Почему руководители наших ТВ-каналов торпедируют любые попытки влияния на нравственную основу телерепертуара?

В большинстве крупных телевизионных держав, за редким исключением, существуют специальные законы, которые регламентируют деятельность вещающих каналов. Их принятие нередко было долгим и мучительным, разные политические и финансовые интересы, понятно, сталкивались в ходе обсуждения. Каждый тянул одеяло на себя, добиваясь уступок, кто в сфере получения частот, кто в пропорциях «живого» и пленочного, основанного на демонстрации старых фильмов, репертуара, – и все, конечно же, в коли­­честве и качестве допускаемой в эфир коммерческой рекламы. В некоторых государствах, скажем, в Италии, процесс принятия Закона о ТВ затянулся на долгие годы. Но, в целом, в большинстве стран, а также теперь еще и в Европейском Союзе, существуют тщательно прописанные законные акты, регламентирующие деятельность телеканалов.

В нашей стране, в советскую пору ее истории, о специальном телезаконе и речи быть не могло. Ведь все происходящее на Центральном телевидении находилось под пристальным вниманием политбюро ЦК КПСС, регламентирующем до мелочей деятельность важнейшего из всех СМИ. Республиканское и областное ТВ столь же жестко контролировалось местными партийными органами. «Партийный закон» был весьма прихотлив: полностью запрещая свободу слова и даже робкий намек на нее, он, вместе с тем, строго следил за соблюдением на домашних экранах нравственных правил. В стране в советские годы, как известно, не было не только секса, но и разгула преступности, беспробудного пьянства, массовых волнений на национальной или экономической почве. Во всяком случае, все это напрочь отсутствовало в телевизионном эфире.

Новое время в одночасье развязало телевизионщикам языки. Опьяненные свалившейся на них свободой слова, они поначалу будто самим себе доказывали возможность на экране того, что еще недавно казалось совершенно несбыточным. Именно в эти годы появились грубые термины – «чернуха» и «порнуха», – и не менее грубые программы, обозначаемые ими.

Поначалу резкое расширение сферы дозволенного имело поли­­­тическую подоплеку: прежние за­­­­п­реты рухнули, и хотелось более все­­­­го говорить как раз о том, о чем вчера еще приходилось молчать. Падение цензуры пьянило, волновало воображение, побуждало теле­­­­визионщиков искать пределы допус­­­­тимого. Очень скоро, впро­­­чем, эти пределы обнаружились, и встал вопрос о необходимости пощадить если не аудиторию в целом, то, по крайней мере, ее детскую и подростковую часть.

Но телевизионщики, закусив удила, уже не могли остановиться. Они почувствовали в запретных прежде темах не столько политический, сколько экономический потенциал. Очень скоро, с введением в структуру вещания подробного отслеживания рейтинга каждой минуты эфира, стало очевидным: публике нравятся программы, в которых с избытком эротики, жестокости, насилия. А высокий рейтинг означал для телеканалов большое количество дорогой рекламы. ТВ на наших глазах из средства информации и пропаганды стремительно превращалось в сферу сверхприбыльного шоу-бизнеса.

В этой ситуации, как нетрудно дога­­даться, руководителям теле­­­каналов ни к чему был любой, даже самый мягкий закон, кото­­­­рый мог бы хоть в чем-то огра­­­ничить создавшуюся для них воль­­­­ницу. Появление большого чис­­­­ла частных «кнопок», неполное гос­­­­финансирование даже тех каналов, что входят в состав ВГТРК, – все создавало объективные условия для преобразования сугубо идеологического в недавнем прошлом заведения в гигантскую фабрику прибыльных развлечений.

Жесткая конкуренция между крупнейшими телеканалами тре­­­­бовала подбрасывать новые по­­­­­ленья в топку, и они не стеснялись в выборе средств. В последние годы от сезона к сезону телевизионщики упорно штурмовали неприступные прежде табу. По­­­­­добное в особенности заметно на ма­­­­­териале эволюции жанра мили­­­­­цейского сериала, который ста­­­­­новится все более кровавым и все менее интеллектуальным. Это видно в сравнении не только с героями давнего советского цикла «Следствие ведут знатоки», но и с нынешними американским лейтенантом Коломбо или же персонажами из британского «Чисто английского убийства».

Отброшенные прочь понятия о приличии позволили однажды показать на госканале подсмотренные скрытой камерой кадры «человека, похожего на генерального прокурора», в обществе проститутки. Частные каналы, естественно, не остались в долгу перед «старшими товарищами» и пошли еще дальше. В квартире-аквариуме, выстроенной специально для круглосуточного наблюдения за шестеркой молодых добровольцев, миллионы зрителей стали свидетелями происходящих в прямом эфире интимных сцен. Так, шаг за шагом телеканалы, подбадриваемые отсутствием препятствий, расширяли границы допустимого.

Великое достижение перестроечной поры – отмену политической цензуры – они восприняли как вседозволенность. Сочли почему-то, что вместе с партийными препонами рухнули и нравст­венные, основанные на формируемых веками в толще народной понятиях, – о добре и зле, о пристойном и неприличном, о возможном и невозможном для воспитания детей и подростков.

Не стану множить примеры сомнительных с нравственной точки зрения программ: их, уверен, знают все наши читатели. Да и о многих из них я не раз писал в «Журналисте». Здесь хотел бы остановиться на реакции общества на происходящее на экране. В частности, – на попытках поставить телевещание в рамки закона.

За почти двадцать лет нового российского парламентаризма было немало законопроектов, которые так и не обрели статута полноценного Закона. В моем архиве я обнаружил внушительную по размерам брошюру, подготовленную для Госдумы Российской ассоциацией региональных телекомпаний в 1996 году, и озаглавленную «Проект Федерального закона «О телерадиовещании». В нем – 165 (!) статей, в которых немало слов сказано о самых разных сторонах организации вещания. Сразу же бросается в глаза, что в проекте откровенно отдается предпочтение интересам бизнесменов от ТВ. Там без всяких экивоков говорится: «Лицензионный орган присуждает лицензию (на вещание – А. В.) заявителю, пре­­­­­доставившему наивысшее денежное предложение» (ст. 37). А вот интересы телевизионных зрителей при выборе вещателя не являются решающими, они лишь «учитываются» (ст. 39).

Впрочем, и в санкциях против тех вещателей, которые нарушают прописанные в законе, не слишком, надо признать, строгие, требования, законопроект оказался чрезвычайно робким. В куцей, всего в два пункта, 51-й статье сказано: «В случае нарушения вещателем условий полученной им лицензии, лицензионные органы официально предупреждают вещателя о недопустимости этого нарушения и могут (выделено мною – А. В.) вынести предписание о его устранении». Обозначенная в законопроекте кара выглядит смехотворно: оказывается, нарушения не всегда даже будут устраняться!

Я привел в пример лишь один из законопроектов, который так и не стал законом. А их в истории разных созывов нашей Госдумы было немало. Но лоббисты телеканалов держали жесткую оборону: им не нужны были, повторяю, никакие, даже самые половинчатые ограничения деятельности телевизионщиков.

В тех случаях, когда некоторые думцы, подогреваемые во время встреч со своими избирателями возмущенными отзывами о телепрограммах, начинали роптать, руководители каналов использовали наивное, но, тем не менее, сработавшее (и даже – дважды!) средство. Они убеждали депутатов не принимать законодательных мер, клятвенно заверяя их, что собственными силами наведут в профессиональной среде порядок. Соберутся, подпишут Хартию телевещателей, в которой будут закреплены все этические нормы профессии и все обязательства перед зрительской аудиторией.

Так и случилось. Торжественно, в присутствии всех видов прессы, более всего электронной, подписывали документ, в коем содержались самые замечательные обещания. Обещания, которые стали нарушаться прежде, чем, как говорится, высохли чернила. Через несколько лет, чтобы погасить очередную волну зрительского возмущения, подписали Хартию №2, но и она, как и первая, осталась лишь на бумаге. До Хартии № 3 дело не дошло потому, мне кажется, что в нее уже никто не верил.

В самом деле, трудно себе представить, чтобы вся громоздкая машина по производству и показу эфирного «продукта» в одночасье решительно изменила своим правилам, перестала делать ставку на главные «манки» для массового зрителя – жестокость, насилие, эротику. Для этого следует переписывать сотни, если не тысячи, сценариев сериалов, реалити-шоу, развлекательных программ, сокращать или перемонтировать уже снятое, проводить досъемки и  т. д. Никто этим заниматься не хочет, да и, боюсь, не может: ведь большинство телевизионщиков успело уже позабыть, как можно работать по-другому, не используя грубые, бьющие зрителя под дых средст­­ва. Так что, все остается на телеэкране таким, каким было и год, и два тому назад.

Неудачи в создании единого Закона о ТВ, с одной стороны, и попыток саморегуляции телевизионного сообщества, с другой, привлекло внимание к иным, менее радикальным средствам. Так, телевизионный материал присутствует в качест­­ве отдельных разделов других законов, принятых или принимаемых Госдумой. В особенности часто – в дополнениях к уже существующим актам. Больше других тут повезло детям: в Федеральном Законе «Об основных гарантиях прав ребенка в Российской федерации» регулярно появляются новые статьи, посвященные телевидению.

Правда, подготовка и принятие каждой поправки становится почти такой же слож­­­ной, как и проведение нового закона. Вот, скажем, в дни, когда я работал над этими заметками, А.Хинштейн и еще несколько депутатов Госдумы выдвинули поправку, запрещающую (кроме ночного времени, с 23.00 до 04.00) показ телепрограмм, в которых можно было бы видеть употребление наркотических и психотропных средств, а также результаты их воздейст­вия на человека. Поправка получила всего 89 голосов и была, как нетрудно догадаться, отклонена.

Наряду с актами законодателей в ряде стран при крупнейших телекомпаниях существуют общественные Попечительские (или Наблюдательные) советы. Не беря на себя функций государственного регулирования и, тем более, не осуществляя политической цензуры, они своим авторитетом в самых общих, стратегических вопросах определяют не только репертуарную политику, но и нравственные, воспитательные, культурные основы вещания. Британская ВВС, которая во многих отношениях служит образцом для телевизионщиков всего мира, руководствуется указаниями Попечительского совета, состоящего из весьма уважаемых в стране граждан.

О создании подобного же органа у нас постоянно идут разговоры. Иногда даже сообщается список лиц, предполагаемых для включения в такой Совет. Но потом наступает тишина, во всяком случае, ни о каких рекомендациях и решениях этого Совета нам не сообщают. А ведь как было бы хорошо, если б на крупнейших каналах – скажем, для начала на трех «грандах» нашего телевещания, «России», Первом и НТВ, – были созданы подобные органы, состоящие из авторитетных, независимых, уважаемых в стране людей, чтобы они появились на экранах и высказали свои позиции, чтобы указали адреса и телефоны, по которым рядовые зрители могли связаться с ними…

А пока что, в условиях, когда отсутст­вуют и Закон, и Советы, – у требовательных зрителей остается единственная возможность – суд. Я назвал этих зрителей требовательными, а, на самом деле, их следует считать настойчивыми, терпеливыми и даже везунчиками. Потому что редко кому из них удается довести свои претензии к ТВ до судебного слушания.

Одна из таких уникальных удач случилась в конце июля, когда московский суд на основании исков трех граждан из разных регионов страны постановил запретить появление в эфире канала ТНТ реалити-шоу «Дом-2» в любое, кроме ночных часов, время. У телепрограммы тут же нашлись защитники, которые отвергли обвинения ее в порнографии. Они правы: в «Доме-2» нет никакой порнографии. Да и эротика там присутствует во вполне приемлемых, «проходных», дозах. Дело совсем в другом: в тех идеалах для входящего в жизнь поколения, которые исподволь, из выпуска в выпуск, на протяжении нескольких лет, сначала в «Доме», теперь вот в «Доме-2», пропагандируют авторы реалити-шоу. Тут, к сожалению, любой Суд, да и, наверное, Закон, не способны поставить преграду. Это, как раз, тот случай, когда свое слово мог бы сказать авторитетный и уважаемый всеми Совет.

Анри ВАРТАНОВ, доктор филологических наук, профессор факультета журналистики МГУ

Журналист