версия для печати
Александр Петрович Дубовицкий, сын - родного брата опального скопинского городничего в 1809 году, по высочайшему повелению, в чине подполковника, был отставлен от службы «с тем, чтобы и впредь никуда не определять», смягченную , спустя восемь лет формулировкой , «по его желанию на обыкновенном праве». Его отец, П.Н, Дубовицкий, крупный помещик, был человеком в губернии и в Скопине уважаемым, участник подавления восстания Пугачева, состоял в команде охранявшую клетку бунтовщика по пути в Москву, исполнял с 1791 по 1794 г.г. обязанность предводителя дворянства Скопинского уезда. Родился он в семье армейского офицера, за которым состояло всего 60 душ мужского и женского пола, мать Петра Николаевича «не смотря на свои стесненные дела … постаралась выучить своего сына грамоте. С этой целью был приглашен на дом учителем (или дядькой) вольноотпущенный Кареевых , старик по имени Дмитриевич. Плата за обучение была положена такая: жалование 3 рубля 50 копеек в год, одежда натурой – овчинный тулуп, домашнего сукна кафтан и кушанье в застольной (т.е. вместе с дворовыми).
Старик был сам малограмотен и к тому же сильно пил, но мальчика выучил в течение года читать букварь, псалтырь и другие церковные книги. Хуже обстояло дело с письмом, обучение которому никак не давалось. Вследствие этого П.Н.Дубовицкий до конца своей жизни так и остался малограмотным человеком , и письма еле-еле выучился писать каракулями». В 1776 году по протекции своего командира полка, влиятельного и богатого князя В.М.Долгорукого был принят на службу в провиантское ведомство и произведен в чин провиантмейстера – то есть капитана. Долгоругий сначала отнесся к его просьбе не сочувственно : «Я думал, что ты брат, добрый человек, а ты просишься в воры». Так или иначе, с этой службы и началось прибавление богатства Дубовицкого, добытые деньги со временем были вложены в покупку имений. В жизни сына он принимал самое деятельное участие, после его отставки проживал с его семьей в имении Стенькино Рязанского уезда, занимаясь вместе с ним имением, недалеко, в имении Дядьково жил и его племянник Н.С.Дубовицкий. Убеждения Петра Николаевича, дружба с семейством Озеровых, его соседями по имению, среди которых были масоны, женитьба сына на их дочери М.И. Озеровой привела последнего в секту «Братства во Христе» , основанной в 1817 году Е. Ф. Татариновой (в девичестве — Буксгевден) . Е. Ф. Татаринова родилась в 1783 г. и воспитывалась в Обществе благородных девиц (впоследствии — Смольный институт), получив при выпуске из института фрейлинское приданое, она вышла замуж за офицера Астраханского гренадерского полка Ивана Татаринова, который после окончания Отечественной войны вышел в отставку, бросил жену, и в конце концов получил место директора гимназии в Рязани. Татаринова же осталась в Петербурге и поселилась в квартире своей матери. Членами секты были люди влиятельные и образованные: масон , президент Библейского общества князь А.Н. Голицын (друг Александра I); директор Департамента народного просвещения и секретарь Библейского общества В.Попов; масон (ложа Ищущих Манны), генерал-адъютант и член Госсовета Е.Головин; масон (ложа Вифлеем), редактор «Сионского вестника» и вице-президент Академии художеств А.Лабзин; масон-художник В.Боровиковский; надворный советник М.Пилецкий-Урбанович; священник А.Малов; гофмейстер Р.Кошелев; Всего около 40 человек.
Портрет А.П.Дубовицкого
Боровиковский украсил молельню картинами. Радениями руководил неграмотный «пророк» из крестьян, музыкант Кадетского корпуса Никита Федоров. На собраниях пели хлыстовские песни, затем начинали кружение и радели, пока на кого-нибудь, чаще всего на Татаринову, Никитушку или некую Лукерью не «накатывал дух» и тогда начинались пророчества. Татаринова с Федоровым практиковали гипноз. Обряды в этом «братстве» были комбинацией масонских обществ и хлыстовско-скопческих сект.
К масонству вообще правители России относились по-разному. « Сухой, ясный и насмешливый ум Екатерины не позволял ей отнестись к масонству с доверием и сочувствием. Она изучила масонскую литературу и сочинила на братьев-каменьщиков три сатирические комедии. Впрочем, наступили дни, когда ей пришлось бороться с вредным, по ее мнению, сообществом иными средствами – арестами и ссылками». Противоположное отношение к масонам было у Павла. «Масоны внушали Павлу, что христианская церковь отстала от просвещенного века, что религиозные истины хранятся в тайном учении, которое мудро согласуется с духом времени, что он, Павел, как будущий самодержец, выше епископов и соборов. Эта идея нравилась Павлу. В шведском королевском замке, в галерее коронованных масонов имеется, между прочим, портрет Павла, украшенный эмблемами розенкрейцеров. Первые распоряжения и приказы императора касались, гонимых при Екатерине. Императрица еще дышала, а Павел уже послал фельдъегеря к удаленному от двора А.Б.Куракину. Немедленно, приняв власть, Павел отдал приказ об освобождении Новикова из крепости. С И.В.Лопухина был снят надзор. Н.Н.Трубецкой и И.П. Тургенев вернулись в столицу. Возвращен был из Сибири Радищев. Князь Н.В.Репнин произведен был в фельдмаршалы на третий день по воцарении Павла.
Александр I впервые прочитал Евангелие в 1812 году и был поражен необычайностью этой книги. Он был тогда не одинок в этом своем увлечении Новым Заветом. Ему хотелось сложность (в религии и ее обрядах) заменить глубиной. И вот в этой неожиданно обретенной им книге Александр нашел желанную глубину. Старый приятель А.Н.Голицын объяснил …Александру …оказывается, есть такие духовные люди, которые не будучи попами, одарены, однако, свыше и могут на прекрасном французском языке объяснить аллегорический смысл не только евангельских рассказов, но и смысл посланий гениального Павла; эти люди могут даже истолковать очень убедительно страшные видения Апокалипсиса. Александр стал искать встречи с подобными людьми». Немалое наслаждение Александру доставляли встречи с квакерами, отрицавшими войну и моравскими братьями. Склонный , с 1812 года к мечте о «внутренней церкви», искал ее ревнителей, и целая вереница их, особенно женщин, проходит в его биографии. Среди этих экзальтированных душ едва ли не самое сильное впечатление произвела на Александра , некая Крюднер. «Император усомнился в ее духовности, когда та объявила ему, что божественный голос повелевает русскому императору выдать ей, Марии Куммиринг, какую-то сумму денег». Наконец, встреча Александра с юрьевским архимандритом Фотием в 1824 году развернула мировоззрение императора, « он молил монаха представить ему записку для искоренения духовной крамолы, в коей был сам повинен и 7 мая 1824 году Фотий представил царю « План революции обнародываемой тайно, или тайна беззакония, делаемая тайным обществом в России и везде». Потом вскоре была представлена еще записка «О действиях тайных обществ через Библейское общество». Изменение взглядов Александра на вопросы религии совпали по времени с будущей проповеднической деятельностью Дубовицкого.
До этих событий, Дубовицкий близко сошелся с Татариновой, а затем стал и создателем секты « Внутренних поклонников Господних» или «духовных скопцов». Догматы этой секты «сходятся с догматами малоканскими в том общем принципе, что подобает богу кланяться духом и истиною» и учение свое духовные скопцы «основывают, главным образом, на втором послании апостола Павла к коринянам, где , по мнению их, положительно говорится, что для спасения души лучше всего вести безбрачную жизнь, поэтому и для особенного умерщвления плоти, не едят мяса, не пьют вина и не имеют совокупления с женами».
Ко времени активной деятельности секты, в губернии насчитывалось до десяти тысяч сектантов (раскольников). Толки раскольников были «до того разнообразны.., что едва ли не все существовавшие в России секты имели в ней своих представителей».
«Ядро секты «духовных скопцов» составляли: А.П.Дубовицкий, воспитательница его дочерей, иностранка, католичка Екатерина Алексеевна Герсон (Жерсон, Джерси), дядька П.Дубовицкого – тверской мещанин Петр Антонович Бильов, штабс-капитан, рязанский помещик Лука Петрович Гагин, хлыстовский пророк, солдат, музыкант 1-го Кадетского корпуса Никита Иванович Федоров. Секта сформировалась летом 1822 года, когда Дубовицкий начал самостоятельную миссионерскую деятельность в скопинских селах Липяги и Горлове. Так или иначе, ему время от времени приходилось проезжать через эти селения, направляясь в свои дальние имения. Первыми последователями стали липягский крестьянин Ермил Иванов и начитанные горловские девицы-крестьянки Анна Иванова Стужилина и Татьяна Евстафьева Астахова, привлекшие в секту родственников и крестьян деревни Дмитриево и сел Руденки и Затворного, в том числе, липяговцев Ивана Григорьева и Миная Степанова, прозванного на селе «Минашкой». Стужилина и Астахова даже ездили на 5 недель в имение Дубовицкого. Горловский священник Иоан Стахиев донес на Дубовицкого рязанскому архиепископу Сергею и смотрителю Скопинской коннозаводской волости Григорию Антоновичу Джежелею, который отписал государю о сектанстве Александра Петровича, поставив в известность рязанского генерал-губернатора А.Д.Балашова». Смелость Джелелея объяснялась тем, что, во-первых, сам Дубовицкий своим поведением в Петербурге нажил себе врагов в лице митрополита Филарета и А.А.Аракчеева - соперника А.Н.Голицина. Во – вторых, Джежелей «претеснявший и угнетавший крестьян не всегда законными способами стал опасаться, что крестьяне его волости станут искать в Дубовицком своего покровителя и защитника». Донос попал в руки графа Аракчеева, «который сейчас же воспользовался им для очернения в глазах Александра I своего соперника князя Голицина. Дубовицкий, как только узнал о доносе, поспешил в Петербург для личного опровержения, но вскоре по распоряжению Аракчеева был там арестован.
Уже из тюрьмы он подал ходатайство о производстве нового следствия, которое было поручено уездному председателю дворянского собрания Вердеревскому, последний своим следствием выяснил необоснованность доноса. После этого, в феврале 1824 года Комитет Министров, рассмотрев дело Дубовицкого, не нашел в нем ничего явно вредного, но так как действия обвиняемого не имели надлежащей ясности, направил весь следственный материал в Тайный комитет. Александр I, по доношению через генерал-губернатора Балашова, на письме А.П.Дубовицкого наложил резолюцию о том, что в Тайный комитет дело направлять не следует. Аракчеев добился все – таки. Обвинительный материал был отправлен на заключение к митрополиту Серафиму, который под соответствующим давлением и определил (с утверждением государя) отправить А.П.Дубовицкого за распространение лжеучения в Кирило-Белозерский монастырь на покаяние и на испытание на срок, который духовное начальство признает за благо». После ссылки Дубовицкого в1824 -1826 г.г., секта снова оживилась. К ней примкнули крестьяне коннозаводской волости: «девица Авдотья Гаврилова, Федор Никитин Хлапурин (кучер), Григорий Титов (садовник), Василиса Григорьева (дочь последнего)». В конце 1842 года, после возвращения Дубовицкого из очередной ссылки, после скитаний по монастырям его деятельность продолжилась и снова привлекла внимание управляющего Скопинской военно-конской волостью, который приказал земскому исправнику Елютину разобраться ,что к чему и 12 марта 1843 года Елютин доложил рязанскому губернатору о своих открытиях: «…сельца Липягов у крестьянина Миная Степанова имеется сборище для произведения непозволительного богослужения…в мазанке имеется потолок, плотно сложенный; кругом стен скамейки, в левом углу паникадило для лампады, а с правой стороны кровать. В большом ящике хранятся три киота разной величины, без образов, а стекла на оных заклеены с обеих сторон тщательно бумагою. Найдены в двух бумагах какие-то вещества, истолченные в порошок, белого и зеленого вида, бумаги, письма и книги разного содержания». Следствием также было установлено , что мазанка выстроена внуком Миная, крестьянином Емельяном Епифановым… «в мазанке и доме собирались ночьми для чтения книг, слушания и толкования оных… тайно , так что хаживали по гумном и огородам…делались против прочих отменными в обращении и в разговорах, не употребляют пищу местною, не пьют вино, к чему поводом служит учение Луки Иванова,.. «кто не пьет хмельного и не ест мяса, добро тому человеку…». Его правило обратилось …исполнением сего на все их общество и на брата его Максима, мать Аксинью Филипову, сестру Аксинью Иванову, дочь Устинью Лукину, Максимову жену Матрону. … к Минаю Степанову постоянно ходила пятнадцатилетняя Авдотья Петрова, дочь его родственницы Акулины Климоновой.
С Святой недели 1842 года бывала у них по неделе слушивала читаемые книги, ... потому последовала в разговоре перемена, проявившиеся в отказе выйти замуж. Сорок липяговцев под присягой показали, что отец Луки Иванова, покойный Иван Григорьев был последователем г. Дубовицкого. В материалах обследования губернии, в конце 50-х годов отмечалось: « Но всего замечательнее секта духовных-скопцов, существующая преимущественно в Скопинском уезде, в селах Хворощевке, Кремлеве, Вязовенке и Топилах, а также в Зарайском уезде в селе Карине, откуда пришла она в Скопинский уезд. Последователей этой секты в народе называют хлыстами, духоборцами, масонами, но сами себя они называют духовными христианами. Некоторые обряды и песни духовных скопцов , как при поступлении в секту, так и при собраниях общего моления и теперь не утратили еще свой первоначальной масонский характер, хотя конечно, обряды и песни эти применены к крестьянским понятиям». Скопинский уездный суд, после проведенного расследования, решил отдать под надзор полиции участников незаконных сборов, которая надзирала до середины 50 – х годов. Однако последователи учения просуществовали до начала 20 века, там оно было искоренено в период борьбы с религией в 20-30-х годах. Современники в середине 19 века отмечали, что «секта эта замечательна также и тем братским чувством, которое соединяет всех единомышленников по секте в тесное общество, никогда не уклоняющееся от одного направления. Духовные скопцы отличаются примерною нравственностью, грамотность между ними очень развита, от посещения церквей и исполнения православных обрядов они нисколько не уклоняются».
Cвои общины скопцы называли «кораблями» , «молитвенное собрание «радением». Во главе стояли «кормщики», которые обладали неограниченной властью над «голубями» (членами секты). Принадлежность к секте скопцов каралась по русскому уголовному законодательству ссылкой в Сибирь. В 1859 году в Скопине по официальным данным значилось «раскольников разных сект» 112 человек обоего пола в уезде 66, кроме того раскольнических молелен (деревянных) в городе одно и в уезде две, а к 1868 году отмечалось , что «теперь в Скопине живут одни лишь старообрядцы, числом более 70-ти. Они имеют свою молельню, где каждодневно служат часы, вечерне и заутрене. Пречислены они к благославенной Рогожской церкви в Москве, но совершать таинства брака, крещения и причащения, отправляются большею частью в Тулу».
П.И.Мельников (Андрей Печерский) в романе «На горах» представил в образах Луповицких - отца и сына Дубовицких и в подробностях, используя накопленный практический материал , рассказал об учении, радениях секты, в романе она показана как хлыстовская, при этом писатель на основе своих исследований утверждал, что скопцы отличаются от хлыстов «единственно физическим уродованием тела, составляя с ними одну и ту же секту». Конечно, не единственно этим замечателен роман, он в мелких подробностях описывает повседневную жизнь дворян и простого народа, в том числе и Рязанской губернии. В романе одна из героинь приезжает « в Рязанскую губернию к двоюродным братьям Луповицким» и их отцу Александру Федоровичу. Прежде в их имении «пиры бывали чуть не каждый день, охоты то и дело, и никто из соседей-помещиков, никто из городских чиновников даже помыслить не смел отказаться от приглашенья гостеприимного и властного хлебосола…, кроме конюшни породистых лошадей на псарном дворе Луповицкого было четыреста псов борзых да триста гончих.
Оркестр крепостных музыкантов, выписанным из Италии камельмейстером. Была и роговая музыка, было два хора певчих, актеры оперные, балетные, драматические, живописцы, всякого рода ремесленники и всё крепостные. Так широко и богато проживал в своем поместье столбовой барин Александр Федорыч Луповицкий. Под шумок поговаривали, будто Луповицкий масонства держится». Со временем произошла в жизни семьи странная перемена, «опричь странников и богомольцев, стали к Луповицким сходится на ночные беседы солдаты, крестьяне, даже иные из их крепостных... Все дивились перемене в образе жизни Луповицких, но никто не мог разгадать ее причины. Через несколько лет объяснилась она. Был в Петербурге «духовный союз» Татариновой. (Екатерина Филипповна Татаринова, жена директора рязанской гимназии, урожденная Буксгевден, во втором десятилетии нынешнего столетия собирала таинственные собрания в квартире своей матери в Петербурге, в Михайловском замке., прим. П.И.Мельникова) . И сыновья и племянница хоть и проводили все почти время с гувернерами и учительницами, но после, начитавшись сначала четьи-миней и «Патериков» об умерщвлении плоти угодниками, а потом мистических книг, незаметно для самих себя вошли в «тайну сокровенную». Старший остался холостым, а меньшой женился на одной бедной барышне, участнице «духовного союза» Татариновой».
Вот так, почти документально описана П.И.Мельниковым усадьба и жизнь в ней Дубовицких. Сцены «раденья» в романе при всей их отвратительности, невольно завораживают, но не давая в полной мере ответа, что все таки связывало героя романа образованного Николая Александровича Луповицкого (А.П.Дубовицкого) и неграмотных крепостных крестьян: « Еще половины песни не пропели, как началось «раденье». Стали ходить в кругах друг за другом мужчины по солнцу, женщины против. Ходили, прискакивая на каждом шагу, сильно топая ногами, размахивая пальмами и платками. С каждой минутой скаканье и беганье становится быстрей, а пение громче и громче. Струится пот по распаленным лицам, горят и блуждают глаза, груди у всех тяжело подымаются , все задыхаются …Живей и живее напев, быстрей и быстрее вертятся в кругах. Не различить лица кружащихся. Радельные рубахи с широкими подолами раздуваются и кажутся белыми колоколами, а над ними веют полотенца и пальмы. Ветер пошел по сионской горнице: одна за другой гаснут свечи в люстрах и канделябрах…Все дрожат, у всех глаза блестят…у иных волосы становятся дыбом. То один, то другой восклицают:
- Ай дух! Ай дух! Царь дух! Бог дух!
- Накати, накати! – визгливо вопят другие.
– Ой ева! Ой ега – хриплыми голосами и задыхаясь, исступленно в диком порыве восклицают третьи.
– Благодать! Благодать! – одни с рыданьем и стонами, другие с безумным хохотом голосят во всю мочь вертящиеся женщины. Со всех пот льет ручьями, на всех взмокли радельные рубахи, а божьи люди всё радеют, лишь изредка стирая лицо полотенцем… Тут Катенька вдруг вся затрепетала, задрожала и перестав кружится, звонким, резким голосом закричала в ужасе:
- Накатил!..накатил!..».
С 1896 года специальным изучением раскола и сектанства в губернии стало заниматься Братство Святого Василия , по его данным в Скопинском уезде их насчитывалось 209 человек, которые располагались в 10 селениях, а в 1903 году 566 человек в 29 селениях, из них собственно раскольников (поповцев и беспоповцев) – 227 человек, сектантов тайных: скопцов – 229 человек, хлыстов – 106 человек. В этих данных не выделены последователи Дубовицкого , но они были. Скопцы проживали в селах: Маклаково – 28, Мшанка – 4, Кремлево – 21, Павелец – 9, Делихово – 4, Хворощавка – 1, Секирино – 40, Затворное – 3, Князево – Займище – 1, Озерки – 17, Борщевое – 27, Черные Курганы – 71, Чулково – 1 человек. Хлысты в селах: Вязовенка – 12, Пупки – 18, Н.Келец – 1, Хворощавка – 30, Катино – 4, Гремячка – 4, Ильинка – 2, Березняги – 8, Лазинка – 5, Топилы – 2, Князево – Займище – 6, Жерновки – 2, Спасское – 1,Чернава – 11. Молитвенные деревянные здания раскольников находились в Скопине и селе Муравлянке.
skala
Утверждено
О проекте
