версия для печати
Губин Д.В., канд. ист. наук
Новое обращение к рязанским книжно-рукописным традициям периода Средневековья прежде всего обусловлено необходимостью рассмотрения книжной культуры Рязанского края в контексте исторического наследия Юго-Востока на уровне научной проблемы, проблемы на стыке искусствоведения, культурологи и истории, между прочим, еще и истории культуры и искусств. Существенный аспект проблемы должен заключаться в том, что Рязань (Переяславль Рязанский) можно принять за некое ядро выделяемого культурно-исторического ареала в обозначенных временных рамках. Относительно книжно-рукописной традиции юго-восточного региона Русского государства вопрос об источниках и явлениях книжной культуры Рязани требует рассмотрения по возможности на уровне комплексного приближения, такого рассмотрения, которое должно находиться в плоскости интеграционного межрегионального исследования. Вместе с тем, подобное рассмотрение предполагает оценку означенной проблемы не только в географическом аспекте. Одной из задач изучения истории рязанской книжности является попытка постановки вопроса о признаках архаичности, элементах и даже характере архаики в рассматриваемой региональной книжно-рукописной традиции.
Под рязанской книжной культурой подразумевается совокупность памятников, созданных или бытовавших на территориях, традиционно соотносимых с Рязанской землей. Сущность местной книжно-рукописной традиции составляют признаки своеобразного областного развития книжной культуры Руси. Привлечение разнообразных источников, проблемный анализ и синтез полученных данных по истории рязанской книжной культуры основаны на многоаспектности рукописной книги, как явления духовной жизни. Многоаспектность имеет отношение как к внутренней, содержательной, так и к внешней, вещественной реальности книжно-рукописного кодекса.
История изучения рукописного наследия рязанской книжности с начала XIX по начало XXI вв. небогата на обобщающие исследования. В течение XIX – первой трети XX вв. отечественная наука обращалась в основном к изучению отдельных книжных кодексов. Историография 1950-х – начала 2000-х гг. ближе подошла к постановке настоящей проблемы через осмысление отдельных вопросов рязанской книжности, в том числе, в рамках текстологических исследований. Наличие немногочисленных, но весьма интересных свидетельств существования во многом оригинальных рязанских книжных традиций раннего времени предопределило исследовательский интерес к вопросу, не выразившийся, однако, в полной мере и в развернутой форме. Вплоть до начала нового тысячелетия проблема существования и развития традиций книжной культуры в Рязанском регионе XII-XVII вв. в научной литературе специально не ставилась.
Изучению традиций рукописной книжности Рязани XII-XVII вв. посвящено диссертационное исследование автора 1. Общий смысл работы подразумевает, в частности, представление о том, что к Рязанской земле в эпоху Средневековья относились и примыкали территории, долгое время служившие «буфером» между основной территорией Русского государства и так называемым Диким полем. Своеобразное пограничное положение и специфика длительных, достаточно интенсивных цивилизационных контактов в вариативных условиях лесостепной зоны не могли не наложить отпечаток на культурно-историческое развитие юго-востока Руси. Рассмотрение истории Рязанской земли в рамках истории русского Юго-Востока является непременным условием в деле выявления ядра, некого стержня культурно-исторического наследия этой важнейшей территории.
Рязанский регион, или край издавна представлял собой территорию с определенными административно-хозяйственными и культурными связями. Территориальные рамки его в прошлом выглядели бы несколько иначе, если сравнивать их с административной границей Рязанской области на современной карте. Они охватывают определенную территорию в момент включения в состав Московской Руси Рязанского княжества с пятью уездами – с центрами в городах Переяславль Рязанский, Перевитск, Ростиславль, Старая Рязань, Пронск. Это территориальное образование несколько выходит за рамки современной Рязанской области: частично на северо-западе – современный Зарайский р-н Московской обл.; на юге-юго-западе, к Дону – частично территория современной Липецкой обл. 2.
Следует отдельно сказать о епархии, с XV по XVIII вв. называвшейся Рязанской и Муромской. Несмотря на то, что территория ее была единой, различия в региональных особенностях и условиях развития книжных традиций, как представляется, были довольно существенными. В XV-XVI вв. определяющим фактором развития муромской территории стало московское влияние 3. Признаки московского влияния в рязанской книжной культуре этого времени были, по-видимому, сравнительно менее заметны. В диссертации отмечены отдельные точки соприкосновения книжных традиций Рязани и Мурома. Прежде всего, это относится к XVII в.
Актуальность заявленной темы во многом определяется малоизученностью истории и культуры юго-восточного региона Русского государства, в частности, малоизученностью истории книжной культуры. Одной из предпосылок богатства русской культуры был яркий феномен – рукописная книга Древней Руси. Отразившийся в разнообразных по содержанию памятниках, сохранившихся до настоящего времени в основном в книгохранилищах столичных библиотек, феномен рукописной книги Древней Руси является свидетельством сложной духовно-нравственной и умственной жизни русского средневекового общества. Раскрытие на примере местных книжно-рукописных традиций многообразия культурно-исторического наследия русских областей и сложного явления древнерусской книжности имеет смысл с точки зрения понимания важной мировоззренческой составляющей русской культуры.
Взятые по отдельности, следы существования книжной культуры составляют отрывочную картину распространения и уровня книжности в Рязанском регионе. Отсюда необходимость проблемной интерпретации разнообразных свидетельств исторических источников с целью выявления факторов развития рязанской книжно-рукописной традиции. Источники исследования, во многом разрозненные и одновременно никогда не исследовавшиеся, способны, между тем, высветить с достаточной степенью детализации полотно существования, особенности содержания и определенный путь развития рязанской книжной культуры при условии их комплексного анализа. Предлагаются конкретные пути и направления такого анализа.
Концепция исторического развития книжной культуры Рязанского края XII-XVII вв. дает представление о местной книжности, как неотъемлемой части разноплановой культуры юго-восточной «украины» Руси. Кроме того, выясняется, что можно говорить о динамичных и своеобразных процессах развития и видоизменения местных книжно-рукописных традиций на протяжении всего рассматриваемого периода, включая и эпоху формирования общенациональной культурной традиции (XVI-XVII вв.).
Рязанская книжная культура являлась одной из многих составляющих феномена древнерусской книжности 4. При отсутствии рязанских летописей 5 книжные памятники и следы их существования помогают воссоздать важные вехи, исторический путь книжной культуры и письменности региона. Добиться подобного воссоздания можно путем обобщения и сопоставления наблюдений ученых о местной книжности, письменности, летописании, параллельно с самостоятельным источниковедческим анализом наиболее важных памятников. В числе последних уже введенные в научный оборот и ранее неизвестные. Отмеченные в научной литературе широкие задачи археографического исследования показывают необходимость выявления специфики региональных книжных традиций 6. Все это позволяет в известной степени рассчитывать на воссоздание и определенную реконструкцию наследия рязанской книжности. Регионально ориентированный в своей основе, подобный подход имеет определенное отношение к важному аспекту концепции «местного саморазвития» русских историков 40-60-х гг. XIX в. 7.
Историю рязанской книжности, историю формирования местной традиции книжной культуры на протяжении XII-XVII вв. необходимо рассматривать в связи с явлениями культурно-исторического развития государства в рассматриваемый период. Именно под таким углом зрения должны изучаться наличные источники – книжные памятники, записи на кодексах, зафиксированные свидетельства существования рукописных книг, так или иначе связанные с Рязанью и юго-востоком Руси.
Значительные хронологические рамки исследования в нескольких словах следует охарактеризовать следующим образом. Нижняя хронологическая граница (1170-е гг.) определяется первым летописным упоминанием о бытовании книг в Рязанском княжестве в период правления князя Глеба Ростиславича. Верхний хронологический рубеж (XVII в.) соответствует завершающей эпохе развития древнерусской литературы и книжной культуры, когда книжность претерпела существенные изменения по сравнению с предшествующими периодами, что тесно связано с появлением новых черт в развитии литературы 8. История рязанской книжности вполне соответствует принятой периодизации.
Исследование о рязанской книжности как явлении культурно-исторического развития обширной территории, соотносимой, прежде всего, с юго-восточной оконечностью Руси, преследует цель, которая заключается в ответе на вопрос о существовании и специфике развития рязанских традиций книжной культуры в средневековый период развития древнерусской литературы и книжности. Сама по себе важна и попытка оценить уровень развития книжно-рукописных традиций на территории Рязанского региона в XII-XVII вв. В связи с этим приобретает актуальность изучение наиболее важных содержательных особенностей рязанской книжной культуры в связи с историей древнерусской книжности, выяснение условий и обстоятельств развития традиций книжной культуры в рассматриваемом регионе, выявление отдельных причинных и типологических связей с более широкими явлениями культурно-исторического развития, реконструирование наиболее существенных связей рязанских традиций рукописной книжности с общерусскими книжными центрами с параллельным выяснением, по мере возможности, известного контекста деятельности отдельных местных церковных иерархов, выяснение и оценка роли и места рязанских библиотек и книжных центров, книжной культуры в целом в истории культуры Рязанского края.
В основе исследования лежат принципы историзма и научной объективности. Первый из них дает возможность рассматривать предмет исследования во взаимосвязи с объективными процессами, происходившими в истории культуры Руси. Принцип научной объективности стал основой комплексного источниковедческого и историографического анализа привлекаемых исторических источников. Для раскрытия наиболее важных содержательных аспектов рязанских книжно-рукописных традиций в контексте истории древнерусской книжности применялись историко-сравнительный и историко-сопоставительный методы.
Источниковая база представлена тремя основными видами источников: делопроизводственными материалами, повествовательными источниками, рукописными книгами. В диссертации используются и отдельные эпистолярные, писцовые, актовые источники.
Рязанские памятники хранятся в книгохранилищах и архивах России: в собраниях Отделов рукописей Российской государственной библиотеки (РГБ), Государственного Исторического музея (ГИМ), Научной библиотеки Московского университета (НБ МГУ), Российской национальной библиотеки (РНБ), Библиотеки Российской Академии наук (БАН); в Российском государственном архиве древних актов (РГАДА); в фондах историко-архитектурных музеев-заповедников в Рязани (РИАМЗ), Владимире (ВСИАМЗ), Костроме (КИАМЗ), Воронежского областного краеведческого музея (ВОКМ); в Государственном архиве Рязанской области (ГАРО).
Первая группа анализируемых в работе источников – рукописные книги или книжно-рукописные памятники с владельческими и иными записями и орнаментальными украшениями. В ряду рязанских книжных памятников выделяются кормчие книги. В рязанских синодиках (книгах для поминовения усопших) и вкладных книгах представляют интерес, в первую очередь, записи о книгах, книжниках и книжных вкладах. Среди сохранившихся книжных памятников в основном литургические и четьи рукописи. Некоторые владельческие и другие записи на рязанских книгах опубликованы А. И. Пискаревым. Значение содержательных деталей рязанских книжных орнаментов (в первую очередь инициалов и заставок тератологического стиля) проявляется в возможности изучения на их основе атрибутирующих признаков региональной традиции книжной культуры в условиях недостатка локализованных рукописей и плохой сохранности рязанского книжно-рукописного наследия.
Следующую группу источников диссертации составили материалы делопроизводственного характера, представленные неопубликованными (машинописными) описаниями книг из коллекции рукописей РИАМЗ, Рязанского собрания Отдела рукописей (ОР) РГБ, Рукописного собрания РГАДА. В работе привлекаются отдельные сведения опубликованных в XIX-XX вв. описаний, обзоров и каталогов центральных книгохранилищ: собраний Н.П. Румянцева, Иосифо-Волоколамского монастыря, Общества истории и древностей российских ОР РГБ, Синодального и Музейного собраний ОР ГИМ и др., а также описаний и описательных материалов памятников рязанских собраний в публикациях XIX-XX вв. К.Ф. Калайдовича, В.М. Ундольского, А.Е. Викторова, А.В. Селиванова, М.В. Кукушкиной, Р.П. Дмитриевой, А.А. Севастьяновой и др. Используются отдельные сведения книжных записей из каталогов старопечатных книг XV-XVII вв. И.В. Поздеевой и Е.В. Шапиловой (НБ МГУ, РИАМЗ). Сведения о книгах имеются в описях церковно-монастырского имущества и библиотек Рязанского края XVIII-XIX вв. (в фондах ГАРО изучены описи имущества крупнейших рязанских монастырей и соборов, обнаружена опись книг рязанского архиепископа Алексия сер. XVIII в.; в РИАМЗ – опись библиотеки Рязанской духовной семинарии нач. XIX в.). В приходо-расходных и переписных книгах рязанских монастырей и церквей особый интерес представляют сведения о создании книжно-рукописных кодексов конкретными людьми на территории Рязанской и Муромской епархии («Записная книга» 1634 г. рязанского архиепископа Антония в ВОКМ; переписная и приходо-расходные книги Ольгова монастыря 1650-1670-х гг., переписная книга церквей Рязанского края 1701 г. в РГАДА; отрывок приходо-расходной книги 1690-х гг. Солотчинского монастыря в ГАРО). Данные о книгах и книжных мастерах XVII в. встречены среди монастырской документации в фондах Солотчинского монастыря и Муромского приказа Рязанского Архиерейского дома XVII-XVIII вв. (РГАДА). В диссертации привлекаются материалы, в том числе, делопроизводства советских и более ранних учреждений (Научный архив РИАМЗ и ГАРО). В РГАДА выявлены письма XVII в. рязанского книгописца Игнатия из фонда Борисоглебского монастыря г. Мурома. Свидетельства копий древнейших грамот из Копийной книги Рязанского архиерейского дома XVIII в., опубликованные Б.Н. Морозовым, перекликаются с данными других источников, дополняя их. Привлечение источников делопроизводственного характера отвечает задачам реконструкции во многом утраченного рукописного наследия рязанской книжности.
Повествовательные источники включает литературно-исторические произведения и летописные известия. В работе привлекаются опубликованные тексты «Повести о Николе Заразском» и «Повести о разорении Рязани Батыем», «Повести о рязанском епископе Василии» и «Повести о Петре и Февронии Муромских», другие литературно-исторические тексты. В них имеются свидетельства, важные для настоящего исследования, поскольку в ряде случаев они прямо или косвенно подтверждаются данными книжно-рукописных источников. Б.М. Клоссом, исследовавшим рукописные тексты и конвой «Повести о Николе Заразском», на основе текстологического анализа литературно-исторических произведений представлены конкретные факты по истории книжности. Тщательно проанализированный А.Г. Кузьминым с точки зрения рязанско-владимирских отношений последней трети XII в. отрывок статьи из Никоновской летописи под 1775 г. о бытовании владимирских рукописей в Рязани и литературно-исторические данные осмыслены в широком контексте важных содержательных особенностей и условий развития рязанской книжной культуры.
В рамках постановки проблемы по истории русской рукописной книги в региональном аспекте предпринята попытка выработки комплексного подхода к книжным традициям целого региона Руси в рамках значительного временного интервала. Такой подход выявляет общие черты рязанских книжно-рукописных традиций, предполагая особенности и даже отдельные разновременные связи местных традиций с известными книжными центрами Древней Руси, например с Новгородом.
Следует кратко и предметно охарактеризовать основные моменты исследования. Важным его ракурсом является выявление историографических предпосылок изучения темы. В связи с этим рассматривается комплекс вопросов, связанных с изучением самых ранних памятников рязанской письменности, относящихся к XII-XIV вв. На основе анализа наблюдений и выводов ученых показано существование и развитие местных книжно-рукописных традиций древнейшего периода, которые видятся в качестве важнейшей части письменной традиции Рязанского региона.
Анализ материалов, полученных учеными-археологами в результате раскопок второй половины XX в. на городище Старая Рязань, раскрывает один из региональных аспектов в представлении о высоком уровне развития культуры и книжности Древней Руси. Единственный известный домонгольский образец оригинальной пасхальной таблицы солнечных эпакт в форме левой руки («рука Иоанна Богослова») на одном из фрагментов штукатурки Борисоглебского собора Старой Рязани убеждает в развитии самостоятельной традиции календарно-астрономических расчетов в Рязанском княжестве. В этой связи изученные А.А. Медынцевой эпиграфические изображения книжных инициалов и элементов орнаментов предполагают, с нашей точки зрения, определенное отношение книжников кафедрального собора к важнейшему явлению древнерусской культуры – к развитию многоаспектного культа князей Бориса и Глеба в период зрелой традиции почитания первых по времени канонизации русских святых во второй половине XII - первой трети XIII вв.
Сопоставлены наблюдения А.Л. Монгайта и М.В. Щепкиной о вероятных мотивах искусства резьбы по дереву, соответственно, в археологической находке и книжном орнаменте. Эта параллель дает аргумент в пользу рязанской атрибуции В.В. Стасова – А.Л. Монгайта в отношении оригинально орнаментированного текста «Псалтыри Марины» 1296 г. Изучение инициалов рукописи de visu выявило в их тератологическом плетении наличие сине-зеленого фона, который в некоторых случаях приближается к характерному для поздней рязанской тератологии XV-XVI вв. зеленому оттенку.
Рассмотрены основные вехи изучения Рязанской кормчей 1284 г. в работах ученых XIX-XX вв. Пергаменная рукопись является древнейшим рязанским книжным кодексом и, кроме того, наиболее ранним русским списком сербской редакции основного, византийского по происхождению канонического и юридического памятника с определенным составом статей. Важные содержательные, палеографические, фонетические, кодикологические и текстолого-технологические особенности кодекса и выходной записи 1284 г. проанализированы по исследованиям К.Ф. Калайдовича, Г.А. Розенкампфа, И.И. Срезневского, Э.Д. Блохиной, Н.Н. Розова, Г.И. Вздорнова, Я.Н. Щапова и др. В параграфе особое внимание уделено рассмотрению аргументов Я.Н. Щапова в пользу предположения о работе рязанских мастеров-книгописцев не с киевским списком, а с упоминаемым в пространной рязанской записи болгарским оригиналом, присланном в Киевскую митрополию. В заключении выражено мнение о возможности использования в Рязани сразу двух списков-предшественников Кормчей 1284 г. В последнем по времени обращении автора настоящей статьи к взглядам на Рязанскую кормчую содержится анализ попытки нового прочтения текстовых реалий памятника, точнее его важнейшей выходной записи 9.
Проанализированы основные наблюдения ученых о рязанских рукописях XIV в. Наибольший научный интерес вызывает Служебник XIV в., рязанскую атрибуцию которого предложили А.Н. Свирин, Н.Н. Розов, Г.И. Вздорнов. Тератологический орнамент этой рукописи Г.И. Вздорнов связал с художественными традициями Старой Рязани. Р.А. Симонов, А.А. Турилов, А.В. Чернецов изучили помещенный в Служебнике древнейший русский календарный трехтабличный комплекс полного состава и запись под таблицей весенних полнолуний о разорении Рязани в 1237 г. Один из почерков кодекса А.А. Турилов связывает с московскими традициями книгописания. Некоторые признаки предполагают определенную преемственность рязанских книжно-рукописных традиций XIV в. с достижениями местных книжников домонгольского времени.
Показано значение фактов, выявленных летописеведами. Следы существования в прошлом рязанских по происхождению летописных записей и повестей, сохраненных общерусскими летописными сводами, имеют большое значение в понимании важных особенностей рязанских традиций письменности в условиях плохой сохранности собственно рязанских оригиналов древнейшей поры. Основное внимание обращено на изученные А.Г. Кузьминым и Б.М. Клоссом вопросы о богатых рязанскими известиями Симеоновской и Никоновской летописях. Отмечена проблема киноварных заголовков Симеоновской летописи, как результата редакторской работы.
Историографический анализ свидетельств ранних рязанских памятников дает представление о поиске новых форм и идей в рамках древнейшей традиции книжной культуры Старой Рязани, испытавшей, как и домонгольская христианская культура Руси в целом, стремительное развитие. В известной мере это было обусловлено оригинальным синтезом достижений разнообразных культурных традиций в первоначальной столице Рязанского княжества в эпоху расцвета второй половины XII – первой трети XIII вв. Показанные следы существования самостоятельного пути рязанских книжно-рукописных традиций XII-XIV вв. дают представление о наличии условий для развития такой важной составляющей единого пространства письменной культуры, как традиции летописания и литературно-исторического творчества.
На рязанском материале рассматриваются важные явления древнерусской книжности. Такой подход дает возможность более ясно представить суть и отличительные особенности рязанских книжных традиций, в частности, за период XV-XVII вв.
На основе известного научного наблюдения об использовании чудовищного стиля рязанскими книжниками вплоть до XV-XVI вв. показана возможность новой, рязанской атрибуции известных книжных памятников с тератологическим орнаментом – лицевого Зарайского Евангелия 1401 г. и Псалтыри начала XV в. Поздний тератологический орнамент с использованием зелено-желто-красно-черной цветовой гаммы в лицевом Евангелии первой половины XVI в., переданном в 1544 г. в качестве вклада рязанским епископом Ионой II (1523-1547) в волосовский Никольский храм близ Владимира, и Псалтыри с последованием конца XV-XVI вв. представляет признак уникальной региональной традиции книжной культуры. В графико-орфографической системе (терминология классификации М.Г. Гальченко) Евангелия владыки Ионы Рязанского, а также в тексте древнейшей части Псалтыри встречены признаки второго южнославянского влияния. В содержательно-эстетической основе рязанского орнамента могли отразиться природные особенности края. Временем сохранения и нового осмысления чудовищных мотивов в контексте орнаментальной традиции юго-восточного пограничья Руси считаем период XV – первой половины XVI вв., вплоть до владычества Ионы Рязанского. Вопрос о длительной традиции рязанской тератологии имеет прямое отношение к проблеме культурно-исторического развития Рязанского княжества, дольше всех среди Русских земель сохранявшего статус удельной территории. Поздние образцы тератологического орнамента в рязанских рукописях XV-XVI вв. дают представление об определенном потенциале развития оригинального орнаментального канона на всем протяжении истории древнерусской книжности в удельный период.
Большое значение в вопросе о рязанской книжности имеют наблюдения и мнения ученых, прежде всего литературоведов и текстологов, в отношении «Повести о Николе Заразском». Поскольку известное произведение слабо представлено списками собственно рязанского происхождения, первостепенное значение имеет установленный Б.М. Клоссом на основе текстологического анализа факт, что древнейший известный список «Повести» 1573 г. в рукописи из Волоколамского собрания имеет рязанское происхождение и связан с епископской кафедрой Рязани. Анализ содержания Повести показывает возможность использования зарайскими и рязанскими книжниками новгородских литературно-исторических данных. На объективную связь факта литературного осмысления древних событий местной истории с отдельными отрывочными сведениями рязанского церковного летописания указывают следы последнего в копии древнего акта из Копийной книги Рязанского архиерейского дома и в Псалтыри с последованием конца XV-XVI вв. Выявление этой связи показывает очевидную общую черту письменной и книжной традиций Переяславля Рязанского – архаичный характер рукописных памятников.
С точки зрения изучения белых пятен отечественной истории имеет показательный смысл изучение традиций монастырской книжности в Рязанском крае. Несмотря на то, что сколько-нибудь целостных монастырских книжных комплексов до настоящего времени не сохранилось, в рамках предложенной реконструкции показана важная роль книжников – солотчинского архимандрита Игнатия и льговского старца Ионы Москвитина – в культурном монастырском «строении» позднейшего времени. В исследовании выявлены факты складывания книжно-рукописных традиций в Спасо-Преображенском, Николо-Радовицком, Ольговом (1670-е гг.) и Солотчинском (1690-е гг.) монастырях. Выявленные данные в таких источниках, как синодики, вкладные, писцовые, переписные и приходо-расходные книги конца XVI-XVII вв., убеждают в существовании и развитии традиций рязанской церковно-монастырской книжности.
Таким образом, рязанские памятники книжности имеют отношение к оригинальным явлениям русской книжной культуры – традиции чудовищного орнамента и культу святого Николая Мирликийского. Актуальное для конца XV – середины XVI вв. сочетание черт архаики и поиска новых идей, образов могло быть обусловлено, в том числе, тем, что два отмеченных явления рязанской книжной культуры действительно уходили корнями в домонгольскую эпоху, либо по определенной причине были ориентированы на эстетические образцы и ценностные идеалы того времени. Рязанские традиции имели отношение и к такому оригинальному явлению, как русская монастырская книжность. В настоящем исследовании удалось показать заметную роль церквей и монастырей в развитии рязанской книжной культуры в основном для XVI-XVII вв., что не отрицает, но предполагает их значение в предшествующий период.
При изучении рязанской книжной культура XV-XVII вв. не обойтись без анализа содержательных и внешних особенностей книжно-рукописных кодексов. Предпринимается попытка проследить влияние новых тенденций времени второго южнославянского влияния и самоопределения русской культуры в сохранившихся книжных кодексах (либо зафиксированных в прошлом), которые были созданы или бытовали на территории Рязанского края. С этой целью анализируются и оцениваются отдельные историко-культурные условия развития рязанских традиций книжности.
Представляет интерес точка зрения А.И. Пискарева о написании в 1429 г. Устава церковного иноком Троице-Сергиевой лавры Ионой – будущим рязанским епископом (1433-1448), затем митрополитом. На основе свидетельства опубликованных описей патриаршей ризницы XVII в. выдвигается аргумент в пользу мнения исследователя XIX в., идентифицировавшего почерк Устава 1429 г. с почерком келейного Евангелия московского Успенского собора. Наблюдения Е.В. Антоновой и Б.А. Успенского о взаимодействии последований служб святым Владимиру и Борису и Глебу показывают возможность знакомства рязанской книжной традиции с этим явлением в рукописи Филофея, епископа Рязанского и Муромского (1562-1568), – в изученном А.А. Дмитриевским Уставе XVI в. из бывшей книгохранительной Соловецкого монастыря.
Обращено внимание на соотнесение археографами А.А. Туриловым, Б.Н. Морозовым, А.Д. Паскалем оформления Евангелия-тетр 60-70-х гг. XV в., в том числе греческой записи писца на листе 289 об., с Тверским евангелием и знаменитой Буслаевской псалтырью. Сделан вывод о постепенном, все более широком распространении книжной культуры в Рязанском крае и сложном характере явления рукописной книжности в культурно-историческом развитии Рязанского региона, в первую очередь для XVI в.
Далее идут рукописные книги XVII в., сохранившиеся в том числе в современных книгохранилищах, которые были созданы или бытовали на территории Рязанского края в XVII в. Внимание к полностью не сохранившимся коллекциям и библиотекам объясняется тем, что в составе современных хранилищ удалось обнаружить лишь часть кириллических рукописей РУАК и библиотеки дворян Дашковых. Обращено внимание на особенности содержания списков XVII в. известных произведений литературно-исторического характера, отмеченных А.А. Туриловым, Б.Н. Морозовым, А.Д. Паскалем в фондах РИАМЗ: восходящий к традиции скриптория Троице-Сергиевой лавры малоизвестный список «Сказания» Авраамия Палицына второй половины XVII в. с летописными троицкими записями и Хронограф редакции 1617 г. в списке середины XVII в. с текстом малоизвестной Повести об осаде г. Михайлова гетманом Сагайдачным. Связи с Троице-Сергиевым монастырем мог поддерживать рязанский архиепископ Моисей (1638-1651), в прошлом инок обители, затем протопоп Благовещенского Кремлевского собора в Москве.
В работе имеется вывод о том, что в XV в. рязанская книжная культура могла определенным образом соприкоснуться с московскими традициями и явлением второго южнославянского влияния. Ко времени второй половины XVI в. рязанская книжность получила развитие в условиях унификации местных культурных традиций. Суждение о знакомстве рязанских книжников с общерусскими процессами развития книжной культуры основано на анализе слабо представленных ранними атрибутирующими записями книжно-рукописных кодексов XV-XVII вв. современных рязанских собраний, что затрудняет определение степени вовлеченности рязанской книжности в отмеченные процессы.
Исключительное значение имеет изучение региональных связей рязанской книжной культуры во второй половине XVI столетия. Крупнейшим центром книжности в Рязанском регионе в XVI – XVII вв. предстает библиотека Архиерейского дома. Приводятся и комплексно анализируются доказательства существование в прошлом крупного книжного центра Рязанского региона. Это позволяет предполагать в Рязанском архиерейском доме скрипторий с самостоятельной традицией кириллической книжности. Речь не идет о непрерывности книжной традиции библиотеки рязанских архиереев, в частности, на протяжении XVI-XVII вв. Однако предпринятая реконструкция дает представление об определенных особенностях и характере отмеченного явления в рамках не только рязанской книжности, но и общерусских книжно-рукописных традиций.
Показаны связи рязанских епископов с севернорусскими центрами книжности второй половины XVI в.: Антониево-Сийским, Соловецким, Кирилло-Белозерским монастырями. Анализируются упоминаемые в опубликованной М.В. Кукушкиной описи книг библиотеки Антониево-Сийского монастыря 1597 г. книжные вклады рязанских владык Филофея (1562-1568?) и Феодосия Вятки (1572?-1573). С именем представителя реформационно-гуманистического течения русской церкви XVI в. рязанского владыки Кассиана (1551-1554), участника Стоглавого собора, связываем отрывочное представление о рязанско-белозерских книжных связях.
На основе опубликованных Р.П. Дмитриевой подробных книжных описей Иосифо-Волоколамского монастыря предпринята реконструкция рязанско-волоколамско-новгородских книжных связей XVI в. При сравнительно незначительном количестве сохранившихся до настоящего времени рукописей и отсутствии ранних рязанских книжных описей показана возможность объяснения важных деталей биографии видного книжного вкладчика Иосифо-Волоколамского монастыря, бывшего игумена Леонида, епископа Рязанского и Муромского (1573-1586). Многие из упоминаемых в описях книг рязанского епископа Леонида и епархиального казначея старца Митрофана, бывшего волоколамского книгохранителя при игумене Леониде, испытали в оформлении западноевропейское, итальянско-немецкое влияние («фряские» или неовизантийские заставки, «переплетки по-немецки»). На основе анализа содержательных деталей описей 1573 и 1591 гг. о написании одной из рукописей рязанского владыки писцом Корнилием Новгородцем и двух свидетельств о книжных вкладах архимандрита Леонида («игумена бывшаго»), а также выписок из синодика св. Софии в «Сборнике» Леонида Протасьева в разделе выдвинута гипотеза о крупной исторической фигуре времен опричнины, которая скрывается под именами двух церковных деятелей – Леонида, архиепископа Новгородского и Леонида (Протасьева), епископа Рязанского и Муромского. Проанализированные данные показывают большую вероятность рязанско-волоколамско-новгородского взаимообогащения книжных традиций XVI в. особенно в 1570-е гг.
В XVII в. почти все рязанские иерархи оставили свой след в культуре и церковно-политической истории Руси. По данным приходо-расходной книги 1634 г. при архиепископе Антонии (1621-1637) в Архангельском соборе Переяславля Рязанского работал книжный мастер священник Никифор. Архиепископ, затем митрополит Рязанский и Муромский Иларион (1657-1673) сыграл заметную роль в событиях, связанных с церковными реформами патриарха Никона. Рязань с самого начала не была в стороне и от старообрядческой традиции книжной культуры, поскольку в ссылку сюда попали последователи протопопа Аввакума Федор и Сергий. В ранее неизвестном архивном источнике обнаружены сведения XVIII в. о книгах на греческом языке, в том числе рукописных, в составе библиотеки Рязанского архиерейского дома. В период управления рязанской митрополией Иосифа (1674-1681) по его инициативе был осуществлен обнаруженный О.А. Белобровой перевод «Годовых деяний церковных… Цесаря Барония» в рукописи конца XVII - начала XVIII вв., выполненный с сокращенного польского издания П. Скарги XVII в. переводчиком Игнатием. Свидетельство о «двух барониях» в рязанской архиерейской библиотеке XVIII в. является подтверждением осуществления русского перевода сочинения кардинала Ц. Барония при рязанской кафедре. Предположение в создателе певческих рукописей Игнатии, работавшем при митрополите Иосифе, и переводчике одного и того же лица дает возможность представить следы деятельности крупного книжника в Рязани последней четверти XVII в. Митрополит Павел (Моравский) (1681-1686) организовал силами своего казенного приказа целенаправленную деятельность по сбору и хранению древних памятников книжности Рязанской и Муромской епархии. Существование достаточно крупной библиотеки Рязанского архиерейского дома XVII в. рассматривается как важный факт в истории рязанской книжности и культуры.
Важным выводом представляется приведенный в работе тезис о том, что рязанские связи XVI в. с общерусскими книжными центрами высвечивают, в частности, наиболее вероятные ранние «маршруты» формирования рукописной традиции Николо-Заразского цикла. Динамичному развитию местной книжной культуры должна была способствовать активная и самостоятельная общественно-политическая позиция рязанских владык XVI в. Однако это не всегда вело к стабильному пополнению и росту библиотеки рязанских архиереев, судя по всему, в эпоху правления царя Ивана Грозного даже препятствовало сохранению целостности крупнейшего рязанского книжного собрания. Многие рязанские иерархи и книжники XVI-XVII вв. интересовались достижениями разных культурно-конфессиональных традиций. Реконструкция культурно-исторического наследия библиотеки Рязанского архиерейского дома показывает определенный вклад крупнейшего рязанского книжного центра в русскую книжную культуру XVI-XVII вв.
Основные выводы исследования таковы. Изучение истории складывания рязанских книжно-рукописных традиций в известной степени и в отдельных случаях помогло увидеть обстоятельства рязанского происхождения тех или иных произведений древнерусской литературы (в первую очередь, цикл повестей о Николе Заразском), а также местное культурно-историческое значение тех явлений, которые обусловили появление литературных произведений. Отмечено наблюдение о региональных связях рязанской книжности (особенно четко вырисовываются для XVI в.). В первую очередь выявление факторов региональных связей местных традиций книжности позволяет оценивать уровень их развития как высокий, во всяком случае, достаточный для складывания связей с крупнейшими книжными центрами Древней Руси. Изучение на конкретных примерах особенностей и черт развития традиций книжной культуры Рязанского края, отдельных связей с явлениями более широкого культурно-исторического плана представляет местную традицию как составляющую часть русской книжной культуры XII-XVII вв. Впервые показана видная роль рязанских книжных центров, особенно книгохранительных Рязанского архиерейского дома (XVI-XVII вв.), Ольгова и Солотчинского монастырей в культурно-историческом развитии края. Сделан вывод, что традиции книжной культуры занимают важное место в истории культуры Рязанского региона XII-XVII вв.
Таким образом, в соответствии с поставленной целью, в работе показаны условия и обстоятельства развития рязанской книжной культуры XII-XVII вв., заключавшиеся в том, что рязанские книжники были знакомы с передовыми традициями русской книжной культуры, но не отказывались и от самостоятельных поисков в рамках оригинальных местных традиций древнейшей поры. Возможно, они не всегда успевали за развитием новых явлений, которые находили воплощение в традициях и потенциале передовых книжных центров Руси. Названное представление может иметь отношение к вопросу о развитии и сохранении альтернативных путей, позднее факторов развития русской книжной культуры до XVII века.
Итак, выявление содержательных особенностей памятников рязанской книжности XII-XVII вв. позволяет положительно ответить на вопрос о существовании местных оригинальных традиций книжной культуры в период до XVI в. включительно. В отличие от длительного периода, бравшего начало в домонгольскую эпоху, в XVII столетии древние традиции самостоятельного развития пограничного Рязанского региона, судя по всему, перестали играть роль определяющих факторов развития местной книжной культуры. Поэтому можно предполагать, что рязанская книжность, став составной частью общерусской книжной культуры XVII в., объективно должна была внести определенный вклад в развитие этой новой традиции. Анализ наиболее важных содержательных особенностей памятников рязанской книжности XII-XVII вв. осуществлен на основе привлечения репрезентативного круга источников и научных исследований в общем контексте истории древнерусской книжности.
Рассмотрение средневековой книжной культуры Рязанского края в контексте исторического развития юго-востока Руси приводит к выводу, что культурно-историческое наследие рассматриваемой территории занимает определенное место в картине распространения древней русской культуры и книжности, и место это быть может даже уникальное. Безусловно, сохранилось все далеко не полностью. То же, что до нас дошло, богато и интересно, если учитывать существование целого ряда явных признаков развития. Осмыслено культурное наследие Юго-Востока недостаточно – в первую очередь, вследствие неоднородного, разнопланового характера, неоднозначных очертаний в пространстве отечественных книго- и архивохранилищ. Надо признать, что вопросов в поднятой проблеме более чем достаточно, и главный из них заключается в осознании некой специфики культурного и исторического развития юго-восточных земель Руси в сравнении с основной территорией Русского государства в период Средневековья, в чем-то возможно даже и позднее.__________________________
1. См.: Губин Д.В. Источники по истории рязанской книжно-рукописной традиции и культуры XII-XVII вв. Автореферат дис. … канд. ист. наук. М., 2004. 18 с.; он же. Древняя рязанская книжность в исследованиях XIX – начала XXI вв. (обзор) // Материалы и исследования по рязанскому краеведению. Сб. научных работ. Отв. ред. Б.В. Горбунов. Т. XIV. Рязань, 2007. С. 93-115.
2. См., напр.: Любавский М.К. Образование основной государственной территории Великорусской народности. Заселение и объединение центра. Л., 1929. С. 130-131.
3. К концу XVI в. муромская территория окончательно перешла во владения московских правителей – см.: Готье Ю.В. Замосковный край в XVII в. Опыт исследования по истории быта Московской Руси. Изд. 2-е. М., 1937. С. 393.
4. См., напр.: Свирин А.Н. Искусство книги Древней Руси. XI-XVII вв. М., 1964; Розов Н.Н. Книга Древней Руси XI-XIV вв. М., 1977; Вздорнов Г.И. Искусство книги в Древней Руси. Рукописная книга Северо-Восточной Руси XII - начала XV вв. М., 1980; Кукушкина М.В. Книга в России в XVI веке. СПб., 1999; продолжающиеся научные академические издания «Археографический ежегодник» (АЕ) и «Труды Отдела древнерусской литературы» (ТОДРЛ); продолжающееся научно-справочное издание «Словарь книжников и книжности Древней Руси»; Книжные центры Древней Руси: XVII вв. Разные аспекты исследования / Ред.: Р.П. Дмитриева, Д.С. Лихачев (отв. ред.) СПб., 1994; Опыты по источниковедению. Древнерусская книжность: археография, палеография, кодикология / Ред. Е.В. Крушельницкая. СПб., 1999; Опыты по источниковедению. Древнерусская книжность: редактор и текст. Вып. 3 / Отв. ред. Ю.Г. Алексеев, В.К. Зиборов. СПб., 2000.
5. См.: Кузьмин А.Г. Рязанское летописание. Сведения летописей о Рязани и Муроме до середины XVI века. М., 1965.
6. Поздеева И.В. Задачи и особенности работы экспедиций, собирающих памятники кириллической книжности (Из опыта работы археографов Московского государственного университета) // АЕ за 1977 год. М., 1978. С. 57.
7. См.: Боярченков В.В. Концепция местного саморазвития в русской исторической мысли 40-60-х гг. XIX века. Автореферат дис. … канд. ист. наук. М., 2001.
8. См.: Дмитриева Р.П. [Введение] // Книжные центры Древней Руси: XVII вв. Разные аспекты исследования / Ред.: Р.П. Дмитриева, Д.С. Лихачев (отв. ред.) СПб., 1994. С. 3-11.
9. См.: Губин Д.В. Новый взгляд на текстовые реалии выходной записи Рязанской кормчей 1284 г. и их оценка (Рец. на: Столярова Л.В. Еще раз о протографе Рязанской кормчей 1284 г. // История и культура Ростовской земли. 2005. Материалы научной конференции «История и культура Ростовской земли. 2005», Ростов, 9-11 ноября 2005 г. Ростов, 2006. С. 118-138) // Историографическое наследие провинции. Материалы V научно-практической конференции, посвященной памяти Д.И. Иловайского и М.К. Любавского. Рязань, 25 февраля 2009 г. (в печати).
gdm
Утверждено
О проекте
