«Музыка и хорошая песня дарят радость и наслаждение, а именно любовь к людям, готовность что-то для них сделать, желание быть хорошим, восхищение добром, ощущение, будто паришь над миром. Воедино все эти чувства можно собрать под именем целого — счастья. Это освобождение от власти дьявола, согласие с миром, любовью и добром», — писал Уильям Моэм. Эти слова звучат сегодня как напоминание всем авторам песен, продюсерам и исполнителям о том, что песней можно изменить мир к лучшему.

История загадочно го старца из лесов близ Стенькино, как одна из многих легенд о чудесах и тайнах мещерских лесов, вполне могла бы кануть в лету. Вспомнить о ней нас заставило письмо, пришедшее в редакцию в середине марта.

В этом письме не было ровным счетом ничего мистического. Напротив, один из жителей области рассказывал нам анекдотичный случай про лыжный поход в день первого весеннего праздника. Вместе с друзьями он отправился покорять снежную целину в рязанские леса. Когда поход уже близился к концу, приятели увидели странного местного жителя. На пожилом человеке, несмотря на мороз, не было никакой одежды. Кроме полотняных штанов и рубахи. На пьяного он похож не был, шел уверенной походкой в сторону ближайшего села. Кто-то из лыжников окликнул его. Дед то ли не услышал, то ли не захотел оборачиваться. Автор письма высказал предположение, что повстречал одного из сухопутных "моржей". Мол, если бывают те, кто закаляется, купаясь, в лютую стужу в проруби, отчего не быть и таким "моржам", которые разгуливают по морозу босиком...

Покос и заготовка травы на корм домашнему скоту. В русской деревне считался одной из приятнейших сельских работ, труд сочетался с развлечениями.

Сохранился ряд описаний сенокоса, сделанный очевидцами в XIX в. Этнограф В.В. Селиванов подробно рассказывает о заготовке сена в Зарайском у. Рязанской губ. На дальние луга «крестьяне с бабами, девками и грудными младенцами» выезжали всей деревней. Располагались станом около реки или ручья в тени деревьев и оставались там до конца сенокоса. «Время года, теплые ночи, купанье после утомительного зноя, благоуханный воздух лугов — все вместе имеет что-то обаятельное, отрадно действующее на душу. Бабы и девки имеют обычай для работы в лугах надевать на себя не только чистое белье, но даже одеваться по-праздничному. Для девок луг есть гульбище, на котором они, дружно работая граблями и сопровождая работу общей песней, рисуются перед женихами».

Не хлебом единым

Семья и община служили организующим началом во многих явлениях духовной жизни крестьян. Семья не только воспитывала детей и вела совместное хозяйство, будучи первичным и основным производственным коллективом. Она была носителем глубоких традиций, связывающих человека с окружающим его миром, хранительницей коллективного опыта. По православным понятиям, семья являлась «малой церковью», то есть призвана была блюсти основы христианской жизни каждого своего члена.

Община также объединяла функции производственного коллектива, соседской и религиозной общности (частично или полностью совпадая с приходской общиной), административной единицы.

Южнорусская историко-культурная зона выделяется по «акающему» диалекту и так называемым южнорусским чертам культуры, которые свойственны населению региона, простирающегося с севера на юг от реки Оки до Хопра и среднего Дона и с запада на восток от Десны до Суры (территория бывших Тульской, Орловской, Курской, Воронежской, Тамбовской, большей части Рязанской, Калужской, частично Пензенской губерний, согласно административному делению Х1Х-начала ХХ в.). Значительную часть этого обширного пространства географы и демографы определяют как Центрально-Черноземный (или Центрально-Земледельческий) регион.

Хороводы

Русские хороводы, украшая собою нашу семейную жизнь, представляются столько же древними, сколько древня наша жизнь. Жили ли предки наши дома, они занимались играми, плясками, хороводами; были ли они на побоище, они воспевали родину в своих былинах. С веселых пиров Владимира песни разносились по всей Руси и переходили из рода в род. Прежние наши гусляры, вдохновители русской народной поэзии, видны доселе еще в запевалах, хороводницах, свахах. Как гусляры в старину открывали песнями великокняжеские пиршества, так и наши запевалы и хороводницы составляют хороводы и пляски. Есть люди, указывающие нам на былое действие, но нет верного указания, когда начались наши хороводы. История хороводов заключается в преданиях; а все наши народные предания говорят о былом, как о настоящем времени, без указаний дней и годов; говорят, что делали наши отцы и деды, не упоминая ни места действия, ни самих лиц.

Варианты из собрания В. И. Даля

А. Не в чуждом царстве, а в нашем государстве было, родимый, времечко — ох-ох-ох! В то время было у нас много царей, много князей, и Бог весть кого слушаться; ссорились они промеж себя, дрались и кровь христианскую даром проливали. А тут набежал злой татарин, заполонил всю землю мещерскую, выстроил себе город Касимов, и начал он брать вьюниц (молодых женщин — Оп. обл. великор. слов.) и красных девиц себе в прислугу, обращал их в свою веру поганую, и заставлял их есть пищу нечистую, маханину (лошадиное мясо — ibidem). Горе, да и только; слез-то, слез-то, что было пролито! Все православные по лесам разбежались, поделали там себе землянки и жили с волками; храмы Божьи все были разорены, негде было и Богу помолиться.

И вот жил да был в нашей мещерской стороне добрый мужичок Антип, жена его Марья была такая красавица, что ни пером написать, только в сказке сказать. Были Антип с Марьею люди благочестивые, часто молились Богу, и дал им Господь сына красоты невиданной. Назвали они сына Егорием; рос он не по дням, а по часам; разум-то у Егорья был не младенческой: бывало услышит какую молитву — и пропоет ее, да таким голосом, что ангелы на небесах радуются. Вот услыхал схимник Ермоген об уме-разуме младенца Егория, выпросил его у родителей учить слову Божьему. Поплакали, погоревали отец с матерью, помолились и отпустили Егорья в науку.

Потомок императоров Византийских

Месяц ли прошел, два ли месяца, как убили князя Андрея, восстание народное начало стихать. А почему оно стихло, про то умолчал летописец. Вернее всего, не было у народа вожака, бояре, да дружинники, да тиуны порознь расправились с народными мстителями — кого убили, кого в темнице сгноили.

Собрались во Владимире-граде бояре из старших городов — Ростова и Суздаля. Приехали послы из соседней Рязани. Направил их Рязанский князь Глеб — давно он зубы точил на многообильную Суздальскую землю.

Под таким названием мы завершаем в этом номере «Московского журнала» публикацию отрывков из книги М. Н. Макарова «Русские предания» (М., 1838-1840), начатую в N 4 и продолженную в N 7 за 2007 год. Здесь представлены старинные изустные народные рассказы Смоленской, Тамбовской, Тверской, Владимирской,Тульской и других губерний, а также Подмосковья.

От редакции

В N 4 «Московского журнала» за 2007 год была напечатана подборка легенд и преданий старой Москвы, записанных, как отмечено в предисловии составителя, «пионером собирательства старинных изустных народных рассказов» Михаилом Николаевичем Макаровым (1789-1847), имя и труды которого до сих пор известны лишь узкому кругу специалистов. Выпущенные им в 1838-1840 годах три тома «Русских преданий» охватывали отнюдь не только московский, но и многие другие регионы Российской империи. Сегодня мы публикуем выдержки из разделов триптиха, посвященных Рязанской и Владимирской губерниям.

В летние месяцы по стране разъезжаются и расходятся странные, на взгляд непосвященного, люди. Они оставляют в стороне большие города, ненадолго задерживаются в райцентрах и идут по проселкам и тропам от деревни к деревне. Их можно встретить в воскресные дни на ярмарках и базарах, но они ничего не покупают, а только фотографируют и записывают. Их привлекают шумные деревенские свадьбы, но и там они скорее работают, чем веселятся.

С давних пор у народа существовал мудрый обычай помощи друг другу в различных работах: при строительстве дома, жатве, покосе, обработке льна, прядении шерсти и т.д. Коллективную помощь устраивали в разных случаях. Обычно всем миром помогали вдовам, сиротам, погорельцам, больным и слабым: Ну какая-нибудь баба с мал мала меньше ребятами не успеет сжать, соберут ей помочь, и всем миром бабы дожнут (Ярославский областной словарь). Такая помощь проводилась по решению сельской общины. Община, как вы помните из истории, руководила всей жизнью деревни: хозяйственной, общественной и даже семейно-бытовой. Крестьянин, нуждающийся в помощи, обращался к сельскому сходу. Но чаще бывало так, что он сам приглашал («созывал») людей на помощь, обращаясь не ко всей общине, а к родственникам, соседям.

Древние символы в орнаменте

Изучение языка народного прикладного искусства начинается со знакомства с заклинательным орнаментом — древними образами-символами: солярными знаками, знаками воды и земли, растений.

Крестьянский дом весь был пронизан магическими символами, с помощью которых его обитатели защищались от окружающего их зла и стремились обеспечить себе безопасную жизнь. Защитные символы помещали в самых уязвимых местах двора и избы, ими украшали все проемы и отверстия, через которые могли проникнуть злые духи. Самую высокую точку крыши (щипец) украшало изображение коня, символизирующего солнце в зените (5). На кромке кровли красовались причелины (от слова «чело» — лоб) с волнистым узором, символизирующим небесную воду, то есть «хляби небесные»(6-8). Волнистые линии, расположенные в два или три ряда, подчеркивали глубину хлябей. Иногда линии дополнялись точками, символизирующими дождевые капли. Сами причелины (как и щель между ними) завершались солярным знаком.

Масленица - древний славянский праздник, доставшийся нам в наследство от языческой культуры. Это - веселые проводы зимы, озаренные радостным ожиданием близкого тепла, весеннего обновления природы. Даже блины, непременный атрибут масленицы, имели ритуальное значение: круглые, румяные, горячие, они являли собой символ солнца, которое все ярче разгоралось, удлиняя дни. Возможно, блины были и частью поминального обряда, так как масленице предшествовал "родительский день", когда славяне поклонялись душам усопших предков. Проходили века, менялась жизнь, с принятием на Руси христианства появились новые, церковные праздники, но широкая масленица продолжала жить. Ее встречали и провожали с той же неудержимой удалью, что и в языческие времена.

В числе народных игр у русских и у других восточных славян широкое распространение имела (да и сейчас еще бытует) игра "в войну". В предисловии к академическому сборнику описаний народных игр, зафиксированных на территории СССР, вышедшему в 1931 г., отмечается, что "у нас в России спортивные состязания выливались в форме игр в войну". По мнению В.Н. Всеволодского-Гернгросса, среди всех "общественных игр" вообще игры "в войну" занимают "первое место" у многих народов .

Различные варианты игры "в войну" (имеются и другие ее названия: "солдаты", "сабельки", "казаки-разбойники" и др.) повсеместно известны и на территории Рязанского края.