Не буду повторяться насчёт зала «Во славу Отечества». Ясное дело – скандал вышел на всю страну. Интересно другое, как высокие начальники на эту тему высказались. С изрядным запозданием, но зато синхронно, как будто их за одну ниточку кто-то дёрнул. Сначала министр культуры Авдеев поведал, что РПЦ, оказывается, понимает, что нельзя музей удалить в поле, и «примером согласованного, цивилизованного подхода является Рязанский кремль». После таких заявлений, вообще говоря, министру надо уходить в отставку, ибо он либо полную некомпетентность в вопросе демонстрирует, и не знает, что тут уже три года творится, либо в других местах ещё хуже, чем в Рязани. Только что такое «хуже»? Где-то, может быть, музейных работников уже на кострах сжигают?

А через день после министра губернатор Ковалёв высказался и, конечно, министра переплюнул. Полный текст ковалёвского заявления с разбегу и не воспроизведёшь, ибо читается он как абракадабра. Мы обязательно опубликуем эту речь слово в слово, и поместим в интернет, потому что это очень поучительно, как рязанский губернатор, выступая на тему культуры с русским языком обращается, какую культуру речи демонстрирует.

«Я не понимаю, кому будет хуже, если кремль отдадим церкви, не понимаю!» - восклицает губернатор Ковалёв. И правда, кому будет хуже, если нарушается закон? Только закону. Нарушителю закона явно хуже не будет. И я охотно верю, что губернатор Ковалёв не понимает. Тем более, что он ни разу в музее с момента приезда в Рязань не побывал. Он видно, и вправду не понимает, зачем это нужно – ходить в музей. И много чего не понимает ещё. И правильно. От начальника понимать не требуется. Ему нужно только, как всем известному герою «12 стульев», сидеть и надувать щёки. А тем временем за его спиной какой-нибудь шустрый брюнет настоящие дела обделывает. Взносы, так сказать, собирает.

Как написал один замечательный писатель, - когда начальник выслушивает вас с кажущимся вниманием, не обольщайтесь. «Внимание его не более как приём. Как всякий вышколенный и переутомившийся работник, он умеет в пустые минуты существования полностью прекратить мозговую работу».

И вот я обращаюсь к губернатору Ковалёву, даром что его тут нет. Какая разница, раз он мозговую работу прекратил. Пусть вот этот столб будет вроде как губернатор. И я ему пытаюсь простую, как огурец, истину разъяснить. На детски простых примерах.

Губернатор в Рязанской области один. И архиерей в епархии один. И президент у Российской Федерации тоже, по идее, один, хотя нынче их у нас, похоже два. Так вот – особо ценный объект культурного наследия в Рязанской области тоже один-единственный – музей-заповедник «Рязанский кремль». Это значит, что он находится на высшей категории государственной охраны и делать ему хуже нельзя, о чём бы речь ни шла. И в отличии от губернатора, архиерея и даже президента, он единственный не по должности, а по праву своей ценности. Ни губернатор ни архиерей национальным достоянием не являются. Это всего лишь должности, на которых один субъект сменяет другого, часто ничего о себе не оставляя, кроме плохой памяти. А Рязанский кремль сам по себе ценность. Он был, есть и будет. Так кто же важнее, кремль или губернатор?

Но вот, случилось так, что президент у нас вдруг поверил в бога. И следом немедленно все его подчинённые уверовали и завели они себе отцов духовных. И оказалось, что эти отцы духовные, до той поры к государству никакого отношения не имевшие, сидевшие где-то в сторонке, стали вроде как главными над своими духовными чадами, и те им ни в чём отказать теперь не могут. И если придёт к президенту его духовный отец и скажет: «подари мне, сыне, такой-то объект, являющийся федеральной собственностью, который по закону отчуждению из федеральной собственности не подлежит», президент тут же напишет резолюцию: «искать вариант положительного решения».

И сразу сто тысяч его подчинённых, (у каждого из которых есть свой духовный отец), тут же забегают, засуетятся, и всё кому надо на блюдечке вынесут.

Так вот, многоуважаемый столб, чтобы так дела не делались и существуют законы. Потому что законы пишутся не для прихоти и сиюминутных выгод отдельных личностей. И федеральное законодательство, регулирующее деятельность музеев, как раз и предупреждает ситуацию, при которой президент, архиерей и губернатор сойдутся за чашкой чая или какого-нибудь иного напитка и начнут передвигать музейные учреждения как фишки на доске: это мы сюда переставим, это сюда, а это вообще с доски сбросим. Вот тут Закон и говорит: э, нет братцы, будь вы хоть сто раз замечательные люди, лидеры нации и отцы отечества, но делать этого вы не можете, потому что есть статья такая-то, статья такая-то и статья такая-то, и у нас, извините, не монархия, тем более не монархия абсолютистская.

И что с этим проклятым Законом поделать, коль скоро почти все у нас грамотные, а он напечатан русскими буквами, и к запрещённой литературе пока что не относится?

Воспользоваться первым и единственным параграфом из устава «О нестеснении градоначальника законами»: «Ежели чувствуешь, что закон полагает тебе препятствия, то, сняв оный со стола, подложи под себя. И тогда всё сие, сделавшись невидимым, много тебе в действии облегчит». Это, как вы понимаете, Салтыков-Щедрин, «История одного города». Но разве не по этому уставу – убери с глаз долой неудобный тебе закон, положи под себя, прижми его своей крепкой задницей, живёт губернатор Ковалёв, живёт миинистр культуры Авдеев, живёт и всегда жила наша российская бюрократия?

Эта бюрократия может быть царской, «демократической», советской или антисоветской, но всё равно она останется тем, чем назвал её когда-то предсовнаркома Ленин В.И. (и правильно назвал): «Самый страшный внутренний враг».

При Николае I бюрократия довела империю до поражения в Крымской войне – как следствие, крепостнический строй рухнул. При Николае II одряхлевшая бюрократия довела до краха саму империю. Советская бюрократия в конце концов погубила Советский Союз. Но никогда в истории страны – вы уж мне поверьте, я историк – бюрократия не была настолько консолидированной и уверенной в своей безнаказанности, а в силу это настолько бессовестной и настолько опасной. И к гибели она ведёт уже сегодняшнюю Россию. Это не громкие слова, а констатация факта. Потому что путь к деградации и общества, и государства, лежит через утрату культуры, через одичание, через варваризацию, через возврат в средневековье. Вот это и делает столь опасным всю историю с Рязанским Кремлём, потому что здесь отрабатываются механизмы безвозвратного разрушения всего законодательства, которое хоть как-то охраняло до сих пор учреждения культуры от преступного расхищения и передела, именуемых «приватизацией». Потому-то захватившей власть в стране бюрократии и нужна такая РПЦ – авторитарная, стоящая не отдельно от государства, как полагается по конституции, а над государством. Их общий идеал – народ нерассуждающий, безгласный, не способный сопротивляться, доведённый до состояния «тупой бараньей покорности перед всяким существующим фактом».

«Бывали хуже времена, но не было подлей»… Все знают эту фразу, вот только автора забыли. А ведь она принадлежит писательнице Надежде Хвощинской, рязанке, чей дом, полуразрушенный в центре Рязани уже много лет не смущает власти, хотя это тоже памятник культуры. Зато церкви государство устами печальной памяти Швыдкого пообещало миллиард на реставрацию того, что РПЦ у государства же отхватила. Запомните эту простую истину. Всякая реставрация на памятниках архитектуры, которыми распоряжается церковь, осуществляется не на мифические «средства церкви», а на те же государственные деньги, которые и раньше шли на реставрацию. Только музеям их давали как правило мало, а церкви отваливают щедрой рукой. И работают на объектах не священники и монахи, а те же реставраторы. А потом губернатор Ковалёв выходит и говорит: вот, смотрите, как только отдали церкви Преображенский собор, так сразу реставрация началась. Лжецы и фарисеи! Помалкивали вы бы о Преображенском соборе, где сорок лет городские власти продержали областной архив, не давая ему приличествующего помещения! И до сих пор у архива его нет! Архива, подчёркиваю, потому что музей Преображенским собором вообще не распоряжался, у него просто не было такой возможности. А освободись он от архивохранилища лет двадцать назад – был бы отреставрирован не хуже Архангельского, уверяю вас.

И несправедливо будет ни разу не упомянуть провокатора конфликта. Провокатора, репутацию которого пытаются спасти все эти высказывания министра и губернатора, хотят уже то, что он втянул в свои игры и заставил отдуваться за свою наглость весь государственный аппарат – не повод, чтобы его так выгораживать. Я говорю об архиепископе Павле, человеке, ухитрившемся войти, я думаю, в тройку самых непопулярных в Рязани деятелей вместе с Провоторовым и Рюминым. Разумеется, дело его начальства решать, держать такого архиерея, из-за которого авторитет церкви в нашем городе скоро рухнет ниже уровня 1917 года, или награждать его почётной грамотой. Но мы имеем право и на собственное мнение. Архиепископ Павел должен освободить Рязань от своего присутствия.