Чем дальше в демократию, тем больше хочется цензуры

Опросы разных социологических служб по поводу цензуры бьют все рекорды: введение этого института тоталитарного общества жаждет 75-80% наших граждан. На ум приходят слова Максимилиана Волошина: «Вчерашний раб, измученный свободой – воспрянет, требуя цепей». Цепей или узды на СМИ требуют «простые» граждане – те, которые как раз и скупают всю многомиллионную желтую прессу и обеспечивают высокие рейтинги скандальным, с клубничкой телепередачам. Цепей требуют депутаты – как раз те, кто лоббирует законы, выгодные коррупционерам. И даже… немалая часть журналистов – тех, кто привык быть в стойле и не отвечать за свои слова… Подать сюда цепи! С ними надежнее! И мир станет нравственным. И спокойным. Как на кладбище.

О комиссарах, котелках и бдительности

Демократия тем и ценна, что каждый может высказать свое мнение открыто. И ничего ему за это не будет. Вот и моя давняя добрая знакомая Мария Павловна Кириленко, бывший редактор Главлита, высказала свое мнение в книге «Цензура и пресса: записки редактора по охране государственных тайн в печати». Честно и откровенно высказалась о цензуре как «очень важном и нужном институте управления средствами массовой информации». Вечная спутница прессы. Добрая наставница журналистов. Проникновенные слова в адрес цензуры высказал ряд забайкальских журналистов. Некоторые работники цензуры ностальгически вспомнили даже отдельные эпизоды бдительности кадров, проявленные в бытность надзора за идеологической чистотой прессы. И, что характерно, никто эту книгу не подвергал цензуре! В отличие от советских времен, когда даже поздравление на открытке типография не печатала без штампа цензора.

Очень поучительную историю в книге вспомнил Владимир Степанович Поляков, журналист, редактор, партработник, какое-то время возглавлявший Читинское управление по охране гостайн в печати: «Так, к примеру, находясь в г.Чите, писатель Виктор Астафьев дал интервью, в котором слишком обобщенно охаивал нашу молодежь: и что работать не хотят, на уме одна пьянка да развлечения и т.д. Хотя в это время руками молодых строился БАМ, возводились новые заводы, ГЭС, миллионы юношей и девушек успешно трудились и учились. Была в словах писателя доля истины, разумеется, но ведь в семье не без урода, и мазать черной краской всю молодежь было несправедливо. Об этом мы и проинформировали партийные органы, а там было рекомендовано (!?-В.Т.) воздержаться от публикации этой части интервью писателя».

Вот это бдительность! Хотя… Не совсем так дело было. В то время я был зампредом Читинского телерадиокомитета и хорошо помню этот эпизод. Не за молодежь обиделась партийная номенклатура. Виктор Петрович высказался так: «Раньше комиссары со своим котелком шли к кухне последними, когда все бойцы наедятся, а нынешние «комиссары», партийные чиновники (дело было в начале 80-х годов), всех локтями расталкивают, чтобы лучший кусок урвать». Все знали, но мало кто говорил вслух о спецдачах, спецжилье, спецбуфетах, спецмагазинах, спецбольницах – для спецлюдей: партноменклатуры. Спасибо автору, что напомнил об этом случае. А то ведь мои молодые коллеги, студенты, когда речь заходит о цензуре, не представляют, что это за зверь на практике. И таких примеров уйма!

Помню, как цензор снял с полосы газеты, которую я редактировал, рассказ девочки-восьмиклассницы о том, какие красивые военные корабли увидела она на рейде в Новороссийске, где побывала с экскурсией. На мой недоуменный вопрос милейший начальник Управления по охране государственных тайн в печати Василий Иванович, вовсе не дурак, ответил: «Наша задача – не подтвердить, что на Черном море есть военный флот». В другой раз, по воле цензора, с полосы газеты слетела заметка об НЛО, который кто-то из читателей видел в небе над Кырой. Вспоминать можно и дальше. Даже один из руководителей цензуры Ф. Боронин написал записку высшему руководству страны, пытаясь доказать… нелепость существования цен­­­зуры: «В делах Главлита СССР можно найти немало цензурных анекдотов. И в наше время есть цензоры, которые запрещают называть траву «суданкой», мотивируя свое вмешательство тем, что эта трава иностранного происхождения и для опубликования требуется разрешение чуть ли не министра иностранных дел». Он просил отменить институт цензуры и эти функции передать редакторам. На это руководство страны не пошло. И мы, чтобы получить разрешение на публикацию заметки об НЛО, запрашивали… космическое ведомство.

Ладно, Виктор Астафьев был читинской партноменклатуре не по зубам – сделали маленькую пакость, интервью запретили. А вот когда замечательный читинский юрист и публицист Григорий Швец «неосторожно» высказался на собрании о недостатках в соблюдении наших же законов – доложили «куда надо», и человека надолго лишили права публичных выступлений.

Следящий за прессой обязательно видит, как инициируется «вал мнений» в защиту возрождения цензуры. Ладно, политики! Но хорошим тоном ностальгировать по цензуре стало у артистов (неужто забыли?), отдельных журналистов (еще более странно), деятелей культуры (ну, не понимаю!). А уж цензорам поплакать о прошлой своей власти – слаще меда. Но… Помню, певец Александр Розенбаум сразу в нескольких газетах и по ТВ дал интервью, где агрессивно потребовал возрождения цензуры. Почему? Его не устраивает уровень эстрады. Он кивает на президента Белоруссии Лукашенко, который гонит в шею этих горе-артистов. Было и у нас. Одним не давали эфиров, других изгоняли, третьи уезжали сами, если выпускали, четвертые замолкали навсегда. Можно, конечно, оставить одного Розенбаума, только ему хором петь не с кем будет.

И вот лучшие умы бьются, как возродить цензуру, не нарушив конституцию России? В Иркутске городская власть создала Комиссию по нравственности, которая теперь (!) пыталась запретить выступать заслуженному артисту России Борису Моисееву. Догадались, почему? В городе чуть не случились беспорядки. Благо, в комиссии оказалось несколько «безнравственных депутатов», которые воспротивились такому решению. Теперь комиссия ведет «борьбу за нравственность» в собственных рядах. У нас в Чите о такой комиссии пока не слышно, но потуги со стороны православной молодежи не пускать «артистов содомитов» уже наличествуют.

Секретные материалы Перечня

Описанная выше идеологическая дикость воспитывалась именно цензурой. Главлит на практике выполнял идеологические функции. Слово «цензура» было запрещено. Охранялись исключительно гостайны. А тайны (так или иначе) были связаны с преступностью. У нас не могло быть проституции, наркомании, групповой преступности, катастроф и аварий. Наши флотилии не могли добывать молодняк китов (преступление уже государственное: то есть могли, но писать об этом было нельзя). У нас не могло быть забастовок (и тем более – расстрелов рабочих), исключались эпидемии, полеты НЛО, не было даже… «Перечня запрещенных сведений для опубликования в открытой печати»! То есть он был, но на нем стоял гриф «секретно», и ссылаться на него было нельзя.

Затушевывались все социальные язвы, запрещался серьезный анализ и (кошмар!) обобщения.

Чему учила цензура? Молчанию. Когда поливали грязью Сахарова и Солженицына, нужно было осуждать их (если прикажут осуждать). Если их не упоминали, всем нужно было молчать!

В газете (орган ЦК КПСС) опубликовали заметку о скандале Пугачевой (она «обобщала»: нелестно отозвалась не только о порядках в гостинице, но и о порядках в стране!). По Читинскому радио шел концерт по заявкам, звучали и песни Аллы. А граждане (дети цензуры) обрушили шквал возмущенных звонков в телерадиокомитет по поводу «пропаганды предательницы Родины». Жаловались потом в обком и даже в ЦК. Страна цензоров (ой, я, кажется, обобщаю)…

Не ломитесь, дверь открыта

Один читинский военный журналист, отчаянный сторонник цензуры, полемизируя со мной в прессе, в качестве «убийственного» аргумента сказал: «Даже великий Салтыков-Щедрин был в свое время цензором». Был, кто спорит. Хотя и настрадался сам от цензуры, став писателем-сатириком. Вот и Марина Павловна Кириленко, автор упомянутой выше книги, тоже прекрасный и талантливый человек. В бытность цензором не только не пыталась «топить» автора и меня, редактора, но искренне помогала обойти острые углы и сохранить для печати материал. И книгу свою подписала мне с добрыми словами.

Но речь не о людях, а о системе госконтроля над СМИ. Нужна ли она сегодня? Абсурд! Для возвращения цензуры нужна господствующая идеология, но она запрещена Конституцией РФ. Как выработать критерии цензуры в условиях плюрализма? Какое из убеждений и мнений выбрать в качестве эталона? Раньше цензуру содержала правящая партия, боролась «за чистоту идеологии и нравов», как она их понимала. А сегодня кто будет цензором? Кто?

Спикер Совета Федерации Сергей Миронов говорит о создании на ТВ «Советов нравственности». Это ж какого размера совет должен быть для обслуживания 100-120 каналов круглосуточного вещания? И где найти столько эталонов нравственности? Может, ангелов пригласить? Но и они, говорят, разные бывают.

А главное – ну, чего ломиться в открытую дверь! Есть Законы, в том числе Закон «О СМИ», которыми запрещены пропаганда межнациональной розни, антигуманных идеологий (фашизма и др.), тоталитарных сект, наркомании, терроризма, порнографии, кое-чего еще. Если СМИ нарушило закон – обращайтесь в суд, он решит.

Вот и все!

Но нет – подавай цензуру!

Государственные и коммерческие тайны охраняют специальные законы. Ответственность должны нести носители этих тайн, а не журналисты. А советы по нравственности… «Кто без греха из вас, тот первый пусть бросит камень»…

«Цензура бесполезна, вредна и унизительна»

Цензуру заклеймили все классики русской литературы, включая Пушкина, ее не признали все лучшие умы современности (кстати, пока Ленин был не у власти, он гневно клеймил царскую цензуру – правда, придя к власти, создал беспрецедентную цензуру печати). Цензуру запретила, наконец, ст.3 Закона о СМИ… Но время от времени появляется некто и стучит в двери истории: «Тук-тук». «Кто там?» «Это я, почтальон Печкин, принес новый секретный «Перечень» для вашего мальчика».

Знал бы великий английский просветитель 17 века Джон Мильтон, автор «Ареопагитики» (трактат о свободе печати), что через 350 лет после его знаменитой речи перед парламентом на карте мира обнаружится страна, где три четверти населения будет требовать цензуру! Знал бы –умер бы от великой скорби. Ибо еще в 1644 году Джон Мильтон провозгласил простые, казалось бы, вещи: «Цензура бесполезна, потому что зло и добро, ценное и вредное отличить бывает столь же трудно, как те смешанные семена, которые должна была разбирать по сортам Психея. Цензура вредна, потому что она выедает из печатного слова все то, что не соответствует невежественному пониманию цензоров. И что может быть более унизительно для человеческого достоинст­­ва, чем цензура? Ибо она заставляет взрослых и зрелых людей подчиняться часто не зрелым и конъюнктурным соображениям ведомств и людей. И потому цензура стоит не за истину, а против нее». Он сказал это 365 лет назад.

Нынешний наш президент Дмитрий Медведев тоже сказал простые и ясные слова: «Свобода лучше, чем несвобода». Хорошие слова, если учесть, что страна, которой он руководит, жаждет цепей.

Владимир ТИХОМИРОВ

Журналист