Мария и Татьяна Шустовы

Как и в дореформенный период, сельская дворянская усадьба после 1861 представляла собой целый мир, в котором, отражались все значительные внутри и внешнеполитические события эпохи, социально-экономические и культурные явления в жизни России. Сельские дворянские усадьбы образовали целую «галактику», каждая звезда которой имела к середине XIX в. свою неповторимую историю, свою жизнь, свои внутренние, присущие только ей особенности развития и существования.

Дворянские усадьбы делят на три группы: принадлежащие крупнопоместным, среднепоместным и мелкопоместным дворянам. Усадьбы этих групп часто имели большие между собой отличия в социально-экономическом, административном, архитектурном и культурном отношении.

Подавляющая часть (90 % в 1815 году, 81 % в 1857 году) поместий на территории Рязанской губернии относилось к числу мелкопоместных, но и среди них существовала значительная имущественная градация. Процесс обнищания, активно проходивший в первой половине XIX века, привёл к тому, что к 1857 году около 700 дворянских семей имели не более 10 душ крепостных, а около 400 семей вообще не имели крепостных и вели земледельческое хозяйство самостоятельно. «Само собой разумеется,— писал А.Д. Галахов,— что мелкие помещики самою бедностью поставлены были в необходимость трудиться. Один из таких, К.И. Толмачев, несмотря на полковничий чин и Владимирский крест, исправлял все полевые работы вместе со своим сыном и двумя работниками» .

Но на территории Рязанской губернии поместья имели и богатейшие и известнейшие семейства России — Воронцовы, Гагарины, Долгорукие, Демидовы, Нарышкины, Чернышевы, Шуваловы, Шереметевы, Юсуповы. Из поместных дворян были по своему происхождению многие известные деятели России: выдающийся химик Л. Н. Шишков (усадьба Сугробы Данковского у.), известный библиофил, собравший прекрасную библиотеку и передавший ее Румянцевскому музею С.Д.Полторацкий (Залипяжье Пронского у.), известный государственный деятель А. Г. Булыгин (Булыгино Зарайского у.), дипломат, член Государственного совета, посол в Турции и Германии В. П. Титов (Новики Спасского у.), выдающийся ученый-медик П. А. Дубовицкий (Стенькино Рязанского у.), географ-путешественник М. И. Венюков (Никитинское Пронского у.) генерал М. Д. Скобелев (Спасское Ряжского у.), министр в правительствах Александра I и Александра II, обер-прокурор Синода граф Д. А. Толстой (Завидово Михайловского у.), известный географ и путешественник П. П. Семенов-Тян-Шанский (Урусове Раненбургского у.), профессор-лингвист Я. К. Грот (Красная Слободка Данковского у.), первооткрыватель зоогеографического исследования Туркестана Ф.Д.Ошанин (Полестово того же уезда).

В хозяйственном плане деятельность усадебных хозяйств была очень многообразна: использовались многопольные севообороты, имелись большие фруктовые сады. Многие хозяйства занимались лесонасаждением, облагораживая овраги и другие неудобные земли. По возможности в хозяйствах устраивали винокуренные, конные, кирпичные заводы.

Часто в усадьбе велось многопрофильное хозяйство. Например, в селе Благодатное Ряжского у. Рязанской губ. Хозяйство здесь вел князь Петр Николаевич. Оно насчитывало 4,3 тыс. дес. земли. Здесь производились «улучшенные сорта хлебов» (ржи, овса и проса), разводились «улучшенные сорта яблок», мята для производства масла, а в животноводстве были отмечены «улучшенные» породы крупного рогатого скота, овец, свиней. Особое внимание в хозяйстве обращалось на коневодство (хозяин усадьбы был членом совета Главного управления коннозаводства). В этом имении ставились опыты по разведению шелковичных червей, имелись опытное поле, школа скотников и метеорологическая станция. С таким хозяйством трудно было сравняться другим владельцам усадеб. И тем не менее многопрофильность в развитии хозяйства в Рязанской губ. отмечена также в имениях - Баловневе Муромцевых, Голдине В. П. Секирина, Кутловых Борках П. С. Шиловского, Вердереве Е. В. Занегиной.

«Первенство» в животноводческой отрасли в Рязанской губернии принадлежало коневодству, что в известной степени объяснялось старыми традициями: коневодство, наряду с псовыми охотами во времена крепостничества, служило поддержанию декорума барства. Но в пореформенную эпоху коневодство становилось доходной отраслью экономики, часть коннозаводчиков получала выгоду от продажи лошадей в другие хозяйства, часть готовила лошадей для армии, и правительство специально устанавливало высокие покупные цены на лошадей. Помещики охотно занимались коневодством и достигли определенных результатов в улучшении пород лошадей. В усадьбе Благодатном великого князя Петра Николаевича Ряжского у. Рязанской губ., а также в поместьях той же губернии — Коровине княгини Н. М. Гагариной Михайловского у., Алексеевке К. А. Шиловского Сапожковского у.

Помимо коневодства, в Рязанской губернии было широко распространено разведение крупного, в том числе племенного, рогатого скота молочной и мясной пород. Выращивание корнеплодов на корм скоту было основной заботой в поместьях Баловневе у Муромцевых в Данковском у., Голдине у Секириных в Михайловском у., а главное — в усадьбе Благодатное, где насчитывалось более 100 коров местной и улучшенной пород (швейцарской, шведской, симментальской). Известный русский химик, помещик Л. Н. Шишков, живя у себя в усадьбе Сугробах в Данковском у. Рязанской губ., одним из первых свои научные познания в области химии стал использовать для кормления скота, чем повысил доходность своего имения .

В Рязанской губернии разведением овец романовской и волжской пород славились усадьба Благодатное, а также усадьба Ерлино помещика С. Н. Худякова в Скопинском у.

В Рязанской, как и в других губерниях Среднерусской черноземной области, первое место «делило» с животноводством полеводство. Доход от полеводства обеспечивался запашкой, которая была связана, с одной стороны, с развитием животноводства и увеличением поголовья рабочего скота, а с другой, — с наличием рабочей силы. В имениях, где зерновое производство было более выгодным, хозяева усадеб стремились после реформы сохранить в своих руках принадлежавшие предкам земли.

Существовали и питомники по разведению фруктовых, главным образом, яблоневых деревьев. Это — усадьбы с прилегающими к ним обширными садами: Баловнево Муромцевых, Голдино В. П. Секирина, Соха фон-Дервиза. 3 тыс. яблонь имела усадьба Коровино Н. М. Гагариной, сады по 10 десятин в каждом — Желобовы Борки Д. И. Морозова и Исады В. И. Кожина, плодоводство с «улучшенными сортами яблок» — усадьба Благодатное.

В плодовых садах имений Рязанской губернии можно было встретить яблони следующих сортов: антоновка, скрыжапель, боровинка, апорт, грушовка, арапка, анис, штетинское, красное, размарин, коробовка, ренет ананасный, добрый крестьянин, бабушкино, коричневое, титовка, бель, аркад, мирончик, горская зеленка, крапчатое, черное дерево. Из груш выращивали в основном бессемянку, тонковетку и бергамот.

Одним из крупных усадебных хозяйств Рязанской губернии, занятых промышленной переработкой фруктов, было Мишино кн. В. Н. Гагарина в Михайловском у. Условия хозяйствования здесь были предопределены видом почвы. Начало садоводства относится к первым годам после реформы, а через 50 лет имение кн. В. Н. Гагарина превратилось в крупного поставщика переработанных фруктов. В 1910-1912 гг. здесь вступила в действие паровая фабрика по их переработке, по изготовлению прекрасного качества сырья для кондитерских фабрик (патока, яблочное пюре, грушевое тесто, карамельная начинка), а также готовой продукции (пастила, фруктовые консервы др.). В 1910 г. фабрика выработала только одного фруктового теста 3 320 пудов. Территория распространения продукции, изготовленной в этой дворянской усадьбе, была огромна. Продукция фабрики доходила и до Москвы, где главным ее получателем была широко известная фабрика Ландрина на Большой Серпуховской, и до Петербурга, где в получении гагаринских товаров было заинтересовано акционерное общество В. Шувалова. Готовая продукция из усадьбы Мишино по договору с конторой Вятско-Волжского пароходства через пристань в Рязани отправлялась в поволжские города: Ярославль (в частности, торговому дому «Смыслов с сыновьями», оттуда — в Ростов Великий), Рыбинск, Кострому. Вниз по Оке из Рязани, а затем по Волге продукция отправлялась в Муром и далее — в Нижний Новгород на кондитерские фабрики «Юпитер» и «Провиденс», а также — в Саратов, Самару и др. города. Доходила продукция усадьбы и на фабрики торгового дома С. Т. Кузьмина в Уфу, торгового дома Р. Платонов с с-ном и К° в Пензу. Часть продукции уходила в адрес акционерного общества Победенка (Донецкий бассейн), которое поставляло топливо (уголь) для фабрики .

В Рязанской губ. в дворянских имениях насчитывалось шесть винокуренных заводов, во многих были также мукомольные мельницы. Здесь в имении Залияжье С. Д. Полторацкого работала первая в России игольная фабрика. Усадьба Федотьево Д. П. Салтыкова славилась сукноваляльным и кирпичным заводами, Исады В. И. Кожина — паточным и крахмальным заводами, Голдино В. П. Секирина — маслобойными заведениями.

В торговом обороте имений значительную роль играла близость помещичьих экономии к путям сообщения.

Понимая это, помещик Рязанской губернии П.П.Дервиз, покинув спокойную службу чиновника в Сенате, в 1857 году, деятельно включился в железнодорожное строительство, считавшееся тогда, непрестижным, неприбыльным «вертепом разбойников». Получив концессию на постройку Рязанско-Козловской железной дороги, в марте 1865 года Павел Григорьевич вместе с инженером фон Мекком приступил к работе и завершил ее в сентябре 1866 года.

В компании с тем же Мекком он построил Курско-Киевскую железную дорогу. Журнал «Биржевые ведомости» так отзывался о деятельности Дервиза: «В техническом отношении и по своей эксплуатации обе эти дороги ставились в пример другим.…

Деятельность фон Дервиза была первым в России примером твердой и широкой постановки предприятия частной инициативы в железнодорожном деле». В короткое время Павел Григорьевич фон Дервиз получил такие дивиденды, что стал одним из самых богатых людей России, «железнодорожным королём», русским Монте-Кристо. Деньги вкладывал в недвижимость, покупая дома и учреждения таким образом, чтобы их деятельность была бы полезна для развития промышленности и улучшения быта россиян. В приказе начальника департамента Сената появилась запись: «Государь император по докладу моему 29 сентября всемилостивейше повелеть соизволили... в награду полезной деятельности Вашей по устройству железных дорог Рязанской и Козловской, особенно за скорое и добросовестное сооружение последней, считать Вас уволенным со службы с чином действительного статского советника...»

Культурная аура сельской дворянской усадьбы сложилась в дореформенную эпоху, но она разрослась после реформы 1861 г. «Усадьба наша, — писал П. П. Семенов-Тян-Шанский о своем родовом имении Урусове на Рязанщине, — была культурным центром для целой местности» .

В 1861 г. Семенов создал новую семью, вступив во второй брак с Елизаветой Андреевной Заблоцкой-Десятовской. Вместе с детьми - пятью сыновьями и дочерью — он проводил летние месяцы в окрестностях Петербурга. Да и средств на приведение в порядок дома не хватало.

Преобразование глубинки Рязанской губернии началось в 1870-х годах с проведения через Урусово железной дороги. С этими годами и совпало обустройство Гремячки второй семьей Петра Петровича. С 1877 г. Гремячка становится постоянным местом проживания в летние месяцы.

П.П. Семенов не был озабочен повышением рентабельности своего хозяйства. Цель заключалась в другом: максимально уберечь богатейшую естественную среду Гремячки от вмешательства человека. Усадьба и дом обустраивались таким образом, чтобы в дальнейшем стать естественной базой для опытных и лабораторных исследований Петра Петровича и его детей. Эти цели в значительной степени были достигнуты.

Огромный сад с липовой аллеей в центре, спускавшейся от дома к р. Ранове, был значительно поправлен и расчищен. Работы в саду - традиция семьи Петра Петровича. Любовь к этому делу Петру Петровичу привила его мать. В последние 25 лет существования усадьбы особый интерес к саду проявляли Петр Петрович и его дочь Ольга. Они проводили садовые посадки уже по английской разбивке. Опытные работы велись прежде всего в теплице. По описанию сына Вениамина Петровича, у Семеновых в Рязанском имении (53°с.ш.) ежегодно выращивали несколько сочных кистей винограда шасла. В саду было до 40 цветников, в которых опытные работы проводила супруга Петра Петровича Елизавета Андреевна.

По описанию многих очевидцев, дом в Гремячке, отстроенный еще при Е.М. Кареевой, существенно не перестраивался, он лишь расширялся с увеличением семьи Петра Петровича. Дом поставлен на берегу Рановы, на возвышении, и как бы вытянут вдоль нее. Он был окружен террасой, украшенной мраморными вазами. Во двор дома выходил балкон. Достройка дома двумя комнатами относилась к 70-80-м годам. Раньше дом не имел флигелей. Один из флигелей - каменный поставил для своей семьи сын Петра Петровича от первого брака Дмитрий. Второй флигель, деревянный, построенный в 80-х годах, предназначался для приема гостей и посетителей П.П. Семенова. Все усадебное строение под белой крышей было видно за 10 верст.

Внутреннему убранству дома Семеновы особое внимания не уделяли. Отделка стен и мебель оставались весьма скромными. Высокие книжные шкафы, столовая, спальня были выполнены из дуба местных пород и местными мастерами. По свидетельству Вениамина Петровича, в доме хранилось много антикварных вещей и наряду с ними предметы народных промыслов. Они приобретались для научных коллекций и этнографического изучения края. Семеновы собирали семейную картинную коллекцию - не только портретную, но и пейзажную. Пейзажной живописью увлеченно занималась дочь Петра Петровича Ольга.

А это бесценное описание усадьбы Исады в Спасском уезде Владимира Николаевича Кожина. Бесценное, потому что мало опубликованных описаний усадеб вообще, еще меньше выполненных владельцами или их родственниками. Это описание принадлежит перу внука В.Н.Кожина Георгия Карловича Вагнера. «В имении деда было два больших каменных двухэтажных дома — «красный», в котором жили зимой, и «белый», в котором проводили время летом. Дома эти, и вообще все имение, не были созданием деда. Мой дедушка появился в Исадах только в 1881 году и быстро привел захиревшее владение в хорошее состояние.

Я вспоминаю Исады как земной рай. Оба дома стояли на высоком правом берегу реки Оки, «белый» — почти у кромки обрыва, а «красный — отступя от него, так что перед ним оказалось место громадному цветнику, которым «владела» бабушка. За дворовыми фасадами домов располагались конюшня, скотный двор, птичник, амбары для зерна, большой колодец с конным приводом и на самом дальнем конце — гумно с молотилкой. Все эти постройки обрамлялись с одной стороны оврагом, заросшим лесом («Детинух»), а с другой — громадными садами и церковью, за которыми находилось село Исады. За «Детинухом» простирались дедовские поля. За Окой, на так называемой «Дегтянке», располагались покосные луга. Для нас, маленьких детей, это был огромный мир, полный самых разнообразных романтических впечатлений. Начать с домов. Большая часть «красного» дома (второй этаж), который дедушка, не склонный к идеализации, называл «сундуком», была довольно непрезентабельной, так как все это были владения детей и внуков, съезжавшихся в Исады летом. Зато комнаты дедушки и бабушки вызывали у меня лично какое-то благоговение. Сюда мы допускались редко, и каждое посещение накладывало свой отпечаток. Комнаты дедушки, размещавшиеся в торцовой части дома с видом на церковь, были похожи на кунсткамеру. Чего только здесь не было, начиная с громадных шкафов с книгами и кончая бивнями мамонта! Где-то в глубине, за всей этой ученостью, стоял большой письменный стол, за которым чаще всего и находился дедушка.

Бабушкины комнаты запомнились мне в виде оранжереи, среди которой расставлена мягкая мебель. Бабушка была чудесной доброты и всегда чем-нибудь нас угощала. Поразительно, что она никогда не кичилась своим родством с вице-адмиралом Головниным, хотя хранила память о нем.

В центральной части «красного» дома находилась большая столовая, за длинным столом которой по звону специального колокола, располагавшегося близ дома, собирались все.

«Белый» дом казался более романтичным. Его большие комнаты были похожи на залы дворца, наиболее парадные комнаты были меблированы в стиле ампир, на стенах висели громадные портреты в сложных рамах, по углам располагались стойки с различными чубуками. Были здесь стеклянные витрины с дорогой посудой и прочим. Но мне почему-то больше всего запомнились песочные часы. Для нас, детей, главной примечательностью «белого» дома был большой балкон, шедший вдоль выходящего на Оку длинного фасада.

За «белым» домом узкая тропинка среди кустов сирени вела на так называемую Красную горку — площадку на самом острие мыса, образованного высоким берегом Оки и оврагом «Детинух». Здесь стоял большой деревянный гриб со скамьями под ним. Отсюда открывалась перспектива на уходящую вправо (вниз по течению) Оку и на видневшееся вдали имение Муратове — владение Кашкаровых (имение Муратове было подарено дедушкой). Берегом вдоль реки туда мы нередко бегали.

Наиболее поэтические воспоминания связаны, естественно, с «Детинухом» и обширными дедовскими садами. «Детинух» в то далекое время представлял густой лес. По дну оврага бежал ручей Шуриха, берущий начало у святого колодца. Почему он назывался святым — никто из нас не знал, но здесь все ветви кустов были обвешаны разного цвета лоскутками и крестиками, внушавшими почтение, так что наше отношение к этому месту было проникновенным.

Среди «Детинуха» возвышался бугор, или останец, носивший название Лысая гора. В Исадах у дедушки было два больших сада — верхний и нижний. Они разделялись бульваром, ведущим из имения в деревню. Верхний сад считался дедушкиным, а нижний — бабушкиным.

Верхний сад скорее всего отцом Владимира Николаевича был обсажен елями, которые в дни нашего детства образовали тенистые густые аллеи, густые настолько, что в них стоял полумрак. Недалеко от садовых ворот росли вековые липы, под которыми иногда пили чай. По соседству находился громадный амбар, или, вернее, шалаш, крытый дранкой на два ската. Сюда, в специальные дощатые отсеки собиралась из сада падалица плодов. Аромат в шалаше стоял чудесный. Богатство сортов яблонь и груш рано развили в нас знание сортов самих плодов. В саду находились плантации клубники. Был и вишневник.

Нижний (бабушкин) сад рос на более низкой приречной террасе, был более молод, разрежен и прозрачен. Садовый склон, спускаясь к реке, переходил в лес, называвшийся почему-то Английским садом (вероятно, по иррегулярности?).

Обустройство усадьбы в Танинском связано с именем Ивана Дмитриевича Тверитинова. Он служил около 7-ми лет сначала в Рязанском уездном суде, затем в Рязанской Казенной палате, коллежским регистратором. Аттестовался к статской службе способным и к повышению чина достойным. Однако от службы ушел и занялся организацией хозяйства в своем родовом имении – Танинском. Был трижды женат и имел от каждой жены по сыну.

После смерти Ивана Дмитриевича усадьба перешла к его сыну Ивану Ивановичу Тверитинову, который хозяйство запустил, а усадьбу заложил в Рязанском отделении дворянского земельного банка.

В 1911 заложенную усадьбу в Танинском выкупил у брата Михаил Иванович Тверитинов.

Принятый 26 октября (8 ноября) 1917 г. — на второй день социалистической революции — «Декрет о земле» отменял «немедленно без всякого выкупа» помещичью земельную собственность. Таким образом, все владельцы помещичьих усадеб сразу переставали быть хозяевами своих обихоженных владений.