В доме необычная обстановка. Стены из толстых брёвен, потолки из широких досок с массивными балками, большие красивые печи с медными дверками и отдушинами. Массивные резные дубовые шкафы, стулья с высокими прямыми спинками. В столовой большие часы с тяжёлым маятником размеренным боем отсчитывают время…
При жизни хозяина в доме пахло красками, холстом, немножко скипидаром и дымком, когда по утрам затапливали печи. Иногда по комнатам разносился запах ароматного ржаного хлеба.В мастерской были написаны картины «Спящая царевна», «После побоища Игоря Святославовича с половцами», «Кащей Бессмертный»…
Работать Виктор Михайлович любил в одиночестве. Никто не входил к нему во время работы, чтобы не мешать ему и не нарушать его мысли. Только дочь Виктора Михайловича — Татьяна, да брат Аполлинарий могли находиться вовремя работы в мастерской. К их замечаниям Васнецов всегда прислушивался и очень доверял им. Аполлинарий был не только братом, но и ближайшим, любимым другом.
С палитрою и кистями в руках отойдёт от картины Виктор Михайлович в дальний угол, прищурится, присмотрится к работе и возвратится, чтобы сделать очередной мазок. И так до позднего вечера. Сколько же вёрст приходилось проделать ему за день! Иногда декламировал что-либо из «Слова о полку Игореве». Это поэтическое произведение Виктор Михайлович знал наизусть и очень любил его. Или же, подражая монотонному голосу гусляров-сказителей, говорил «слово» о богатырских делах из русских былин.
Брат Аполлинарий сидит на конце дивана, под себя ноги кренделем — по-турецки. Устанет Виктор Михайлович ходить и сядет на противоположный конец дивана, также поджав под себя ноги. Благодаря этой привычке, сохранившейся с детства, у обоих братьев брюки на коленях всегда были вытянуты мешком. «Усядутся братья друг против друга, и начинается нескончаемый душевный разговор о русском эпосе, о былинных героях или о красотах родной природы, которую оба горячо любили, — вспоминал племянник художника Всеволод Аполлинариевич. — А то начнут вспоминать детство, петербургскую юность и друзей-художников. Но чаще всего разговор заходил об искусстве, о великих мастерах прошлого, о судьбах будущего. Оба они, со всей горячностью души настоящих художников, ненавидели то тлетворное влияние, которое проникало в русское изобразительное искусство с Запада. И оба, разгорячившись, как в споре, на чём свет ругали разные «бубновые валеты», «ослиные хвосты» и прочее кривлянье, недостойное называться искусством. И вдруг утихали и решали, что русский дух силён и устоит русское искусство против западного влияния».
— Я не отвергаю искусство вне Церкви, — говорил Виктор Михайлович, — искусство должно служить всей жизни, всем лучшим сторонам человеческого духа — где оно может, — но в храме художник соприкасается с самой положительной стороной духа — с человеческим идеалом. Нужно заметить, что если человечество до сих пор сделало что-нибудь высокое в области искусства, то только на почве религиозных представлений.
Не случайно приступил Васнецов к росписи Владимирского собора в Киеве. И по выполненной программе росписи собора можно судить о мыслях, глубоко занимавших художника: «Выбор религии Владимиром», «Крещение Руси» и «Андрей Первозванный». Он давно жил мыслью, что назначение русской живописи — служить православной Церкви.
— Мы только тогда внесём свою лепту в сокровищницу мирового искусства, — говорил Виктор Михайлович, — когда все силы свои устремим на развитие родного искусства, т. е. когда с возможным для нас совершенством и полнотой изобразим и выразим красоту, мощь и смысл наших родных образов — нашей русской природы и человека, нашей настоящей жизни, нашего прошлого, наши грёзы, мечты, нашу веру и сумеем в своём истинно национальном отразить вечное, непреходящее. Без народной, природной почвы никакого искусства нет.
Выросший в семье священника, он хорошо знал русскую историю и тяготел к русскому фольклору. Вятскую духовную семинарию Виктор Михайлович в юношестве не закончил, но был благочестив и много сделал для Русской Православной Церкви.Он обратился к народному фольклору, осознавая, что сказки отображают ту поэтическую нежную душу, какой отличался русский человек. Так появились его картины «Алёнушка», «Богатыри», «Иван-Царевич на сером волке».
Когда он написал свои сказочнобылинные вещи — «Витязь на распутье», «Ковёр-самолёт» и «Скифы», они были так новы, так увлекательны, так поэтичны, что навсегда привлекли к художнику сердца зрителей.Жена Павла Михайловича Третьякова рассказывала Виктору Михайловичу, как в доме её брата, где хранилась картина Васнецова «Стычка русских со скифами», старый швейцар дома любил ворчать, выпроваживая детей из столовой: «Ну, чего вы ждёте? Приходите завтра и увидите, кто оказался победителем — русские или татары».
Любил Виктор Михайлович и музыку, и иногда в доме устраивались музыкальные вечера. Излюбленными операми художника были «Князь Игорь», «Руслан и Людмила», «Садко», «Русалка».Живой, подвижный человек, Васнецов обладал разносторонними интересами, любил русскую старину, русский народ, русское искусство и вообще всё русское. С большим увлечением собирал древние иконы. Был большим знатоком их. Иногда, приобретя на Сухаревской толкучке или ещё гдето редкую икону, звонил брату:
— Аполлинарий! Какую вещь я приобрёл! Сейчас же приезжай смотреть.Оба брата с интересом рассматривали икону, восторгались её достоинствами, и оба умолкали, погружённые в свои мысли.
— Человек с одной своей наукой, без Бога и Христа, — вдруг говорил Виктор Михайлович, — неудержимо стремится к идеалу человека — культурного зверя, ибо если человек не носит в себе образа и подобия Божия, то, конечно, он зверь — высший зверь — и образ и подобие зверино. Так и Апокалипсис говорит, и говорит непреложную истину, самую научную — царство антихриста есть царство звериное! Вся история человечества есть борьба человека-зверя с человеком духовным, и там, где чувствовалась победа человека над зверем — там светил свет Христа!
Бывал в доме Виктора Михайловича и Павел Михайлович Третьяков, с которым художник был дружен.Третьяков особо дорожил мнением Виктора Михайловича и частенько спрашивал его, приобретать ли те или иные картины для галереи, имеют ли они значение для истории русской живописи. И всегда получал дельный совет.
Умер Виктор Михайлович 23 июля 1926 года. Умер от разрыва сердца. Мгновенно. Смерть его была тяжким ударом для всех ценителей русского искусства. И надо ли говорить, как горевали родные Виктора Михайловича.
Как-то, уже зимой, Аполлинарий Михайлович пришёл в дом брата со своим сыном Всеволодом. Оба поднялись по винтовой лестнице на второй этаж. Сели рядом на старый диван в навсегда опустевшей мастерской, окружённые картинами, в которые Виктор Михайлович вложил всю свою душу.
Отец и сын молчали. Аполлинарий Михайлович был сдержанным человеком, но сын увидел, как по щекам отца катились слезы, которых тот незамечал.
Лев Михайлович АНИСОВ
"Русский дом" [1]
Ссылки:
[1] http://www.rusdom.org/node/185