Ах, латиница, латиница!
Помнится, мы, трое рязанских журналистов, будучи на стажировке в Германии, оказались в гостях у одного любителя русского языка, живущего в собственном доме под Мюнстером. Адольф (так звали хозяина) вообще любил всё русское: у него в доме красовалась цветная афиша известного рязанского квартета «Парафраз», со шкафа строго взирала советская милицейская фуражка...В гости, кроме нас, были приглашены студентки из России, обучающиеся в Германии, да несколько приятелей хозяина. Во время разговора один из немецких гостей, не владевший русским языком, посетовал: дескать, русский язык для него очень сложен, и он, знающий лишь несколько русских слов и поддерживающий переписку с кем-то из России, с трудом пишет даже адрес на конверте. Гость задал вопрос: «Почему бы русским не перейти с кириллицы на латиницу?» Скорее, это был не вопрос, а пожелание или совет.
Я попытался объяснить, что каждый язык использует тот алфавит, который ему лучше подходит, что в русском языке есть специфические звуки, для передачи которых на письме немцам приходится использовать несколько букв. К примеру, звук «ш» изображают тремя буквами: «sch», «ч» – четырьмя: «tsch», а «щ» – и того хлеще: «schtsch». Да и вообще, подумалось, не для того Кирилл и Мефодий создавали славянскую азбуку, чтобы мы от неё ни с того ни с сего отказывались. Не знаю, понял ли меня мой собеседник, но наша дружеская беседа на русско-немецком языке продолжилась...
С тех пор минуло более десяти лет. И что же? Пройдитесь по улицам Рязани – и глазам станет больно от иноземных, чужеродных, а порой и безграмотных надписей на афишах, вывесках. Вот несколько образчиков: «Ночной клуб Dozor», «Superперцы», «Dmitry О! Lenin», «Молотов club», «Лазерное cosmo show», «Автоhelp», «Автосити», «Ультрамодная обувь Partisan», «Секонд хенд», «Комстайл», «Кафе бистро» и так далее. А куда далее? Дальше – некуда. Рядом с такими вывесками безграмотное объявление «Продавец в цветы от 22 до 45 лет» выглядит просто невинной шуткой.
По-моему, это уже не «смесь русского с нижегородским», а нечто более опасное – разнузданная экспансия английского языка. Создаётся впечатление, что некие заокеанские поборники «мирового порядка» и «нового мышления», а заодно с ними – их российские приспешники пытаются загнать русский язык в некую «лингвистическую резервацию», а русскому народу уготовить участь индейцев, ассимилировавшихся и утративших национальные черты, важнейшая из которых, как мне представляется, – язык. Так в какой стране я живу? Поневоле вспоминаются слова Сергея Есенина: «В своей стране я словно иностранец».
Вместе с компьютеризацией в Россию хлынул поток английских слов, обозначающих необходимые понятия в этой сфере: файл, сайт, сервер, курсор и т.п. Что ж, эти слова, как представляется, пришлись к месту. Русский язык их принял и даже переиначил на свой лад (к примеру, клавиатуру часто называют «Клавой»). Эти языковые заимствования подобны тем морским терминам, которые вошли в наш язык во времена Петра I: шкафут, форштевень, стеньга, рея и т.д. Без них вряд ли можно обойтись. Но как мириться со словами-калеками, усечёнными на манер английских слов и широко используемых, в основном, в молодёжной среде: комп (компьютер), чел (человек)? У нас с давних времён бытует поговорка: «Что для русского хорошо – для немца смерть». В данном случае всё наоборот: если в английском языке широко распространены односложные слова, то в русском языке они – словно кость в горле: язык утрачивает свою плавную напевность, лишается столь любимых в народе уменьшительно-ласкательных суффиксов и превращается из пышно зеленеющего дерева в грубо отёсанный телеграфный столб.
Сегодня домохозяйки не ходят в магазин за покупками в универсам, а занимаются шопингом в супермаркетах, любители подводного плавания превратились в дайверов, желающие попасть на какой-либо конкурс или передачу проходят кастинг, а все вместе они не восклицают: «Ой!», а, выпятив губы, исторгают из себя новомодное «Bay!» Тут и там слышишь и читаешь: пентхаус, креативный, гламурный, а что сии слова означают – мало кому известно. Да по сравнению с тем, как говорят ныне иные люди из «высшего общества», косноязыкий Виктор Черномырдин Демосфеном покажется!
Ну откуда в нашей речи появились чуждые русскому слуху кастинги и рейтинги, рокеры и брокеры, дилеры и киллеры, маркетинги и роуминги, бонусы и блокбастеры? У нас что, своего словарного запаса недостаёт? Разве эту словесную шелуху заменить нечем? И почему мы, русские, предпочитаем «англо-немецкий» порядок слов – русскому. У нас ведь уже не говорят: «Большое спасибо», а выворачиваются на иноземный манер: «Спасибо большое». Уж куда больше... Горько сознавать, что ныне от некогда «великого и могучего» русского языка (выражение И.С. Тургенева) почти ничего не осталось. Что будет дальше – и подумать страшно.
«Шер ами» и «Се ля ви»
Не мной первым замечено: если государство, а стало быть, и народ находятся на подъёме, то и язык успешно развивается и дарит свои слова иным языкам. Так славянские «щи» появились на общеевропейской языковой «кухне». В годы Отечественной войны с Наполеоном, когда победоносная русская армия вошла в Париж, наши лихие гусары, звякнув шпорами, входили (а то и въезжали верхом) в первое попавшееся кафе и кричали хозяину или буфетчику: «Шампанского! Быстро, быстро!» Так во французский язык вошло русское слово, превратившись в «бистро». А ныне, когда современную Россию уже нельзя назвать победоносной державой, это слово в уродливом виде вернулось к нам. Смех и грех, да и только!
В далёком 1812 году, когда отступающая армия Наполеона завязла в российских снегах, по русским деревням, шатаясь от усталости, бродили голодные и больные французские солдаты. Увидев закутанного в шубу крестьянина, тянули к нему обмороженные руки: «Шер ами! Шер ами...» (то бишь, «дорогой друг»). Русские – народ отходчивый, незлопамятный. Брали в плен истощавших французов и кормили, как говорится, чем бог послал. Но называли-то французов шаромыжниками! А в русском высшем дворянском обществе, изъяснявшемся по-французски, после войны говорить на языке захватчиков стало не вполне привычным. Такие вот «Шер ами» и «Селяви»...
В годы Великой Отечественной войны советский народ не только выгнал фашистскую нечисть со своей территории – он ни одного немецкого слова не оставил в русском языке. Да разве и могло быть иначе со -оккупантами? Ныне же получаем взамен «гастарбайтеров».
Когда Советский Союз первым в мире запустил в космос искусственный спутник Земли, слово «спутник» сразу же вошло во многие европейские языки.
А что мы нынче подарим Европе? Газ и нефть? Так в европейских языках слова, обозначающие эти понятия, давным-давно имеются. Российские недра нерадивые правители уже запродали иностранцам. Что ж теперь – недра русской души продавать?
О «крутых блинах», и не только..
Молодёжь во все времена пользовалась своим жаргоном. Ныне словарный запас многих молодых ограничивается в устной речи небольшим количеством слов и выражений: «круто», «прикольно», «по-любому», «чисто конкретно», «короче», «ты меня не грузи», «продвинутый»... А где, в какой стране видано и слыхано такое: жаргон воров, бандюганов и проституток стал общеупотребительным?
Заразой для русского языка стало слово-паразит «блин». Молодёжь употребляет его в качестве междометия (вернее – междусловия). На улице, в общественном транспорте, в школах то и дело слышится: «Я, блин, прихожу к нему, а он, блин...» Юным «словотворцам», забивающим свой рот грязными «блинами», очевидно, невдомёк, что это слово в данном случае, говоря учёным языком, – эвфемизм, то бишь слово-заменитель. Подобными словами обычно в речи заменяют слова нецензурные, которые звучат похоже. Теперь понятно, что означает этот самый «блин»? К подобным эвфемизмам можно отнести и другие любимые молодёжью слова: выёживаться, песец, звезданутый...
К чему приведёт такое «укорачивание» и «упрощение» речи, надеюсь, многим понятно. Кстати, в медицине существует мнение, что к людям, использующим в своей речи только укороченные выражения, старческое слабоумие приходит гораздо раньше, чем к людям, употребляющим в своей речи сложные предложения. Право слово, есть над чем задуматься.
Куда ж нам плыть?
В Финляндии иностранным словам (даже техническим терминам!) обычно подыскивают на замену слова с родными, угро-финскими корнями....Вышел из дому, а вокруг – языковое бездорожье: тут и там валяются на обочинах пестрящие иноязычными надписями обёртки от сникерсов, памперсов и прочих «благ» западной цивилизации. Куда ни сунься – трясина, языковая трясина. Видел бы такое запустение Пушкин... Так куда ж нам плыть? Помогите, Александр Сергеевич!
Александр ПОТАПОВ, член Союза писателей России г. РЯЗАНЬ