникума на каникулы в свою родную деревню Кривая Лука, узнаю: бабушку Софью похоронили. И сразу же появлось стихотворение:
Как же забыл я бабушку Софью?
Как же смог забыть я, что она жива?
На крыльце березовом тихая, влюбленно,

Бабушка Софья кружит кружева.

Говорю ей: «Здравствуйте, бабушка Софья!»
«Здравствуйте, внучек!» - ответствует она.
И качнулся свет…
на крыльце березовом под вечерним кленом

Бабушки Софьи нет уже более двух лет.

Подхожу к порогу, сердце грустно очень.
Вспомнил ее руки, вспомнил, как жила.
На крыльце березовом золотая осень
Из луны и листьев кружит кружева.

С. 207

В оригинале (Анатолий Сенин. Души сиянье. – Рязань. Русское слово. – 1997. – С. 34) :

Как же позабыл я бабушку Алену?
Как же смог забыть я,
что она жива?
На крыльце березовом,
тихая, влюбленно,

Бабушка Алена кружит кружева.

Говорю ей: «Здравствуйте, бабушка Алена!»
«Здравствуйте», - ответствует.
И качнулся свет…
На крыльце березовом
под вечерним кленом
Бабушки Алены нет уж

двадцать лет.

Подхожу к порогу —
сердце грустно очень.
Вспомнил ее руки.
Вспомнил, как жила.
На крыльце березовом золотая осень

Из луны и листьев кружит кружева.

Зима и снежные бураны. 1973 год.

Засыплет снег дороги, завалит скаты крыш,

Пойду размять я ноги, - за дверью ты стоишь.

Одна, в пальто осеннем, без шляпы, без калош,

Ты борешься с волненьем и мокрый снег ждешь.

Деревья и ограды уходят в даль, во мглу.

Одна средь снегопада стоишь ты на углу.

Течет вода с косынки, за рукава в обшлаг,

И каплями росинки сверкают в волосах.

И прядью белокурой озарены: лицо,

Косынка и фигура, и это пальтецо.

Снег на ресницах влажен, в твоих глазах тоска,

И весь твой облик слажен из одного куска.

Как будто бы железом, обмокнутым в сурьму,

Тебя вели нарезом по сердцу моему.

И в нем навек засело смиренье этих черт,

И от того нет дела, что свет жестокосерд.

И от того двоится вся эта ночь в снегу,

И провести границы меж нас я не могу.

Но кто мы и откуда, когда от всех тех лет
Остались пересуды, а нас на свете нет?

С. 223

Возвращение из Кишинева в Рязань. 1984 год:

И вот я опять в дороге,
Ночная июньская хмарь.
Бегут говорливые дроги

Ни шатко, ни валко, как встарь.

Дорога довольно хорошая,
Равнинная тихая звень.
Луна золотою порошею

Осыпала даль деревень.

Мелькают часовни, колодцы,
Околицы и плетни.
И сердце по-старому бьется,

Как билось в далекие дни.

Я снова на мельнице.
Ельник усыпан свечми светляков.
По-старому старый мельник

Не может связать двух слов:

«Голубчик! Вот радость! Думуха!
Озяб, чай? Поди, продрог?
Да ставь ты скорее, старуха,

На стол самовар и пирог!

Димуль! Золотой! Послушай!
И ты уж старик по годам.
Сейчас я за милую душу

Подарок тебе передам.»

«Подарок?» «Нет… просто письмишко.
Да ты не спеши, голубок,
Почти что два месяца с лишком

Я с почты его приволок».

Вскрываю… читаю… Конечно!
Откуда же больше и ждать?
И почерк такой беспечный,

И кишиневская печать.

«Вы живы?.. Я очень рада…
Я тоже, как Вы, жива.
Так часто мне снится ограда,

Калитка и Ваши слова.

Теперь я от Вас далеко, твоя Лида.
В России теперь апрель,
И инею заволокой

Покрыта береза и ель.

Сейчас вот, когда на бумаге,
Вверяю я грусть моих слов,
Вы с мельником, может, на тяге

Подслушиваете тетеревов.

Я часто хожу на пристань
И то ли на радость, то ль в страх
Гляжу средь судов все пристальней

На красный Советский флаг.

Теперь там достигли силы.
Дорога моя ясна…
Но Вы мне по-прежнему милы

Как Родина и как весна».

Письмо как письмо.
беспричинно
Я в жисть бы таких не писал.
По прежнему с шубой овчинной

Иду я на свой сеновал.

Иду я разросшимся садом,
Лицо задевает сирень.
Так мил моим вспыхнувшим взглядам

Погорбившийся плетень.

Когда-то у той вон калитки
Мне было шестнадцать лет.
И девушка в белой накидке

Сказала мне ласково: «Нет!»

Далекие милые были!
Тот образ во мне не угас.
Мы все в эти годы любили,
Но, значит, любили и нас.
С. 235-237.

P.P.S. Огромная просьба к публикаторам! При передаче в печать, пожалуйста, не подвергайте корректуре цитаты из Фокина, даже если они откровенно неграмотны или с опечатками. Я воспроизводила с максимальной точностью текст его книги. Это послужит и мне страховкой на случай гипотетического суда. И, кроме того, я хочу, чтобы читатели сами убедились, как плагиатор исковеркал классические строки. А ведь каждая якобы ошибка затрудняет доказательство его заимствования (см. выше).

2006 – 2007.

5
Рейтинг: 5 (1 голос)
 
Разместил: saphel    все публикации автора
Состояние:  Утверждено


Комментарии

Спасибо за статью.

О проекте