Протоиерей Анатолий Сергеевич Правдолюбов родился 1 июня 1914 г. в семье, принадлежащей к старинному священническому роду. Семь лет был псаломщиком в г. Касимове в Успенской церкви, в храме своего деда, одновременно получил музыкальное образование.
В 1934 г. поступил в Московское Музыкальное училище к Ипполитову-Иванову, но из-за происхождения был вскоре отчислен.В 1957-58 гг. подвергся ожесточенной газетной травле.
Бывший соловецкий узник, многолетний служитель Церкви Божией, протоиерей Анатолий Правдолюбов, прослужил последние 22 года своей жизни в Покровской церкви пос Сынтул (село Маккавеево) Касимовского р-на Рязанской области.
Вехи жизни и творчества
Протоиерей Анатолий Сергиевич Правдолюбов (1914-1981) – приходской священник Рязанской епархии, опытный духовник и пастырь, обладавший даром проповеднической импровизации и литературным талантом, духовный композитор, принадлежит к старинному священническому роду. Родившись накануне Первой мировой войны, о. Анатолий в пору своего отрочества и юности успел впитать в себя многие живые традиции церковного делания, общаясь с замечательными людьми своего времени, этими традициями обладавшими. Поколение о. Анатолия явилось связующим звеном между нашим временем и той эпохой, когда новомученики и исповедники Российские еще трудились в своих епархиях и на приходах.
Вместе со старшим поколением о. Анатолий пережил трагические события начала XX века, сталинские репрессии 30-х годов, Соловки. Он воевал на фронтах Великой отечественной войны, был тяжело ранен и в 1947 году принял сан священника по обету, данному им Богу во время войны. Все 33 года священнического служения о. Анатолия были наполнены многими скорбями. Ему довелось на себе испытать и тяготы сталинского времени, и хрущевские гонения на Церковь. Будучи переводим из города в город, о. Анатолий на каждом приходе все свои силы полагал на то, чтобы наладить подлинную приходскую жизнь, уставное богослужение, богослужебное пение и проповедь. В этих трудах решающую роль имел большой жизненный опыт о. Анатолия как представителя духовного сословия.
С детства о. Анатолий участвовал в богослужении – как алтарник, чтец, певец, псаломщик, а затем и регент собранного им самим церковного хора. Он был внимательным и усердным слушателем проповеднического слова.
Вот как об этом пишет он сам: «Моим наставником был отец, протоиерей Сергий Правдолюбов, кончивший курс обучения в Киевской Духовной Академии в юбилейном (300 лет) 1915 году, со степенью Кандидата богословия. Специальностью его была апологетика – защита Православной христианской веры против неверия. На этом поприще отец успешно подвизался много лет. Его знали и своеобразно уважали даже его идейные враги, нередко приезжавшие из Москвы и из Рязани и устраивавшие с ним публичные диспуты. Отец отличался большим красноречием, способностью к прекрасным, вдохновенным импровизациям, постоянной проповеднической деятельностью в течение многих лет. На многих диспутах с его участием мне приходилось быть и слушать с жадным вниманием. Проповеди же его я слушал постоянно с семи до четырнадцати лет. Около пятнадцати лет от роду я поступил псаломщиком в деду, протоиерею Анатолию Авдиевичу Правдолюбову, тоже проповеднику-импровизатору, и, служа, слушал его проповеди в течение 6-ти с половиной лет. В эти же годы у нас проповедовал мой духовник, протоиерей Михаил Сперанский, который еще лично для меня имел огромное значение как учитель духовной музыки. Мне приходилось слушать проповеди «соборного протопопа» протоиерея Леонида Сапфирова в Касимове, а в Рязани я слышал прекрасного проповедника протоиерея Александра Климентовского, а впоследствии протоиерея Александра Рождествина и о. Иоанна Строева.
Когда набрал силу обновленческий раскол, все пастыри Касимовского округа решили противопоставить ему постоянные живые собеседования с народом не столько отрицательного свойства – полемики с раскольниками, сколько положительного – изъяснения перед народом основных истин Православной веры. По воскресениям в главной церкви города собиралось все духовенство городское и сельское, и по очереди предлагали народу пространные вероутверждающие беседы. Добавлю, что собирались по воскресным вечерам и служили молебен соборне (тогда это еще не возбранялось)».
Такова была среда, в которой воспитывалось проповедническое дарование самого о. Анатолия.
В наследие протоиерея Анатолия Правдолюбова входят несколько томов проповедей, домашние беседы (предпасхальные, пасхальные, беседы, посвященные двунадесятым праздникам, апостолам, 9-ти чинам ангельским и другие), чтения на Успенских молебнах.
Будучи музыкально одарен, о. Анатолий с раннего детства пел в церковном хоре, в последствии регентовал сам. Его наставниками на этом поприще были протоиерей Михаил Сперанский, протоиерей Димитрий Федотьев, дед о. Анатолия по материнский линии, знаток Обихода, и Николай Михайлович Баландин, кандидат богословия и регент.
О. Анатолию довелось слышать пение многих замечательных церковных хоров. В своих воспоминаниях он называет имена Е. А. Пинегина (Вятская епархия, слобода Кукарка), А. И. Резвякова, ученика Н.Данилина и П. Чеснокова (г. Касимов). В бытность свою иподиаконом епископа Георгия Садковского (ум. 1948), о. Анатолий имел счастье слышать хор иеромонаха Пимена (Извекова), впоследствии Святейшего Патриарха, в Дорогомиловском соборе в Москве. О. Анатолий рассказывал, что во время службы, потрясенный неземным пением хора о. Пимена, он упал ниц в алтаре и плакал, вспоминая Владимировых послов, сказавших князю: «Мы не знали где были, на небе или на земле».
Особенное же впечатление произвел на о. Анатолия (еще в отрочестве) Архиепископ Иувеналий (Масловский) [1].
«Будучи княжеского происхождения, этот величественный архипастырь сиял красотой лучших наших древних князей. Это был удивительный знаток Устава и всевозможных торжественных местных (Афонское, Иерусалимское, Гефсиманское) чинопоследований. Владыка Иувеналий писал большую богослужебную книгу под названием «Торжественник». Его и самого многие звали – Торжественник – по его знанию торжеств и умению устроить торжественное богослужение. Кто бывал на его службах, не мог забыть того восторга, которых охватывал душу при удивительных торжествах. Так в великие праздники псалмы «Хвалите имя Господне», «Исповедайтеся Господеви» и пр. пелись полностью с подобающим припевом на каждый стих, причем пели попеременно и без пауз довольно быстро и радостно три хора – архиерейский правый хор, хор монахинь и хор левого клироса, причем ни один хор не уступал другому в силе и красоте звучания, как и в четкости произношения».
«Вот ты мечтаешь, – говорил Владыка – быть церковным регентом. Запомни, когда будешь петь архиерейскую службу, что в ней архиерей изображает собой Христа, и верующему богомольцу дается действительная благодать лицезреть и слышать Христа в лице служащего архиерея. А где Христос, там радость, оттуда «Отбеже всякая болезнь и печаль и воздыхание». Смотри, не пой ничего грустного, покаянного, будничного на Архиерейской службе – все пение должно быть бодрым, радостным, величественно торжественным. Многие этого не понимают, но Архиерейская служба всегда есть чествование самого Христа и предначертание радости, ничем не омрачаемой, вечного с Ним блаженного сопребывания спасенных им людей».
Об этом о. Анатолий много размышлял, неоднократно возвращаясь к мысли о том, каким должно быть богослужебное пение и чтение. И в своих гармонизациях древних распевов, и в авторских вещах, написанных в самое разное время, он в первую очередь заботился о том, чтобы слово ничем не было заслонено, чтобы оно сразу же проникало в сознание слушателя и давало тот настрой, ту пищу человеку, которую он должен получить, стоя за богослужением.
«Как велики, как благородны древние богослужебные традиции! Прежде всего, псалмодическая манера чтения. Ты можешь слышать священные слова, понимать и чувствовать, по мере твоего духовного преуспеяния, все, что нужно понимать и чувствовать. Личность чтеца совершенно исчезает, его личные переживания остаются для тебя тайной, он ничем, ни дрожанием голоса, ни какими-либо художественными переливами (они совершенно отсутствуют), ничем другим не восхитит тебя самим собой. Такова манера многих сельских батюшек, диаконов, чтецов и даже протодиаконов (пример: архидиакон Георгий Антоненко), такова была манера служения в Бозе почившего Патриарха Сергия. Я бы сказал то же и про ныне здравствующего Патриарха, если бы не исключительная красота его бархатного баритона, которая иногда вводит в соблазн полюбоваться именно его голосом, независимо от того, какие слова он произносит. Но это, видно всякому, совсем не его вина. <...>
Тут надо сказать еще, что заповедь: «Не любите мира, ни того, что в мире, а там похоть плоти, похоть очес и гордость житейская» очень применима и к тому, от кого зависит организация церковной службы. Наш идеал – полное отсутствие – и в клире, и на клиросе, и во внешней храмовой обстановке – чего-либо чувственного, страстного, экстатичного, что напоминает собой мир, во зле лежащий».
В своем регентском служении о. Анатолий Правдолюбов опирался на лучшие традиции церковного певческого искусства. Хор на богослужении – это уста и сердце молящегося народа. Одновременно он является вторым проповедником на службе, если соблюдает главенство слова в своем пении, слова евангельского, святоотеческого, учительного, положенного в основу песнопений. Подлинно церковный хор не должен допускать на службе никаких унылых, упаднических настроений, не должен допускать расслабленности и рассеянности. Его нормальным состоянием должны быть собранность, бодрственность, мирная радость, строгая торжественность, высокое ликование или аскетическая скорбность – все в зависимости от содержания и смысла богослужения. Таких принципов придерживался о. Анатолий и в регентском деле, и в композиторском творчестве.
В наследие протоиерея Анатолия Правдолюбова входят гармонизации обиходных мелодий знаменного, киевского, греческого, болгарского распевов, авторские сочинения – песнопения Всенощного бдения и Литургии, Встреча Архиерея. Особое место в творческом наследии протоиерея Анатолия занимают его работы, посвященные вопросам регентского дела, организации богослужебного чтения и пения. «Жизненные правила для регента-любителя», написанные в 1947 году, не утеряли своей актуальности и по сей день.
Особняком стоят три беседы о музыке. Размышления о. Анатолия о музыкальной классике воспринимаются как его наставления изучающим музыкальную историю с желанием предостеречь от неожиданных «подводных течений».
Значительный пласт наследия протоиерея Анатолия составляют его воспоминания, которые он тоже писал с определенной педагогической направленностью, для того, чтобы правильно сформировать, прежде у своих детей, да и у других людей, которые их будут читать, правильный взгляд на многие моменты жизни человека. Чего бы ни касались эти воспоминания – пребывания на Соловках, в лагере особого назначения, фронтовой ли страды, священнической ли деятельности, – в каждом фрагменте всегда присутствует живая мысль – предостеречь от чего-то, помочь взглянуть на жизненные трагедии, которые приходится переживать каждому человеку, с православной точки зрения. Читатель сможет в этом убедиться хотя по одному приведенному фрагменту воспоминаний протоиерея Анатолия.
«Однажды (это когда я уже был псаломщиком) была такая страшная в городе и кругом засуха, что земля покрылась древовидными трещинами, достигавшими местами двух сантиметров в ширину. Тогда просили мы ходить из церкви в церковь (коих осталось семь) крестными ходами и молебствовать о дожде. Разрешение было получено, ибо отцы города еще не знали, что получится грандиознейшее шествие с результатом потрясающим. Когда же получилось неугодное им, они запретили всякие хождения по приходу с молебнами и со святой водой.
В главную церковь города отправился из каждой окраинной церкви свой крестный ход со всеми местными святынями, с духовенством и мирянами. После Литургии из семи крестных ходов составился один, и мне поручено было руководить пением в пути от одного храма к другому. У храма служили молебен о дожде, а потом шли и пели тропари и кондаки и запевы молебные тем праздникам, святым, чтимым иконам, кои в храме, в который мы направляемся. Отслужив там молебен, идем к следующему храму, и поем все, что касается его престолов и святынь. Это было чинопоследование небывалое, возникшее по вдохновению: идем к Троице, поем: «Благословен еси Христе Боже наш...», «Егда снишед, языки слия»... Идем к Богоявленской церкви, поем среди лета: «Во Иордане крещающуся Тебе, Господи...», к Христорождественской – «Рождество Твое, Христе Боже наш...», «Дева днесь...». Горе соединило всех и заставило все верующее население города немножко попраздновать решительно всем храмовой праздник каждого прихода. Ведь в Христорождественской церкви никто, кроме собственных прихожан, никогда не бывал на Рождество, а тут весь город воспевает с ними их храмовую песнь. И весь город покланяется духом святыням впереди стоящего храма, святыням, идущим с нами же в этом огромном крестном ходе. На кладбище отслужили панихиду, как бы приглашая почивших посочувствовать нам в горе, зовя тех, кто достоин из них, и помолиться об избавлении нас вместе с нами. И когда пришли в последнюю церковь и стали служить пророку Божию Илии, ударила молния с сильным громом, полился дождь, и все потемнело от нашедшей огромной тучи. Дождь этот лил потом в течение дней десяти, совершенно отлив и приведя в норму иссохшую и потрескавшуюся прежде землю.
Когда полил дождь, люди не могли терпеть. Получилось многоголосое «орево» (рыдание), так трогательно было милостивое услышание нашего всенародного моления. «Господь воцарися, да гневаются людие!»
Когда я вернулся домой, белье мое оказалось темно-красным от намокшего на мне вишнево-бархатного стихаря. И на всех, наверное, кто возвращался в тот день с молебствия, не нашлось и нитки сухой».
В дневниковых записях о. Анатолия есть страницы, посвященные не только жизненному укладу старинного уездного города, колокольным звонам, традициям церковной жизни. В его воспоминаниях, как живые, предстают пред нами замечательные люди, его современники, особенно же представители старшего поколения, целая эпоха русской жизни.
К. А. НефедоваСборник материалов (1998-1999 гг.)
Архиепископ Рязанский и Шацкий Иувеналий (Масловский). Репрессирован. Погиб в лагере 12 октября 1937 года. 8 июня 1993 года причислен к лику Рязанских святых.