В.С. Остапенко, Е.Ю. Морозовой
Богато наше Отечество, да и вся Земля, талантливыми людьми. Они как жемчужное ожерелье окаймляют духовую суть жизни людей, делая ее значимей и насыщенней, а нас красивее и гармоничней. К сожалению, в водовороте ежедневной рутины и бытовых проблем не замечаем мы часто пользы, которую эти люди привносят в нашу повседневную жизнь. А ведь их духовная наполненность и внутренняя светимость — как маяк указывают на потерянные возможности и уходящие дни. Живя с ними бок о бок трудно поверить в то, что с нами классики, духовные генераторы общества, и что с их уходом мы в очередной раз беднеем и еще более отдаляемся от той прекрасной эпохи, некогда олицетворявшей величие всей славянской, русской и украинской культуры.
И несмотря на то, что Козьма Прутков живо вошел в нашу жизнь своими афоризмами и сентенциями, тем не менее мы обладаем очень малыми сведениями о его «родителях» и еще меньшими — о их потомках. А ведь их жизнь была не только следствием их генофонда и творчества, но и ярким выражением уходящей безвозвратно Великой Культуры. Чем дальше мы от дней Великого Переворота 1917, тем реже мы встречаем таких людей на своем пути. Именно поэтому с большой радостью хочется рассказать читателям об одном из потомков Льва Михайловича Жемчужникова [1].
Мало кто знает, что популяризацией на Украине и за рубежом русской и украинской песни, которые так любил выдающийся русский живописец, занималась его праправнучка Ольга Николаевна Волкова. К сожалению, в Одессе сохранилось мало свидетельств ее деятельности и творчества, поскольку она была человеком скромным, совершенно не наделенным тщеславием и по сути — бессребреником. Между тем, в судьбе многих она сыграла важную роль, навсегда изменив их жизнь и став, своего рода, крестной их нового, творческого начала.
Родилась Ольга Николаевна Волкова в семье потомственных дворян Николая Павловича Волкова и Татьяны Анатольевны, урожденной Карпенко в Пятигорске. Отца своего она помнила плохо. Память сохранила лишь отдельные отрывки из его биографии и образ необыкновенно красивого блондина с карими глазами и «чернющими и длинными, как опохало, ресницами». Отец был человеком слабым и трудно переживал события 1917 года. Жизнь его сломала и, как он ни старался подняться над невзгодами, они не отпускали его из своих цепких рук. Вскоре, после рождения дочери, родители развелись, и Татьяна Анатольевна переехала к родителям, которые жили неподалеку.
В роду Ольги Николаевны много «чудесных» событий, которые как бусинки нанизывались на жизненную нить ее рода. Военные, крупные политические и государственные деятели, сенаторы, губернаторы, министры, крупные общественные деятели, наконец, писатели, поэты, художники. Она любила иногда шутить, говоря, что «...сюжет Золушек списан, видимо, с нашей семьи, только Золушками у нас были и мужчины...».
Одними из предков Ольги Николаевны были графы Разумовские и Перовские. История возвышения Разумовских со времен Императрицы Елизаветы Петровны широко известна в нашей истории, и мы не будем на ней подробно останавливаться. Интересующихся этой жизненной «сказкой», достойной не одного романа и художественного фильма, адресуем к великолепной и интересной работе биографа семейства Разумовских А.А. Васильчикова [2]. Отметим лишь, что сын Григория Яковлевича Розума и Натальи Демьяновны Стрешенцовой — последний гетман Украины граф Кирилл Григорьевич Разумовский [3] — приходился Ольге Николаевне прямым предком в 7 колене.
Своим возвышением, богатством и карьерой Кирилл Григорьевич был обязан старшему брату Алексею Григорьевичу, который в 1742 г. стал фаворитом, а после и морганатическим супругом, императрицы Елизаветы Петровны. После большого путешествия по Италии и Франции, куда его послал обучаться Алексей и посещения лекций в Геттингенском университете, Кирилл Григорьевич с сентября 1743 по июль 1744 живёт в доме великого Эйлера, который учит его математике. В 16 лет он возвращается в Петербург с графским титулом и чином действительного камергера, а в 18 лет получает назначение президентом Петербургской Академии наук. Екатерина II говорила о Кирилле Григорьевиче: «он был хорош собой, оригинального ума, очень приятен в обращении и умом несравненно превосходил своего брата, который также был красавец». Благосклонная к нему Императрица подобрала ему в жены свою троюродную сестру, красавицу и наследницу большого состояния Екатерину Ивановну, урожденную Нарышкину [4], за которой было дано колоссальное приданое, включавшее в числе прочего несколько сёл на территории современной Москвы. Кирилл Григорьевич в одночасье сделался одним из самых богатых людей страны и привнес в число предков Ольги Николаевны и Кирилла Полуэктовича Нарышкина [5], отца Царицы Натальи Кирилловны, матери Петра I.
Состояние Разумовских росло и крепло. Помимо огромных владений в центральной России, Разумовские получили обширные земли и на Украине, в числе которых знаменитый Батурин, Почеп, Глухов. Сын гетмана граф Алексей Кириллович [6] всячески преумножал богатство семьи, но был, как вспоминали современники, человеком дурного нрава, крайне высокомерным и вспыльчивым. По словам Ф.Ф. Вигеля, все сыновья гетмана Кирилла Разумовского «были начинены французской литературой, облечены в иностранные формы, почитали себя русскими Монморанси, были любезные при дворе и несносные вне его аристократы». Тем не менее.
Алексей Кириллович получил тщательное образование: для него с братьями был устроен особый «институт», в котором Шлецер впервые ввёл преподавание статистики, под названием «Познание своего отечества»; позже он слушал лекции в Страсбургском университете. Сначала он нёс только придворную службу, но в 1786 г. был назначен сенатором. В 1807 году Александр I назначает его попечителем Московского университета и Московского учебного округа. Уже в 1810 году Алексей Кириллович становится министром народного просвещения. В первые два года его управления были открыты 72 приходских школы, 24 уездных училища, несколько гимназий и других учебных заведений; улучшено преподавание; усилен надзор за воспитателями-иностранцами; открыто несколько учёных обществ; учреждена при Московском университете первая кафедра славянской словесности; при личном содействии Разумовского выработан устав Царскосельского лицея и состоялось его открытие.
В 25 лет он женился на первой невесте России, красивой, но не образованной графине Варваре Петровне Шереметевой, второй дочери генерал-аншефа графа П.Б. Шереметева. Однако брак не принес ему успокоения и счастья. Единственным человеком, который оказывал на Разумовского воздействие и, по сути, властвовал над ним, была его вторая, гражданская жена, Мария Михайловна, урожденная Соболевская [7], которая родила ему десятерых детей (к слову сказать, от В.П. Шереметевой у графа было пятеро детей). Все они получили сначала статус воспитанников и лишь после были признаны законнорожденными. Они получили фамилию Перовских [8] — по названию родового имения Перово, ныне района на территории современной Москвы.
Все Перовские были необыкновенно хороши собой, особенно девицы. Современники, вспоминая их красоту, всегда отмечали великолепную образованность, веселый нрав, утонченность и большую живость ума. Гости дворца Разумовского в Почепе подолгу задерживались у графа, чтобы насладиться обществом этой современной, как бы сейчас сказали, и веселой молодежи и все дочери графа Алексея Кирилловича вышли замуж по любви за очень достойных людей своего времени.
В 1816 году в имении графа, возвращаясь из Парижа после Войны 1812 года остановился молодой артиллерист Михаил Николаевич Жемчужников [9], который был настолько пленен младшей дочерью графа, Ольгой Алексеевной, что задержался в Почепе на долгих два года. Михаил Николаевич был высоко образованным человеком, красивым, галантным, очень любил шутки и розыгрыши. Они сразу же понравились друг другу и в конце 1818 года он, наконец, сделал ей предложение. Так, в числе предков Ольги Николаевны Волковой появились представители замечательного рода, давшего России и Украине авторов «Сочинений Козьмы Пруткова».
По другим сведениям, род выехал на Русь из Воложского государства и здесь ассимилировался. Как бы там ни было — род Жемчужниковых был древним, знатным, внесенным в 6-ю часть дворянской родословной книги и первые свидетельства о его представителях встречаются еще при дворе царя Федора Ивановича. Кроме того, по воспоминаниям Анны Ильиничны Золотухиной при царе Федоре Ивановиче от Жемчужниковых произошла еще одна фамилия, младшая ветвь — Золотухины [10]. Родственные связи рода были очень обширны и крепки — Сенявины, Нестеровы, Митрофановы, князья Кропоткины и другие, поэтому, выдавая замуж Ольгу Алексеевну, граф Разумовский остался доволен выбором дочери.
Жемчужниковы жили в мире и согласии, любя, уважая и понимая друг друга. Через Перовских Жемчужниковы породнились с такими фамиилиями, как графы Уваровы, князья Львовы, графы Петрово-Соловово, Курбатовы, графы Толстые (родная сестра Ольги Алексеевны Анна была матерью писателя гр. Алексея Константиновича Толстого) и другими. Ольга Алексеевна родила девятерых детей, в числе которых был и прапрадед Ольги Николаевны - Лев Михайлович Жемчужников [11]. Однако, счастье Михаила Николаевича было недолгим. Простудившись на балу в 1833 году, Ольга Алексеевна скончалась, оставив безутешного мужа и детей. Михаил Николаевич так больше и не женился и полностью посвятил себя воспитанию детей и карьере.
В роду Ольги Николаевны практически все женщины Ольги — бабушка, прабабушка, прапрабабушка, прапрапрабабушка... и все выходили замуж по любви. Так и Лев Михайлович, гостя в Пирятинском уезде в имении графов де Бальмен Линовице, и рисуя офорты, влюбился в горничную графини - Ольгу. Любовь настолько захватила обоих молодых людей, что как-то ночью Лев Михайлович просто выкрал Ольгу из имения де Бальменов и, заранее подготовив заграничные паспорта, вывез ее в Париж, подальше от глаз взбешенного хозяина имения. Михаил Николаевич Жемчужников был против данного брака и прочил сыну совсем другую партию. Однако, уговоры сына смягчили сердце отца и привели к компромиссу - было принято решение отправить Льва Михайловича в путешествие, оставив Ольгу в Париже. Старший Жемчужников хотел убедиться в силе чувств молодой девушки и за время отсутствия сына «подсылал» к ней разных людей — красавцев, титулованных особ, богачей, задача которых была склонить Ольгу к браку с другим человеком. Ольга Степановна неизменно отвечала «...Если не Левенька, то никто». В итоге отец сдался и благословил этот союз. Так, никому не известная Ольга Степановна Кабанова стала госпожой Жемчужниковой.
Этот брак был также счастливым и до самой своей смерти супруги больше не расставались ни на один день. Родственные связи стали еще более обширными — графы Воронцовы-Вельяминовы, Арцимовичи, князья Оболенские, Бельгарды, графы Зубовы, Хвостовы, Вощинины, Боратынские, Дьяковы... все тесным союзом переплелись друг с другом. К сожалению, сыновья Льва Михайловича умерли во младенчестве и потомство этой ветви рода продолжается по его женским линиям.
В 1889 году средняя дочь Льва Михайловича Ольга Львовна вышла замуж за представителя древнего польско-литовского дворянского рода — Александра Сигизмундовича Мерхелевича [12]. Про него современники говорили, что он олицетворение достоинства и благородства.
Род, к которому принадлежал муж Ольги Львовны, переехал в Россию из Польши из района Белостока. В 17 и 18 веке представители его служили в Польских войсках и имели родовые владения в Полоцком воеводстве. Ко времени женитьбы А.С. Мерхелевича на О.Л. Жемчужниковой Мерхелевичи обладали колоссальным состоянием, доставшимся им от брака отца Александра Сигизмундовича, Сигизмунда Венедиктовича [13] с Софьей Александровной Дубовицкой [14]. Род Дубовицких, древний и славный, известен в России еще с 16 века, и в числе его представителей П.А. Дубовицкий [15], знаменитый русский хирург, работы которого до сих пор изучаются в медицинских ВУЗах страны. В начале 19 века отец С.А. и П.А. Дубовицких Александр Петрович [16] был основателем секты «хлыстов» в Рязанской губернии, о которой подробно писал в своих произведениях П.И. Мельников-Печерский [17]. Дубовицкие, будучи людьми предприимчивыми и хозяйственными, построили в конце 18 века в одном из своих родовых имений, Стенькино, Рязанской губернии, великолепных дом, дворцового типа. Открыли в имении богадельню для бедных, разбили великолепный парк с каскадом из 4-х прудов, сад, где водились попугаи, построили церковь (разрушенную после 1917 года), каретные дворы, конюшни. К 1800 году Стенькино приобрело свой законченный вид и стало приобретать известность как центр вольнодумства, религиозного сектантства и художества. Еще дед Софьи и Петра - П.Н. Дубовицкий [18], - соорудил дом как ковчег, со множеством подземных ходов, переходов, тайных комнат. Он и члены его семьи могли жить в нем безвыездно практически год и ни в чем не нуждаться. Уникальность дворца состояла еще и в том, что обилие в нем потайных ходов и переходов делали его недосягаемым для полиции. Они проходили не только под домом, но и за стенами дворца - тайные лестницы и проходы предназначались прежде всего для прислуги, но ими часто пользовались и высокие гости имения в случае, если хотели покинуть дом незамеченными.
Постепенно усадьба стала кладезем ценнейших вещей и предметов искусства. Дубовицкие и Мерхелевичи много путешествовали и из Германии, Швейцарии, Австрии и Франции привозили живописные полотна, бюсты, предметы искусства. Сестра Софьи Александровны, Надежда [19], была талантливым живописцем, и в усадьбе хранилось много ее работ, в том числе и портретных, а Софья Александровна была ученицей Ференца Листа, и духовной музой своего отца. Ее внутренний мир и красота (домочадцы звали ее «Авророй») вдохновили французского художника Робийяра (Робильяра)[20] написать ее портрет в 1830 году [21].
Дубовицкие были масонами и это, в известной степени, позволило им породниться с влиятельными и знаменитыми родами Российской Империи — Берами (а через них с Лансере и Бенуа), Озеровыми, Медвецкими, Протасьевыми... С семьей тесно связаны имена таких людей, как: художник Боровиковский, Робийяр (Робильяр), художники Маковские (младшая дочь Л.М. Жемчужникова вышла замуж за сына художника Владимира Егоровича Маковского — Александра [22]), Бейдеманом [23], писателями А.К. Толстым, Я.П. Полонским, И.С. Тургеневым (Иван Сергеевич был восприемником и крестным отцом двоюродной сестры Ольги Львовны — Ольги Алексеевны Жемчужниковой, в замужестве Боратынской), А.М. Жемчужниковым, А. Некрасовым, семьями Боклевских, Стаховичей, Бутурлиных и многих других. В усадьбе подолгу гостили представители знаменитых фамилий — Баратынские, Тютчевы, Оболенские, Арцимовичи, Вощинины. Были здесь видные общественные деятели - критик А.Н.Амосов, основатель российского археологического общества и Исторического Музея в Москве и двоюродный брат Л.М. Жемчужникова гр. А.С. Уваров, В.А. Арцимович, женатый на сестре Л.М. Жемчужникова, Анне поэт А.М. Жемчужников, который написал в Стенькино большой цикл своих стихотворений. Он стал восприемником и крестным бабушки Ольги Николаевны — Ольги Александровны Карпенко.
Когда начались волнения в 1905 году многие дворяне, боясь разграбления своих родовых гнезд и усадеб, стремились наиболее ценные вещи определить в государственные музеи или галереи. Именно так и поступила прабабушка Ольги Николаевны, Ольга Львовна Мерхелевич, определив в Третьяковскую Галерею 2 портрета семейства Дубовицких, работы Боровиковского [24]. Остальные 4 портрета были отданы на хранение в разное время В.Е. Маковскому, в том числе и коллекция работ художника Боклевского. Уже после 1917 года эти портреты, вместе с остальными работами, экспроприированными из имения, были распределены в разные государственные музеи страны, в том числе и в Рязанский Художественный музей. И сегодня при посещении Третьяковки или Рязанского музея можно видеть портреты предков Ольги Николаевны — Дубовицких, Разумовских, Перовских.
Ольга Львовна сумела привить детям любовь к животным. Борзые и лошади – вот две страсти ее дочерей. Они были их Божествами и Демонами.
Детский ум очень избирателен и, оставляя без внимания одно, цепко удерживает другое. Так и у юной Ольги Александровны Мерхелевич, бабушки Ольги Николаевны, память фиксировала все, что касалось лошадей.
Селекция, лечение, уход, выездка… все это она постигала жадно и с огромным любопытством. Когда умер ее отец в 1900 году, мать определила дочь в Московский Николаевский Сиротский институт – привилегированное закрытое женское учебное заведение ведомства императрицы Марии, находящийся в одной иерархии со Смольным Институтом благородных девиц. По выходе из Института для укрепления полученных знаний - немецкого, французского, рисования, музыки, философии, истории, а также для занятий верховой ездой — для нее и для малолетних Мерхелевичей в дом был приглашен гувернером молодой человек, сыгравший в ее жизни роковую и единственную роль.
Семья готовила ей выгодную брачную партию, под стать положению богатой наследницы. Ольга Александровна, как и ее сестра Елена Александровна, обладали редкой красотой. Великолепная копна вьющихся каштановых волос, тонкое красивое лицо, хрупкость, изящество и необыкновенной красоты глаза фиалкового цвета, вдохновили художника Александра Владимировича Маковского написать в 1909 году в Стенькино ее портрет, который ныне хранится в запасниках Рязанского художественного музея им. Пожалостина. Однако, судьба преподнесла сюрприз, которых в роду было уже не мало – Ольга Александровна влюбилась..., страстно, как и все в этой семье, бесповоротно, на всю жизнь. Влюбилась в человека интересного, бурного, цельного - такие завораживают сердца и умы, превращают в своих обожателей и последователей.
Анатолий Аристархович Карпенко [25] - так звали ее будущего мужа, происходил из благородной дворянской семьи, но к тому времени обедневшей. Отец его, Аристарх Иванович, занимал ответственную должность чиновника по особым поручениям при генерал-губернаторе Москвы Великом Князе Сергее Александровиче, был редактором неофициальной части «Московских Губернских Ведомостей», и пользовался непременным уважением у сослуживцев. Как вспоминал его внук, «…когда после катастрофы Русско-Японской войны прокатилась в 1905 году волна бунтов и восстаний, Сергея Александровича убили. Моего деда…это убийство потрясло. Он скончался от инфаркта… Трагична судьба его жены – моей бабушки… Умерла она в Мытищинской наркологической больнице…» [26]. Карпенко жили в доме Гиршмана в Москве, где сейчас отель «Марриот Гранд». Именно после этих трагических событий Анатолий Аристархович и начал преподавать в доме Мерхелевичей, а поскольку еще и учился в кавалерийском училище, то страсть к лошадям их сблизила.
В семье разразился грандиозный скандал. Ольге было отказано от дома, и только ее брат Алексей, вплоть до рождения у них дочери Татьяны в 1909 году, поддерживал с Карпенко связь. К счастью рождение дочери постепенно примирило обе стороны.
Октябрьский Переворот поставил все население страны перед выбором – либо уехать, стараясь выжить на чужбине, либо остаться в России, пытаясь приспособиться к новым условиям жизни. Надеясь на свежую волну реформ и новое развитие России, Карпенко остались, хотя отрезвление пришло быстро. В 30-е годы родственники замечали, что приезжали они «с выражением безысходности и горечи на лице» [26], но шанс был упущен, время прошло и единственным что оставалось – продолжать жить, верить друг в друга и в себя.
Как кадровый военный Анатолий Аристархович был призван на должности командующего состава Красной Армии. Ольга Александровна всегда сопровождала его, даже на фронт. В период советско-польской войны 1919-1921 гг. Карпенко был в командном составе 3-й Туркестанской кавалерийской дивизии, в которой с 18.04.1921 года по 15.05.1921 исполнял обязанности начальника дивизии. А с 01.04.1920 по 03.06.1921 был начальником Штаба 3-его Кавалерийского корпуса Г.Д. Гая в составе этой же дивизии. На беду после тяжелейших боев 3-й Кавалерийский корпус был разбит и Карпенко был интернирован в Германию. Ольга Александровна с дочерью попала в плен под Цеханувым и почти два года находилась в лагере для военнопленных.
Возвращались они на родину не зная о судьбах друг друга. Анатолию Аристарховичу сообщили, что семья погибла, Ольге Александровне тоже самое сообщили о муже. Тем не менее, по прибытии в Москву в 1922 году, она предпринимает настойчивые попытки получить документальное подтверждение смерти Анатолия Аристарховича и совершенно случайно узнает, что Карпенко в начале 1921 года, как специалист, направлен в Грузию, в Тифлис, для восстановления государственного коннозаводства.
Управляющий в то время Коннозаводством Туркестана Я. Савицкий писал Командующему 3-й Кавалерийской дивизии в Андижан: «В виду крайнего некомплекта служащих по Государственному Коннозаводству состоящих на основании приказов Туркфронта от 05 июня 1920 г. № 334 и от 8–го марта 1920 г. № 92 военнообязанными и формирования новых коннозаводских учреждений прошу не отказать в согласии на перевод по Государственного Коннозаводству состоящего в Вашем распоряжении А.А. Карпенко, как специалиста по конному делу для назначения его на одну из высших командных должностей Государственного Коннозаводства» [27]. Уже в апреле 1921 года Анатолий Аристархович прибывает в Грузию и приступает к решению вопросов, связанных с восстановлением племенного коневодства. В 1922 году Главноуправляющий Государственным Коннозаводством и Коневодством Туркестанской Республики Я. Савицкий писал Карпенко «…лестные отзывы о Вас, приехавшего в Ташкент Грузинского Представительства, вновь подтвердили мне, что я не ошибся в выборе – рекомендуя Вас в качестве ответственного сотрудника по возрождению Грузинского Коннозаводства, а все это вместе вернуло мне то оптимистическое настроение, которое одно время, было потеряно, вследствие рассказов вернувшихся из Тифлиса красноармейцев во главе с Начхозом Березовсковым.
Поздравляю Вас с высоким назначением и думаю, что, в недалеком будущем, благодаря своей энергии и тонкого понимания поставленной задачи, Вы сумеете установить между двумя Федерациями по Коннозаводскому вопросу ту преемственную связь, которая явится началом в успешном продолжении задуманного Нами дела…» [28]. Ольга Александровна направляется в Тифлис и с этого времени уже никогда не расстается с мужем.
С середины 1922 года А.А. Карпенко назначается на должность Помощника Управляющего Государственным Коннозаводством Грузии В. Цулунидзе. Имея большой опыт по восстановлению Джизакского рассадника (после Искандерского Конного Завода под Ташкентом) и строительству Ипподрома в Ташкенте, Анатолий Аристархович приступает к решению проблемы восстановления утерянного племенного чистокровного материала и к восстановлению Тифлисского ипподрома. Его труд на этом поприще неоднократно отмечался современниками и руководством и оставил по нему добрую славу у специалистов.
После Грузии семья постоянно переезжала в те города, где требовались специалисты по конному делу. В конце 20 годов в Баку, в начале 30-х — в Пятигорск. Здесь Анатолий Аристархович работал начальником ковки и кузни, а Ольга Александровна тренером по конному спорту. Здесь же, как мы уже отмечали, у их дочери Татьяны родилась их внучка, Ольга Николаевна Волкова. Рождение ее тоже было, своего рода, чудом. Татьяне Анатольевне нельзя было рожать из-за перитонита. Врачи, ставя ей диагноз, строго-настрого запретили ей иметь детей. Она перенесла тяжелую операцию, которая по своей сложности вошла в анналы медицинских учебников, где на примере этой операции под именем «больная К...» студентам рассказывали о болезни и методах ее лечения. Тем не менее, рискуя своей жизнью, Татьяна Анатольевна приняла решение рожать и 04.10.1937 года произвела на свет дочь.
В августе 1942 года семья срочно эвакуируется из Пятигорска в Азербайджан, в Кировабад. Незадолго до войны Татьяна Анатольевна устроилась работать бухгалтером на Центральный Аптечный склад Пятигорска и когда началась война, она выписывала эвакуационные листки всем беженцам, уезжающим из города. Потерять в войну эваколисток — было равносильно смерти. Он заменял не только паспорт, он давал право на работу и на получение продовольственного пайка. Ольга Николаевна вспоминала, что в день, когда гитлеровцы с одной стороны входили в Пятигорск, а немецкие самолеты уже бомбили город, с другой стороны города последние обозы с беженцами покидали Пятигорск вместе с частями Советской Армии. Татьяна Анатольевна под бомбежкой, накрытая плащ палатками и окруженная тремя офицерами, под светом фонарика, на коленях, выписывала эвакуационные листки последним беженцам. Дочь она не отпускала ни на минуту. «Старики» Карпенко находились рядом. Уходила она из города с семьей последними обозами. Но во время транспортировки были утеряны ее эваколистки и по прибытии в Кировабад семья оказалась на грани смерти. От голода в 1942 году умер сначала Анатолий Аристархович, а через месяц и Ольга Александровна. От истощения на грани смерти была и Ольга Николаевна. Татьяна Анатольевна бралась за любую работу и до 1944 года работая на трех работах, изо всех сил старалась как-то прокормить себя и дочь. Ольга Николаевна вспоминала эти голодные годы, когда они с мамой выходили на поле, чтобы накопать промерзлой и сгнившей, несобранной картошки, немного со смехом и грустью: «Мама приносила эту гнилую картошку домой, отделяла гниль он более-менее целых частей, промывала в большом количестве сменной воды, и потом, из оставшейся массы готовила «тошнотики» - это такие оладушки картофельные. «Тошнотики» их звали потому, что часто после них нам было плохо, но это была хоть какая-то еда. Мы жили в бывшей душевой - высокой кирпичной комнате, с маленьким окошком под крышей. Площадь ее была метров десять и посередине комнаты был слив для воды».
В 1944 году ситуация немного улучшилась и Татьяна Анатольевна устроилась в Центральный аптечный склад Кировабада бухгалтером и делопроизводителем. Жить стало немного легче. Появилась более-менее сносная еда, и иногда даже борщ. Там же, в Кировабаде, Ольга Николаевна и пошла в школу.
Унаследовав от своих предков живость ума и твердость характера, Ольга Николаевна приобрела и энергичность, непоседливость, любознательность и хорошее чувство юмора. «Я была не девочка, а банда, - вспоминала она, - среди друзей были мальчишки, и постоянно дралась. Не давала спуску ни одному обидчику. Я удивляюсь, как мама терпела все мои выходки?! Впрочем, у нее не было выбора. Однажды я довела до обморока учительницу. У меня были великолепные вьющиеся черные волосы. И я надела под них маленькие бубенчики. На уроке, когда учительница отворачивалась, я трясла головой - раздавался звон. Когда она поворачивалась - я замирала и изображала из себя примерную ученицу. Так повторялось снова и снова. В конце концов, у учительницы случился обморок. Меня потом наказали, но вообще сладить со мной, упрямой девчонкой, было трудно. Как то, во втором классе я дралась с мальчишкой, который меня обижал и все время дергал за косы. Причем, дергал очень больно. Я долго терпела, но когда терпению настал конец - я набросилась на него, как Фурия. Я гонялась за ним по всему классу и довершили мы дело на подоконнике. Увлеченные «боем» мы выломали раму и оба свалились со второго этажа школы на улицу, где я, сидя на нем, продолжала его колошматить. Мамочка так много плакала, наставляя меня и напоминая, что я же девочка. Но умерить свой взрывной характер мне стоило большого труда. Раму, конечно же, мама вставляла за наш счет...».
В 1946 году у семьи появилась возможность вернуться в Москву. Однако переезд был мало возможен, если из столицы не приходил вызов кого-либо из родни или близких друзей. К счастью такой вызов пришел от друзей (родственные связи были прерваны в связи с войной), и в 1947 году Татьяна Анатольевна переезжает поближе к Москве. В столице ей устроится не удается и она поселяется под Тарусой, в деревне Барятино (кстати в 17 веке одном из поместий Жемчужниковых), где ее принимают на работу в местный лесхоз. Здесь, в лесу, среди трав и цветов, прошло взросление Ольги Николаевны. Она научилась верховой езде, была пастухом, доила коров и коз, научилась собирать и разбираться в грибах, в деревьях. Слушая подолгу русские песни, которые пели вечерами крестьяне, навсегда полюбила фольклор и прониклась красотой народного звучания. Когда в 50-е годы встал вопрос о выборе профессионального пути — сомнений не было — только культура. От природы, Ольга Николаевна обладала красивым редким голосом — детским контральто. Развивала его в Барятино, слушая редкие пластинки на старом патефоне и распеваясь в полях. Когда мама привезла ее в Калугу для поступления в Калужский институт культуры, преподаватели ухватились за талантливую девочку обеими руками. Уговаривали Татьяну Анатольевну отдать им «чудо-ребенка», ибо из нее обещали сделать настоящую певицу. Но и здесь неуемный характер Ольги Николаевны сыграл свою роль - ей не понравился педагог, которая настаивала на поступлении и проводила слушания. Татьяна Анатольевна ничего не могла поделать с упрямством дочери, а оставлять ее одну в большом городе побоялась. Возвращаясь обратно из Калуги, Ольга Николаевна случайно увидела большую афишу о приеме в Калужское культпросвет училище. Рассказывая об этом эпизоде в своей жизни, она позже смеялась: «Драм-кружек, кружек по фото, а мне еще и петь охото...». Пришлось Татьяне Анатольевне пойти на попятную и определить дочь в это учебное заведение. Так, в 1952 году Ольга Николаевна поступила в Калужское культпросвет училище.
Жизнь в училище раскрыла все таланты и способности молодой Ольги. Она участвовала практически во всех проектах и студиях, которые были в училище: сильно увлеклась фото-делом и долгие годы выезжала на экспедиции, фотографируя людей и пейзажи (это увлечение она пронесла через всю свою жизнь и великолепно разбиралась в вопросах перспективы, композиции и света); студия народных танцев, в которой приобретенные знания и навыки сделали ее одной из ведущих участниц танцевальной группы Орского русского народного хора; драм-студия после позволила ей с успехом ставить в Польше 3 сезона подряд спектакль-комедию «Поручик, граф Лавровский». Прыжки с парашютом стали настоящей страстью. На счету Ольги Николаевны 18 прыжков с крыла самолета «У-2» («По-2»). Но именно хоровое пение стало делом всей ее жизни.
По окончании училища Ольга Николаевна некоторое время работает в Домах культуры Калужской области, в частности в Тарусе. Но, в конце 50-х, увлеченная идеями великих строек коммунизма, переезжает в город Орск, Оренбургской области, где устраивается работать на металлургический завод.
Нужно отметить здесь, что в те годы широкую популярность в Советском Союзе получило движение самодеятельности и народного творчества. Развитие самодеятельного искусства в советский период имело большое значение в организации отдыха и культурного досуга населения. Оно отличалась глубоким политическим содержанием, разнообразием жанров, многонациональным характером.
Самодеятельные коллективы возникали при клубах, домах (дворцах) культуры, фабриках, заводах, учебных заведениях, воинских частях, колхозах, совхозах, на транспорте. В результате тщательной подготовки спектаклей, концертных номеров, всесторонне поставленной учебно-воспитательной работы лучшие коллективы стали приближаться по своему уровню к профессиональным. Они имели постоянную труппу, сложившийся репертуар, систематически выступали перед зрителями. Для поощрения высокого уровня самодеятельных коллективов, лучшим из них стали присваивать звание «народный». Звание О.Н.Волкова в Орском народном хоре. это присваивалось министерствами культуры союзных республик и один раз в три года должно было подтверждаться [29].
При металлургическом заводе в Орске был создан русский народный хор, куда и пригласили Ольгу Николаевну. Она заняла там место солистки хоря, солистки танцевальной группы и ведущей концертов. Руководителем хора был Е. Спичаков, а концертмейстером был приглашен Геннадий Дерюгин [30]. Этот коллектив выступал во многих городах России, давал концерты и в Москве - в Кремлевском Дворце съездов, на ВДНХ, в Колонном зале Дома союзов, выезжал за границу. В 1965 году ее заметила художественный руководитель Оренбургского русского народного хора Людмила Райкова, которая стала уговаривать Ольгу Николаевну перейти в профессиональный коллектив и продолжить карьеру в Оренбурге. Но и в этот судьбоносный вопрос вмешалось проведение. В 1964 году Ольга Николаевна подписала контракт на работу в Польше и готовилась к отъезду из страны. Работа в коллективе была уже невозможна, более того ей пришлось отказаться и от зарубежных гастролей Орского хора. Однако Л. Райкова незадолго перед отъездом написала ей партитуру нескольких русских народных песен, которые навсегда вошли в репертуар коллективов Ольги Николаевны.
С 1965 по 1971 год Ольга Николаевна Волкова активно занимается созданием русского коллектива в Польше и пропагандой русской народной песни. Она жила в Шпротаве, под Легницей и создала там самодеятельный ансамбль, в котором пели жены советских офицеров. Ее коллектив знали на всей территории СГВ (Северной группы войск). Постепенно, приобретая популярность у населения и командования, Ольга Николаевна, при поддержке своего мужа, Юрия Николаевича Синюгина, смогла создать сводный хор, куда входили не только женщины, но и мужчины, служащие в Польше. Коллектив пользовался большой популярностью у поляков, которые приглашали его на все свои праздники и так называемые «дружбы». Там же, в Легнице, Ольга Николаевна применила свои знания, полученные в драматической студии Калужского культпросвет училища, и с успехом поставила спектакль «Поручик, граф Лавровский», который шел на сцене Дома офицеров три года.
В 1971 году она с мужем возвращается в Советский Союз в Одессу и устраивается работать служащей на Завод «Центролит». Ее интерес к народной песне не угасает, однако она полностью погружается в воспитание своих сыновей и семью. Между тем, частые выезды с мужем на отдых знакомят ее с украинской песней. Слушая пение селян, она записывает слова и музыку, стараясь сохранить в памяти особенности народного звучания. Однажды, в 1975 году ей предложили создать на заводе «Центролит» самодеятельный коллектив при Клубе культуры завода. Это идея была встречена с большим энтузиазмом и при поддержке профкома завода в 1975 году в Одессе, на заводе «Центролит» был создан Ансамбль «Русская Песня».
Все свои профессиональные знания, собранные песни, культуру сцены, знание народного костюма, навыки в фото-деле Ольга Николаевна отдала, создавая этот прославленный коллектив.
Сначала дело шло тяжело. Новое начинание никому не известного специалиста лишь вызывало поощрение, очень далекое от материальной поддержки. Но на счастье, в судьбе Ольги Николаевны всегда было много не только энтузиастов, но и ценителей ее таланта, которые со всей страстностью к общему делу стали оказывать ей помощь в общении с руководящими кругами завода, города и области. И прежде всего такую поддержку и помощь оказывал директор клуба Владимир Викторович Петренко. Он сразу и по достоинству оценил талант нового руководителя и вплоть до 1989 года, когда Ольга Николаевна по болезни ушла с поста руководителя Ансамбля, оказывал ей всестороннюю помощь.
Сначала коллектив был небольшим. Двенадцать талантливых девушек, с великолепными, данными от природы, голосами выступали на площадках завода, на небольших мероприятиях района. Отсутствие финансирования не смущало участников. Своими руками, под руководством Ольги Николаевны, они шили костюмы, расшивали сарафаны и кокошники. Участницам она прививала культуру пения, культуру национального костюма и сцены. Уже через год слава о коллективе распространилась по всей Одесской области. Его стали приглашать на все крупные концерты городского и областного значения. Коллектив стал выезжать на гастроли в другие города, в отдаленные районы области и на посевные, давая концерты перед жителями сел с импровизированной сцены, сооруженной в кузове грузовой машины. В 1977 и 1978 годах коллектив стал лауреатом 1-го и 2-го Всесоюзных фестивалей самодеятельного творчества «Солнечные кларнеты», которые проходили в Черкассах и в Одессе. Именно с этого момента начинается его расцвет. Начинается финансирование Ансамбля. Выделяются деньги на костюмы, аксессуары, музыкальные инструменты, декорации. В коллективе обновляется репертуар и появляется много новых русских и украинских, казачьих песен — хороводных, а капельных, колыбельных. Постепенно коллектив увеличивается. В нем появляется мужской состав, танцевальная группа. На заводе участники Ансамбля получают негласный привилегированный статус и коллектив расширяет регионы своих гастрольных поездок. Одесса, Киев, Николаев, Бендеры. В 1977 и 1978 году Киевское телевидение снимает ряд телевизионных программ об Ансамбле, и Одесское телевидение также подхватывает эту инициативу и снимает с Ольгой Николаевной несколько интервью. Ни одно крупное и значимое мероприятие в городе и области теперь не проходит без участия коллектива. В 1977 году Ансамбль «Русская песня» защищает звание «народного» и с этого времени именуется «Народный Ансамбль русской песни». Современники вспоминали, что даже в больших концертных залах участникам не требовались микрофоны, настолько хорошими и сильными были их голоса. Специалисты всегда отмечали высокий уровень исполнения, культуры пения и сцены. Подчеркивались костюмы, которые были на уровне государственных коллективов. Сила и искренность исполнения не редко вызывала у зрителей слезы и овации.
В 1978 году Ансамбль удостоился права представлять Одессу и Украину на гастролях во Франции. Отбор коллективов и участников в эту поездку со стороны руководства области был крайне жестким и тяжелым, тем не менее гастроли прошли очень успешно в Париже, где коллектив дал несколько концертов. После них последовали поездки в Болгарию. Особенным был цикл выступлений Ансамбля на паромной переправе "Одесса-Варна», который постепенно перерос в «дружбу» - проводились вечера встречи не только на паромах, но и на самом заводе, инициаторами которых выступали руководители предприятия и города. Слава коллектива облетела всю Украину и была известна далеко за ее пределами.
С 1978 по 1984 годы Ольга Николаевна находится вместе с мужем в Германии (ГСВГ). Здесь, не имея желания бездействовать, она создает большой сводных хор на 120 человек, включающий в себя и детей. Хор также вел концертную программу и выступал в городах Германии. Большой заслуженной популярностью он пользовался у немцев, которые очень любили слушать народные славянские песни. Однако, она не переставала руководить в Одессе Ансамблем, участники которого были преданы ей всей душей. Конечно, в связи с отсутствием руководителя в те годы нависла угроза распада коллектива, однако благодаря поддержке Владимира Викторовича Петренко и художественного руководителя клуба Валентины Семеновны Остапенко, ансамбль удалось сохранить.
Надвигающиеся смутные девяностые годы своим холодным предвестием уже ощущались в конце 80-х. Народное творчество все меньше интересовало руководителей области, финансирование сворачивалось, гастрольные поездки отменялись. Пробивать стену чиновников от культуры руководителям самодеятельного коллектива стало очень трудно, и в 1989 году ансамбль был распущен. Осталось много не реализованных проектов, не спетых песен. В костюмерных были сиротливо брошены костюмы, музыкальные инструменты, декорации. Ольга Николаевна тяжело переживала прекращение деятельности коллектива и лишь редкие частные встречи его участников напоминали уже о былом величии этого славного творческого коллектива.
В 1985 году Указом ВЦСПС Ольга Николаевна была награждена почетным знаком «за достижения в самодеятельном искусстве». Руководство клуба представило документы на награждение и званием «заслуженный деятель искусств УССР», однако в связи с роспуском коллектива, Ольга Николаевна так и не успела его получить официально. Всю свою жизнь она посвятила пропаганде народной русской, украинской и казацкой песни. Современники, вспоминая ее, говорили о высоком профессионализме, таланте и огромной трудоспособности Ольги Николаевны. Она чувствовала фальшь не только среди 120 человек, стоящих на сцене, но и в человеческих отношения, в творческом подходе, обладала великолепным и безупречным вкусом во всем, в том числе и в сценической работе. Тем не менее, друзья и домашние всегда отмечали ее наивность, бесконечную веру в людей, в их лучшие качества, необыкновенную легкость в общении и жажду жизни. Она всегда говорила: «Как быстро летит время и сколько еще могло бы быть сделано. Если бы меня спросили — чего бы больше я хотела, попасть в прошлое, или оказаться в будущем - я конечно бы ответила - в будущем. Ведь это так интересно узнать, что нас ждет впереди и какое оно будет — это «будущее».
Последние годы Ольга Николаевна жила под Москвой, в Сергиевом Посаде, со своей семьей. Она была сильной личностью, никогда не жалующейся на свои болезни и плохое самочувствие. Она много молилась и читала духовной литературы. В ее комнате стояла любимая ею икона «Пресвятой Богородицы» и всегда пахло ладаном и свечами. «Больше всего боюсь быть обузой — говорила она иногда после очередного приступа болезни своим сыновьям — не дай Бог мучить себя и вас своими болячками. Так бы хотела умереть во сне, неожиданно...».
Найдя отдохновение в своих сыновьях и в книгах, она мирно и тихо, во сне, ушла из жизни 21 сентября 2009 года в День рождения Пресвятой Богородицы, который, как и ее душа, выдался светлым, теплым и ясным. Во Истину — много чудес в ее жизни и на этом Свете!
30. Геннадий Дерюгин - Заслуженный работник культуры РФ, в настоящее время он один из ведущих специалистов Орского колледжа искусств. Концертмейстер с 1961 по 1969.
Ссылки:
[1] http://www.kadis.ru/columns/column.php?id=70303
[2] https://62info.ru/history/system/files/node_images/Олег Жемчужников/2c34704be9982691.jpg