Николай Стефанович Сперанский родился 14 октября 1886 года Его родители Варвара и Стефан Сперанские были выходцами из Скопина, сироты. Окончив семинарию в Рязани, его отец Стефан получил назначение на пастырскую службу в с. Шарапово, Рязанской губернии, Егорьевского уезда, Горской волости, где и был настоятелем Свято-Троицкой церкви. Семья их была большая. У них родились 4 сына и 4 дочери. Младший из сыновей, по имени Николай, пожелал идти по стопам отца. В 1906 году его отдали учиться в семинарию.

С благоговением вступил Николай в стены рязанской духовной школы, которая определила духовную и нравственную сущность его личности как человека и как священника. Тогда он был скромным прилежным учеником, стройным, с привлекательной наружностью.

Будучи в преклонных годах, о. Николай вспоминал: «Это были лучшие годы моей жизни. Учился я легко. Строгий устав семинарской общежитейской жизни не тяготил меня, так как к ежедневному молитвенному правилу и строгому режиму я привык в своей семье. На каникулы приезжал домой. Наслаждался теплом семейных отношений, помогал на богослужениях своему батюшке о. Стефану. Помнится, как тихая грусть закрадывалась в сердце, когда запевали на клиросе ирмосы канона «Крест начертав…» «Значит, конец летнему отдыху, скоро ехать на учёбу».

Однокашник по семинарии протоиерей о. Петр Чельцов из с. Пятница Владимирской епархии в своих письмах о. Николаю пишет: «Я всегда восхищался Вашей личностью, и когда Вы были семинаристом, и когда я слушал отзывы о Вас, как о священнике» (из письма от 26.11.1967г.).

Далее о. Петр вспоминает один курьёзный случай, происшедший с ним в семинарии: «Помнится, в Великий вторник за повечерием регент Швенк заставил нас втроем пропеть ирмосы трипеснеца. Я – первый голос, вторым – некто Постников, третьим – Эвергетов Борис. Пропели. И я очень доволен «сам собой». Видим, на хоры поднимается Сперанский. Я ожидаю только похвалы. Сперанский спрашивает: «Кто пел трипеснец?» Указывают на меня, ведь я пел первым тенором. Сперанский подходит и объявляет: «Отец ректор послал меня передать певцам канона – пропели очень плохо». Сказал и ушел. А мы остались сконфуженные. Пишу и сам улыбаюсь при воспоминании» (из письма 23.12.1967г.).

Этот незначительный, вроде бы, случай показывает нам, как серьезно и требовательно относились педагоги к обучению семинаристов. И это давало свои положительные результаты. Из Рязанской семинарии выходили высокообразованные и духовно воспитанные молодые священники. Забегая вперед, скажу, что знание латыни спасло о. Николаю жизнь в заключении.

Наступил 1911 год. Николай Сперанский заканчивал семинарию. Надо было ему искать невесту. На святках собрали Сперанские молодежь со всей округи. Праздник получился на славу: пели, танцевали, играли в фанты. Родители приглядывались к девушкам. Всем понравилась молодая учительница, только что окончившая Рязанское епархиальное училище, Любочка Смирнова, дочь настоятеля Преображенского храма о. Дмитрия Смирнова, что в с. Починки. Весной посватали ее за Николая, а осенью состоялось их бракосочетание. Сразу же после венчания молодые супруги выехали в Рязань на рукоположение Николая во священника. 11 октября 1911г. он надел наперсный крест. Начался отсчет лет его священнослужения.

Приход он получил по наследству от своего батюшки о. Стефана. Служил настоятелем Свято-Троицкого храма в с. Шарапово, был благочинным 18-ти приходов, руководил строительством пристройки к храму летней церкви. В 1921 году новую церковь освятили. Чтобы достойно встретить архиерея и гостей на освящение, пришлось матушке Любови отнести в «Торгсин» свои золотые украшения из приданого. Время было тяжелое, голодное. Приход обеднел. Доход почти весь уходил на налоги. В конце 1929 года о. Николая со всей семьей выселили из родительского дома и сослали в г. Козлов (ныне Мичуринск), якобы за неуплату налога. Прошения в разные инстанции о возвращении на родину не помогали. Батюшка доказывал, что он уплатил половину налога, а срок уплаты второй половины ещё не прошёл. Возымело действие его прошение М.И. Калинину. Через три года ссылки разрешено ему было вернуться в с. Шарапово. Приехали, а дом не отдают. В нем расположились колхозные ясли. Семья священника ютилась в тесной сторожке при церкви. Монахиня Пелагея (Асоскова), как могла, помогала семье Сперанских в то время. Она хорошо шила, за свою работу получала хлеб и делила его с семьей батюшки.

Снова о. Николай был вынужден писать по начальству о возвращении ему дома. Через полгода мытарств дом вернули.

Шёл 1932 год. Три раза семью Сперанских раскулачивали. Однажды от местной власти церковь получила задание: священнику напилить в лесу 200м3, а монахиням по 70м3. Дело было под Пасху. Службы были долгие. Сил от недоедания не было. Такое же задание получили все священники его благочиния. Собрались они к о. Николаю на совет. Что делать? И решил о Николай лично ехать ходатаем в ЦК ВКП(б) к М.И. Калинину. Говорили, что «всесоюзный староста» сочувствует священству. Поехали в Москву вдвоем с монахиней Пелагеей, дабы на обратном пути привезти побольше муки для просфор.

Монахиня рассказывала: «В кабинет к Калинину батюшка вошел один. Я сидела в приемной. Долго его не было. Вышел спокойный. «Поехали, – говорит, – домой. Обнадежили меня». Не успели мы приехать домой, как узнали, что задание на пилку дров снято не только с нашей церкви, но со всех 18-ти приходов его благочиния. Из одного этого факта можно сделать вывод, каким ответственным и заботливым благочинным был о. Николай.

В храме служил ежедневно. Часто его приглашали на архиерейские службы в г. Егорьевск. Приятный голос, грамотное и благодатное служение в храме, благородство, торжественная стройная поступь священника – все это ценили и прихожане и духовное начальство. К 25-летию священнослужения он уже получил в награду и наперсный крест с украшениями, и митру, и палицу. Монахиня Пелагея свидетельствует: «На награждение палицей съехалось в Егорьевск в собор много духовенства. На постоялом дворе была особая комната, где священники читали «Правило». На награждение шли парами. Прошел о. Николай. Все взоры устремились на него, удивлялись его красоте и одухотворенности».

О. Петр Чельцев в своем письме батюшке от 26.11.1967г. пишет: «Каждое лето на каникулы я приезжал в родную Рязанскую епархию и здесь, расспрашивая о местном рязанском духовенстве, я всегда слышал Ваше имя в самом светлом осиянии. Последний раз я слышал самую прекрасную характеристику Вас из уст о. Сергия Процерова, Касимовского уезда».

В 1935 году неожиданно о. Николая вызвали к следователю. Поехали они вместе с матушкой Любовью Дмитриевной. Сторож открыл ворота, пропустил батюшку внутрь, а матушке сказал: «Езжай домой». Но она осталась сидеть и ждать у ворот.

Целый день шел допрос. Сначала его уговаривали подписать отречение, отказаться от духовных идеалов и службы в храме. Обещали хорошую высокооплачиваемую работу в светском учреждении. Священник наотрез отказывался. Унижали его достоинство словами, что, мол, легкую работу нашел за хорошую еду и питье. На это он отвечал: «Я служу не ради хлеба куска, а для Иисуса! А насколько моя работа легка, попробуйте сами, послужите. Не зная, вы не можете оценить мой труд». Приближались сумерки. Вконец измученный долгим унизительным допросом, доведенный до отчаяния, о. Николай ударил себя в грудь, закричал: «Вы трижды раскулачивали меня, у меня ничего не осталось, кроме детей и этой моей родовой шкуры. Сдерите ее сейчас с меня живого, а я все равно не откажусь от Бога, от веры моих предков, от духовных наук, что изучал, от паствы, которую принял от отца своего».

Изумлённый такой твердостью и решительностью батюшки, молодой следователь произнес: «Ну что ж, Сперанский, иди и служи». Сторож, выпускавший его из ворот, удивленно бормотал: «Вот чудеса! Сколько впускал сюда людей, а выпускаю первого». Заплаканная матушка бросилась на шею супругу.

В 1936 году отмечали 25-летие его пастырской деятельности. Приехали к Сперанским священники со всех приходов его благочиния. О. Николай Евлампиев из с. Середниково (впоследствии погибший в заключении) подарил о. Николаю посох с чеканным серебряным набалдашником. С этим посохом батюшка никогда не расставался, он служил ему до последних дней. Теперь этот посох подарен благочинному г. Касимова о. Владимиру Правдолюбову.

Хлебы на этот праздник пекли с липовыми листьями. Скудость обеда восполняла радость общения близких по духу, глубоко верующих людей. Многие советовали о. Николаю просить для себя приход побогаче. Архиереи не раз предлагали ему место священника в городском соборе. Но о. Николай твердо стоял на своем «Мне передал паству мой родитель. Никуда я не пойду. Не нужны мне богатые приходы. Как же я предстану перед Господом? Где же будут мои духовные дети, если я буду бегать по приходам?

Друзья мои, мы, пастыри, за них в ответе больше, чем за своих родных детей!»

Тогда о. Николай еще не знал, что скоро будет увезен из родного гнезда навсегда. Он не мог и предположить, что церковь Святой Троицы будет разрушена, а ограда вокруг храма – сломана. По могилке его батюшки о. Стефана будет проложена проезжая дорога. А старое кладбище, на котором покоятся его первенцы, младенцы Алексей и Мария, будет застроено коттеджами и распахано под огороды.

Наступил тревожный 1937 год. 18 ноября, темным осенним вечером батюшка пришел от вечерни и торопливо прошёл в свой кабинет. Матушка подошла к дверям: «Коля, иди ужинать». «Некогда. Потом поем», – ответил он. В доме царила гнетущая тревожная атмосфера. Глаза взрослых были полны слез. Мы, дети, жались друг к другу, тихо сидя за столом в зале, неотрывно глядя на дверь кабинета. Когда же выйдет папа и обнимет нас? Вдруг раздался шум подъехавшей к дому машины, фары ее осветили окна. В дом вошли вооруженные люди в кожанках. Один с ружьем встал у входной двери. Остальные прошли в кабинет к батюшке. Начался обыск. Глухой говор и шелест бумаг долго раздавались из кабинета. Наконец, вышел о. Николай в теплой рясе с крестом на груди и начал со всеми прощаться. Мне было тогда 5 лет. Он поднял меня на руки, поцеловал. Конвоиры торопили его. Матушка сунула ему узелок с едой. И его увезли. Отъехал автомобиль, все стихло. Лишь слышались в доме приглушенные рыдания бабушки Варвары и матушки Любы. Наутро пришли люди из правления колхоза, выгребли из подвала всю картошку и унесли. Началась голодная и холодная жизнь семьи без кормильца, семьи «врага народа», полная лишений и унижений.

Бабушка Варвара всю зиму ждала известий от сына, но так и не дождалась. Семья ничего не знала о батюшке долгое время. Oт горя бабушка слегла и весной умерла. Кто тогда мог знать, что, стоявшая у ее смертного одра, внучка Таня будет лишь через 55 лет держать в руках документ о реабилитации ее сына, как безвинно пострадавшего от репрессий.

Через 9 дней после ареста, 27 ноября 1937 года, Сперанский Николай Стефанович постановлением тройки при УНКВД СССР по Московской области был осужден на 10 лет по ст. 58-10.

Сначала о. Николая держали в тюрьмах г. Москвы. Накануне праздника Казанской Божьей Матери 21 июля в его камере объявили, что наутро будет баня, чтобы готовили вещи. Все обрадовались этому сообщению. Камера была переполнена, отец Николай был назначен дежурным. Ночью в тонком сне он увидел Деву. Она настоятельно советовала ему нигде не торопиться, никуда не спешить. Утром сокамерники стали собираться в баню, а о. Николай начал уборку в камере. Помня совет Девы, работал как можно медленней. Не торопясь, понес мусор на тюремный двор. Вернувшись, обнаружил, что камера пуста. Схватил вещи и побежал догонять народ, но вовремя вспомнил сон и еле-еле поплелся, куда ему указали. Сторож у дверей «бани» сказал, что он опоздал, дверь уже заперта. Огорченный батюшка пошёл обратно. Больше он никого не видел из своей камеры. Куда они делись из «бани», неизвестно. А его вскоре отправили по этапу на восток. Лагеря г. Читы, а потом г. Свободного приняли его. Через год мужчина ростом 180 см. имел вес 33 кг.

Однажды на лесоповале он потерял сознание. Очнулся от холода. Он лежал среди снежных сугробов, ног не чуял. Его бригада ушла. Надвигались сумерки. О. Николай приготовился к смерти, двигаться он не мог. «Прими, Господи, дух мой с миром», – шептал он непослушными губами. И снова предстала перед ним Дева. «Иди за мной», – приказала Она ему. Собрав последние силы, он пополз. Дева вывела его на дорогу. Вскоре ехавший на мотоцикле и проверявший делянку бригадир увидел его, лежащею на дороге. Помог залезть в коляску и доставил в лагерную больничку. Там подлечили, подкормили батюшку, а потом оставили при больнице медбратом как знающего латынь. Вот где пригодились знания, полученные в семинарии. Они спасли ему жизнь в заключении.

Впоследствии, будучи священником в с. Ардабьево, о. Николай ежегодно в праздник Казанской Божьей Матери служил на дому благодарственные молебны Владычице Мира, так как был убежден, что это Она дважды спасала его.

26-28 мая 1941 года Амурский областной суд ещё раз осудил о. Николая к лишению свободы на 10 лет

«Умножися на мя неправда гордых, аз же всем сердцем моим испытаю заповеди Твоя. Все заповеди Твоя истина, неправедно погнаша мя. Господи, помози ми» (Пс. 118) –просил он Господа в своих молитвах. И Господь услышал, сохранил ему жизнь, дабы послужил о. Николай Сперанский еще во славу Божию.

В 1951 году батюшка сообщил семье, что скоро кончится у него срок заключения, и попросил прислать на дорогу денег. Матушка Любовь продала единственное, что у неё осталось – это родной дом, и выслала батюшке 1000 рублей.

В конце июня 1951 года мы увидели своего батюшку. Радость встречи была омрачена предупреждением работника ОВД, что дома батюшка может быть не более 24 часов. Переночевав, о. Николай снова отправился в дорогу. Изможденный, с больными ногами, без надлежащего отдыха среди родных, он вынужден был искать себе место для продолжения жизни и пастырского служения. На Московскую область у него был запрет, и он отправился сначала во Владимирскую епархию. Там в местечке Палищи, где раньше жила его сестра Екатерина, его знали и хотели иметь священником. Но Владыка, просмотрев его документы, сказал: «Такие нам не нужны». Огорченный священник размышлял: «Какие такие? Которые не предали веру Христову?» Но делать было нечего, и батюшка поехал в свою родную Рязанскую епархию. Владыка Николай радушно встретил опального священника, обласкал его, успокоил и дал назначение в с. Ардабьево настоятелем храма Владимирской Божьей Матери.

С великой радостью и благоговением вступил он 10.07.1951г. под своды этого храма. Преклонив колена, горячо помолился перед Крестом и перед иконой Пречистой. С душевным волнением и слезами предстал он перед престолом после вынужденного четырнадцатилетнего перерыва служения на ниве Христовой.

Начался второй этап его пастырской деятельности. Господь дал изгнаннику вторую родину на земле Рязанской.

Храм в с. Ардабьево не пострадал во времена богоборчества. В 1929 голу он был закрыт на малое время. Селяне храбро защищали храм от разорения. Волков Матвей прятал ключи. Люди стеной вставали перед вратами, в прямом смысле дрались за храм. Анна и Татьяна Богомоловы, Домна Голованова были силой взяты с паперти в тюрьму, когда не пускали богоборцев в храм, вырывали у них из рук святые иконы. Павлюков Григорий плёл лапти, продавал их и этими деньгами оплачивал страховку и налог за храм. А тем временем настоятель храма о. Петр Успенский и староста Пётр Панкратов усиленно хлопотали перед властями об открытии храма. В будущем оба они были высланы со своей родины. Прах протоиерея о. Петра Успенскою покоится в с. Казачий Дюк Шацкого района, а старосты Петра Панкратова в поселке Вороново Подольского района Московской области. Но их труды не пропали даром. Власть вынуждена была уступить. Храм был открыт для служения. Видимо, Хозяйка храма матерь Божия помогала Своим заступничеством ардабьевцам в то страшное время. От того времени остались, как бы в назидание потомкам, отметины от пуль в небесной полусфере купола. Расстреливали ангелочков, парящих в небесах, но ни в одного не попали. И сейчас парят они, созерцая, охраняя и благословляя молящихся.

С 1951 и по 1970 годы жил о. Николай Сперанский в с. Ардабьево. Вся его жизнь там без остатка была посвящена ревностному служению во славу Божию. Ежедневные службы в храме, поездки по приходу занимали все его время. У него были больные ноги, но он не замечал боли, одухотворённо, радостно совершал службу. Прихожане полюбили его и шли в храм, надеясь получить отдых своей изболевшей душе от жизненных тягот и невзгод. И получали его. В праздники храм был полон молящихся. Благодатно было в храме. Стройное гармоничное пение на клиросе способствовало молитвенному настрою прихожан. Батюшка заботился о том, чтобы певчие были с тонким музыкальным слухом. Он ценил хороших певцов. Пел и сам. В Богородичные праздники перед иконой Владычицы всегда пели втроем «Высшую небес». Батюшка – баском, матушка Любовь – дискантом. Наталия Успенская альтом.

Приходили к батюшке со слезами на дом за душевной помощью. Никто от него тощ и неутешен не уходил. Он ко всем относился с уважением и нелицемерной любовью. Того же требовал и от своих помощников в храме. О. Николай строго следил за чистотой церковных сношений.

Когда он приехал в Ардабьево, то увидел, как бедствует семья священника о. Петра Успенского (сосланного на Север), и Николай Сперанский посчитал своим долгом помочь этой семье. Сестру о. Петра Наталию взял псаломщицей, а дочь – счетоводом. Семья получила заработок и отошла от нищеты. Прихожан, которые приходили в храм издалека, всегда приглашали к себе «на чаи». Матушка Любовь пекла пироги, ставила самовар. Радушно встречали они гостей. Казалось бы, что навсегда установился покой в доме супругов Сперанских. Они пережили и голод, и ссылку, и гибель детей. Купили домик в 15м3. Были несказанно рады своему уголку. В красном углу – семейные иконы. Батюшка поставил аналойчик и ежедневно совершал «Правило» перед ними. Для поддержания здоровья купили коровку.

В октябре 1961 года отметила чета Сперанских «золотую свадьбу». Гостями у них в этот знаменательный юбилей были о. Петр Успенский со своей семьей, церковный клир, а родных представляла их дочь Татьяна. Из 7 их детей она у них осталась одна. Трое сыновей: Игорь, Димитрий и Алексей – сложили свои головы на фронтах Великой Отечественной войны. Дочь Галина умерла от рака. Алексей и Мария, первенцы их, умерли от детских болезней в младенчестве. Сколько горя перенесли супруги Сперанские! Крепкая вера в Бога помогала им. Это были люди добрейшей души, благородные и скромные в обращении с людьми. О. Николай на золотой свадьбе тепло, с большой любовью благодарил свою супругу матушку Любовь за ее терпение. Она достойно перенесла все тяготы жены священника в годы гонений, сохранила в голод все его награды и реликвии, осталась верной супругой и другом до конца дней своих.

Сполна супругам Сперанским пришлось испить чашу страданий. И батюшка о. Николай не жаловался, не роптал, не копил злобу на клеветников, а обращался к Образу Казанской богоматери как Утешительнице и Великой помощнице в скорбях. Открывая его личный «Канонник», я вижу, как густо искапан воском от свечи канон «Пресвятой Богородице, читаемой в скорбях и состоянии». Батюшка, видимо, часто читал его. На свои личные деньги он купил лампадного масла и собственноручно ежедневно возжигал лампаду в церкви к образу Казанской Божьей Матери и неустанно молился. И враг рода человеческого отступил от них.

Следом пришла новая беда. Во время «хрущевского» гонения на церковь о. Николаю потребовали уплатить огромный налог. Памятуя о том, что задержка с уплатой налога чревата очередной ссылкой или закрытием храма, батюшка с матушкой продали кормилицу-коровку, недостающие деньги дали взаймы добрые люди. Налог был уплачен в срок. После этого они материально жили очень скудно.

О. Николай начал слепнуть. И в 1967 году был вынужден уйти за штат. Священник в душе тяжело переживал оторванность от церкви, от службы. Делился своей скорбью с другом о. Петром Чельцовым. О. Пётр успокаивал друга в своём письме от 24.01.1968г.: «Дорогой батюшка о. протоиерей Николай Стефанович, дорогая матушка Любовь Дмитриевна, милость Божия да пребудет с Вами! Пользуясь возможностью, пишу Вам искренний сердечный привет от нас, тоже немощных и дряхлых.

Конечно, оторванный от Божьего храма, которым Вы жили всю жизнь с раннего детства, Вы неизбежно теперь в унынии и смущении. Это уныние и смущение, –таинственные скорби священнического креста, делающие Вас таинственным мучеником!
«Векую прискорбна еси, душе моя,
и векую смущаеши мя?
– уповай на Бога!»

Пошли вам, Господи, силу душевную и телесную благодушно с терпением донести свой крест до конца!»

Переписка с о. Петром Чельцовым, посещения о. Петра Успенского, их искреннее участие в жизни о. Николая на пенсии скрашивали его жизнь.

14 октября 1970 года из-за острой сердечной недостаточности о. Николай слег в постель. Позвали фельдшера. Он хотел делать укол для поддержания сердечной деятельности больному, но о. Николай отказался: «Зачем продлять мои мучения? Я уже там», - и показал на небо. Послали за священником, который принял от нашего батюшки приход. Преступив порос, о. Владимир Черепанов заплакал: «Отче! Куда собрался?» В ответ услышал: «Пора мне. Устал я... Ухожу».

Все вышли из комнаты. Началась исповедь. Послали за певчими. Совершили таинство соборования. До вечера шел народ сказать последнее «прости» своему пастырю. Причитывали: «На кого покидаешь нас? Кто молиться будет за нас?» Он отвечал: «Приходите на мою могилку говорить о своих бедах. Я и там буду молиться, духовные дети мои». Через сутки, 16 октября 1970г. протоиерея о Николая не стало. Тихо отошла его душа ко Господу.

Он жил бессребреником и умер им же. Хоронили его на деньги, которые клали на гроб селяне, приходившие проститься со своим пастырем. Но оставил он несоизмеримо большее богатство – добрую память о себе у всех, кто знал его. В редком помяннике нет его имени. Он был ревностным и верным поборником православной веры, чутким и строгим исповедником. Как истинный пастырь всех вел ко Христу. Через все жизненные невзгоды пронес он в своей душе заповеди Божии. Как истинный воин Христов крепко стоял он на страже идеалов, которые впитал в себя, сначала воспитываясь в духовной семье, а потом учась в семинарии.

Всё село провожало его в последний путь. Храм был полон. Божественную Литургию в день похорон совершил о. Владимир Черепанов в сослужении протоиерея о. Петра Успенского и о. Димитрия из с. Войново (фамилии не помню). Чин отпевания совершил друг о. Николая о. Петр Успенский. Похоронили батюшку на сельском кладбище с. Ардабьево.

В середине 19-го века, когда родители о. Николая Стефан и Варвара Сперанские припали к ногам Владыки, получая благословение на пастырский труд, они услышали такие слова прозорливого архиепископа Преосвящейнейшего Алексия (Ржаницына): «Живите, чада мои, в благочестии, супружеской верности и любви. Будет у вас 4 сына и 4 дочери. Сын, имя которому вы дадите Николай, будет велик перед Богом».

Сбылось ли это предсказание? Одно ясно, что о. Николай Сперанский, бывший настоятель церквей Святой троицы в с. Шарапово Московской области и Владимирской Божией матери в с. Ардабьево Рязанской области предстал перед Всевышним с чистой совестью: «Аз есмь и духовные чада мои!».

Вечная и светлая память тебе, Пастырь!

Татьяна Сперанская,
с. Ардабьево

Родители о. Николая Сперанского:

Отец: Священник Сперанский Стефан Дмитриев (1845 после 1911) – сын священника Богоявленской церкви г.Скопин, закончил РДС по 2-му разряду.
Мать: Варвара Егоровна (Каринская) (1851 – после 1911) – дочь священника с. Льгово Рязанского у. Георгия Каринского, обучалась в Рязанском приюте для девиц духовного звания.
Их дети:
Любовь – (род.11 сентября 1870); по 1880: обучается в Московском Филаретовском женском училище; по 1890: жена священника с. Лом Касимовского у. Михаила Смирнова; по 1900: вдова того же священника (рук. 6.11.1888 – умер 17.8.1891), живет у отца; по 1911: учительница в Шараповском училище.
Екатерина – (род. 23 ноября 1871); по 1890: жена диакона с. Палищи Касимовского у. Алексея Грацинского; по 1900 и 1911: замужем за священником.
Клавдия – (род. 1 марта 1873); по 1890 – обучалась дома; по 1900: замужем за начальником почтового отделения; по 1911 – замужем за гражданским чиновником.
Дмитрий – (род. 14 апреля 1875); по 1890: во 2-м классе РДС; по 1900: по окончании СПбДС кандидатом – в д-ти в Моск. Таможне, женат: по 1911: кандидат Духовной академии, находится на гражданской службе.
Владимир – (род. 13 июля 1878 г.); по 1890: в 1-м классе Зарайского ДУ; по 1900: уволен из 1-го кл. Вифан Дух Семинарии; учитель Радовиц. ЦПШ с 20.9.1897; по 1911: уволен из РДС, на гражданской службе, холост.
Николай – (род. 30 ноября 1886); по 1900: в 3-м кл. Зар. ДУ; по 1911г.: священник в с.Шарапово
Константин – (род. 20 мая 1889); по 1900:в 1-м кл. Зар. ДУ; по 1911 г.: в Московском университете

Вера – (род. 6 сентября 1891); по 1900: в Шараповском училище; по 1911 г.: учительница в с.Шарапово.

И.Н. Мухин