29 ошибок иеромонах Симеон "налепил" в одном духовном сочинении.

Сегодняшняя беседа будет посвящена чрезвычайно важной и деликатной теме – языку и стилю религиозной проповеди. Вряд ли кто-нибудь станет возражать против самоочевидного: если проповедник берётся за перо, читатели вправе ожидать от него абсолютной грамотности. Стоит один-единственный раз согрешить против правил родной речи – и можно свести на нет желаемое доброе впечатление от самых благонамеренных слов о высоком предмете. А если таких огрехов много? Видеть их и помалкивать в тряпочку, скрывать свою горькую досаду, свою тревогу, свою боль ради соблюдения некоего мнимого пиетета перед авторитетом РПЦ – по-христиански ли это? И моя сегодняшняя беседа продиктована желанием не покуситься на этот авторитет, а, напротив, защитить его от покушений, пусть непреднамеренных и случайных, но способных серьёзно ему повредить. Я разберу наиболее грубые ошибки, замеченные мною всего лишь в одной публикации. И очень прошу при этом понять меня правильно: не сразу и не просто далось мне решение подвергнуть текст публичной критике, но я считал и считаю долгом врача – врачевателя родной русской речи – не закрывать глаза на болезнь, а стараться предотвратить её, купировать на ранней стадии или хотя бы указать на её опасность. Речь пойдёт о беседе иеромонаха Симеона «Истоки современного религиозного безразличия», опубликованной в газете «СЕРГИЕВСКИЕ ВЕДОМОСТИ» № 43 (31.10.08) И № 44 (07.11.08).

Газета выходит в подмосковном Сергиевом Посаде. «Посад православный» – её постоянная рубрика. Много доброго, поучительного, интересного узнаёт благодарный читатель. Такова и беседа иеромонаха Симеона. Она напечатана в двух номерах и занимает в общей сложности чуть больше полуформатной полосы.

Одна беда: на таком сравнительно небольшом печатном пространстве уместилось… двадцать девять грубых грамматических, стилистических, логи­­ческих и семантических ошибок! Редакция, судя по всему, оставляет предлагаемые ей религиозные тексты в полной неприкосновенности, а, возможно, их перед публикацией и вовсе никто не читает. Не только редакторский, но и корректорский карандаш их явно не касался и не касается. В других материалах газеты и близко нет такого количества элементарных опечаток и недосмотров, как в разбираемой беседе:

«…при наличии многочисленныЙ (ВМЕСТО – многочисленныХ) религиозных систем только одна действительно соединяет с Богом…».

«И КАК СПРАВЕДЛИВЫМИ (ВМЕСТО – КАК СПРА­­ВЕД­­­­ЛИВЫ или КАКИМИ СПРА­­ВЕДЛИВЫМИ) оказываются слова царя Соломона, в которых вещает сама Божественная истина…».

«…многие… легко поддаются сектантским обвинениям православных «в поклонении православных идолам». Тавтология легко устранялась, но никто этого не сделал.

«ПричинОЙ… доверия лжи­­­вым домыслам разного рода проповедникАМ (ВМЕСТО – про­­­­поведникОВ) – религиозная индифферентность…». Лучше бы всё-таки: «причинА» или «ПРИЧИНОЙ… ЯВЛЯЕТСЯ».

«Человек, что самое страшное (ПРОПУЩЕНА ЗАПЯТАЯ) теряет чувство БЛАГОГОВЕ­­НИЯ К СВЯТЫНЕ». Допустимо, но с трудом: благоговеют всё же ПЕРЕД КЕМ-ТО, а не К КОМУ-ТО.

«Слово синкретизм имеет своё происхождение из гре­­­ческого языка и означает сое­­­­­динение различного рода вещей, взглядов (ПРОПУЩЕНА ЗАПЯ­­­ТАЯ) и притом несовместимых до противоположности (ПРОПУЩЕНА ЗАПЯТАЯ) в некое единое целое».

Замечу попутно, что слово синкретизм имеет не одно, а два значения. Преимущественно оно толкуется как нерасчленённость, характерная для ранних стадий развития какого-либо явления, например, изначальная слитность, неразделимос­­ть религии и искусства, госу­­дарственных и семейных форм общежития в первобытном об­­­­­­ществе, нерасчленённость психических функций у мла­­­денца и т. п. В этом значении слово синкретизм выступает как своего рода антоним понятия синтез. Реже, и лишь применительно к отдельным историческим явлениям, синкретизм понимается как неорганичное соединение уже разделившихся сущностей, например, слияние различных культов и религиозных систем в поздней античности периода эллинизма. Но первое, основное значение слова синкретизм противоречит концепции автора, принципиального противника идеи единого Бога всех религий, и он о нём просто умалчивает.

Продолжу примеры небрежностей:

«Достаточно вспомнить… опы­­­ты по скрещиванию разных видов ОДНОГО И ТОГО (ВМЕ­СТО – ОДНОГО И ТОГО ЖЕ) ро­­­­­­да животных».

«…если говорить о человеке в целом, не называя его признаков, то невозможно понять (ПРОПУЩЕНА ЗАПЯТАЯ) о ком идёт речь (ПРОПУЩЕНА ЗАПЯТАЯ) и установить с ним контакт».

«Именно это конкретное богооткровенное учение не приемлется ни одной из религиозных систем (ПРОПУЩЕНА ЗАПЯТАЯ) кроме христианства».

«…римо-католицизм или протестантизм со своИМ (ВМЕСТО – своИМИ) навязчивыми и назойливыми проповедниками, ложно обвиняющиХ (ВМЕСТО – обвиняющиМИ) Православие в тех или иных искажениях Евангелия».

«…любовь (ПРОПУЩЕНА ЗАПЯТАЯ) которая, по словам Алёши из «Братьев Карамазовых», спасёт мир».

Эти примеры я отношу к авторским опискам и типографским опечаткам, которые обязана устранять обычная корректура. Сложнее с ошибками, устранимыми лишь опытным и строгим редактором:

«История давала прекрасные примеры истинной благодатной жизни с Богом великих подвижников, царей и князей в Православной церкви, которые славились подвижнической жизнью». Склонность к тавтологии у автора явно чрезмерная.

«Великий инквизитор Ф. Досто­­ев­ского подметил у человека наличие одной важной особенности, которая в качестве духовного инстинкта заложена в любом человеке – поиск «перед кем поклониться». Тавтологии можно было избежать, либо вычеркнув в начале или в конце повторенное слово, либо заменив его (например, написав: «в любом смертном»).

Непосредственно вслед за этой фразой читаем: «О человеческое общество, как несовершенное и в нравственном плане изъеденное многочисленными пороками и страстишками, проявляет это поклонение в изобретении всевозможных форм и методов «поклонения перед кем-то». В этом кроется одна из наиважнейших причин появления в человечест­­ве многочисленных богов и идолов для поклонения». Сочетание «о человеческое общество» поправить и вовсе затруднительно, поскольку непонятно, какую ошибку допустил наборщик и что тут должно было быть. Можно просто убрать букву «О», но фраза всё равно останется стилистически корявой до безобразия. «Общество проявляет это поклонение в изобретении форм поклонения…». Результат печальной склонности к тавтологии ещё можно поправить простым вычёркиванием, но как быть с такими словосочетаниями, совершенно не свойственными русскому языку: «общество проявляет поклонение…», «проявляет поклонение в изобретении…», «появление в человечестве богов»?.. Грамотнее (хотя тоже далеко не идеально) было бы: «поклонение выражается в появлении…», «появление в общественном сознании богов»…

«Старец Зосима в «Братьях Карамазовых» объяснял причину этой человеконенавистнической розни в существенном отвержении людьми Христа». Одно из двух: либо «объяснял причину существенным отвержением…», либо «видел причину в существенном отвержении…». «Объяснять причину в чём-либо» значит не знать и не чувствовать природы родной речи.

«…выдвигается идея о поклонении и служении единому Богу всех религий. При этом увлечённые идеей равенства религий и исключая истинность какой-либо религии, забывают о существовании порой принципиальных различий между ними». Причастие («увлечённые») и деепричастие («исключая») не могут быть однородными членами предложения. Правильно было бы: «увлечённые» и «исключающие» либо «увлекаясь» и «исключая».

«Каждый человек – это личность, имеющий свои внешние и внутренние особенности, которые никогда не совпадают». Род определения должен совпадать с родом определяемого слова, стоящего непосредственно перед ним. Поэтому правильно: «личность, имеющая». Автор хотел сказать, что не совпадают особенности разных людей (хотя почему «никогда»? – бывает, и совпадают), грамматически же получилось, что не совпадают особенности внешние и внутренние.

«… красота…спасёт мир. Но чтобы воспринять эту красоту, от человека требуется подвиг за очищение своей души от всего страстного, порочного». Слово «подвиг» в русском языке с предлогом «за» не сочетается. Возможен «подвиг очищения души», «во имя очищения». Тут явная контаминация, то есть неправомерное соединение слов по сходству с каким-либо устойчивым словосочетанием: «подвиг» обычно совершается «в борьбе за…».

Здоровье, то есть должное качест­­во языка газеты – это не только грамотность авторов, но и приемлемый уровень их мышления, убедительность аргументов, логичность изложения. Наш сегодняшний пациент, увы, и по этой части далеко не на той высоте, какой читатель вправе ожидать от квалифицированного богослова. Автор, казалось бы, сторонник веротерпимости, уважения к инакомыслию. Истинная благодатная жизнь, подвижничество не сочетается, пишет он, «с ненавистью к другим народам и верам, с походами против иноверцев». И в то же время он со всей определённостью отказывает всем иным религиям, кроме христианства, в соединении с «извечной правдой и источником истины, всякой жизни»: «…при наличии многочисленных религиозных систем, (здесь явно лишняя запятая) только одна действительно соединяет с Богом». И объясняет, почему: «Бог, как личность (снова лишняя, ошибочная запятая: она не ставится, если предлог «как» имеет смысл – «в качестве», а не «как что-то», с чем данное понятие сравнивается, – элементарное правило, известное каждому школьнику!) – имеет открытые Им Самим характерные свойства. И самым главным из них является троичность Бога в лицах и единство по существу-природе. Именно это конкретное богооткровенное учение не приемлется ни одной из религиозных систем (а вот тут как раз запятая нужна: она всегда ставится перед противительным союзом, но её нет!) кроме христианства. Следовательно, отрицая это фундаментальное положение веры, иные религии не могут вступить в общение с Богом». Чем же в таком случае православие лучше ислама, утверждающего, что нет Бога, кроме Аллаха?

Богословские споры, однако, в мою задачу никоим образом не входят. Я только хотел показать, что провалы в логике автора для авторитета проповедуемого им религиозного учения не менее пагубны, чем погрешности языка и стиля.

Хотелось бы в заключение объясниться с редакцией «Сергиевских ведомостей». Публикация статьи иеромонаха Симеона послужила в данном случае всего лишь типичным примером широко распространённого явления. Служители церкви, особенно православной, ныне активно выступают во многих газетах, по преимуществу в местных. Страницы, посвящаемые высоким духовным темам, обычно сопровождаются просьбой их «не выкидывать и не использовать в гигиенических целях». Но почему сами редакции, как правило, проявляют к этим страницам такое неуважение, позволяя проникать на полосы вопиющей безграмотности? Отказ от корректуры и редактирования материалов, написанных священно­служителями, – свидетельство, скорее, простой перестраховки, желания уйти от ответственности за качество таких публикаций, а вовсе не какого-то особого к ним уважения. Если же дело в другом – в недостатке знаний, плохом владении темой, совет может быть только один: давайте учиться!

Аз БУКИН

Журналист