Татьяна Синельникова

Казанский девичий монастырь

Как много хранят в себе архивы… удивительного, таинственного, прекрасного. И страшного одновременно. Сколько страниц нашего прошлого забыто, ушло из нашей памяти и осталось только на страницах старых документов.

Казанский Явленский девичий монастырь в Рязани…. Почти в центре города. Нынешнее поколение и не знает о нем, старое - помнит смутно…. А ведь был такой, и молитва шла к Богу от него, и защищала та молитва дома многих горожан.

Основан он был в XVI столетии и находился близ Архиерейского дома на территории Рязанского Кремля. Улица, которая вела к этому монастырю между Архангельским собором и Спасским монастырем, называлась некогда Явленскою. Обычно, Явленскими, назывались монастыри по месту явления какой-либо иконы. Всегда это было связано с явным Божиим промыслом. Поэтому и воздвигались на месте явления образов храмы и монастыри. Таким был и наш монастырь, который хранил как бесценный дар чудотворную икону Божией Матери, которую именовали Казанской.

В Трудах Рязанской губернской ученой архивной комиссии сохранилось довольно полное описание этого монастыря, составленного в декабре 1780 года на основании «архива старых дел, Рязанской духовной консистории. Монастырь был третьего класса, общежительный, управлялся игуменьей с сестрами. С двух сторон он прилегал к архиерейскому дому, а с третьей граничил с владельческими крепостными дворами и экономическими землями, четвертой стороной выходил на проезжую улицу. Обнесен он был бревенчатой оградой, в которой было двое ворот с притворами. Каменная церковь во имя Казанской Пресвятой Богородицы с приделом Николая чудотворца была построена в 1699 или 1700 г. архиепископом Авраамием. Монахини проживали в 15 келиях, построенных на свои средства. Здесь уместно вспомнить и тот факт, что в этом монастыре в 1651 г. проводилась «починка» Феодотьевской иконы Богоматери, о чем писал в своих Достопамятностях арх. Иероним в § 186: значит, в этой обители были хорошие мастера.

При новом размежевании Рязани, пишет Иоанн Добролюбов, монастырь был перенесен на новое место к Вознесенской церкви…. Это было в 1786 году. Перенесена была и явленная икона Казанской Божией Матери.

К сожалению, подлинная история появления иконы Казанской Божией Матери в документах не сохранилась. Скажем, только, что когда в 1845 году произошло исцеление слепой крестьянской жены Евдокии Ивановой от образа Казанской Божией Матери Казанского монастыря, архиепископ Рязанский Гавриил (Городков) предписал «отобрать обстоятельное историческое сведение об образе Казанския Божия Матери».

На это предписание игуменья Казанского монастыря отвечала, «в прежнем монастыре таковое историческое описание было, которое в 1781 году игуменьею Евгениею… (не оставив копии) представлено в Рязанскую духовную консисторию…. Сверх сего касательно местного храмового образа Казанския Богоматери, добавляем, что народ издавна имел к нему усердие и веру и прихаживал в монастырь наш для поклонения и богомолия. Более же сего, никаких исторических сведений об образе оном Богородичном в нашем монастыре не имеется…»

Как же выглядел чудотворный образ, так любимый рязанцами?

В описи, учиненной всему имуществу монастыря в 1801 году, указывалось: « По левую сторону от царских врат образ Казанския Божия Матере, на ней венец сребреной позлащенной. На венце корона сребренная с разными каменьями сребренная позлащенная чеканная. На короне изображены три светлых малых образов сребренных, которыя обвязаны вокруг жемчугом и около всей короны жемчугом крупным, на венце нитка жемчугу мелкаго. В венце три камня, два красных, третий лазоревой в ставках сребрянных, обвязаны кругом жемчугом крупным и мелким. Убрус и риза вынизана жемчугом средним и мелким, камушками красными и зелеными, а на предвечном Младенце корона сребрянная с разными камушками малая да еще две нитки жемчугу мелкаго на лентачке да двоя серег стразовых ободняго подвесочные со сыпью, состоит же оной образ в доске написанном с чудесами, на которой риза сребренная кованая, у онаго образа привесу три креста, каменныя обложены по концам серебром. Еще крест кастеной и обложену серебром, пред тем образом лампада медная полужена оловом».

Рядом имеется приписка: «1814 года по указу Его Высокопреосвященства Феофилакта Архиепископа, риза сребренная переделана вновь. Венец зделан с разными каменьями, так же и на полях с разными каменьями. На Божией Матери и на Спасителе ризы вынизаны жемчугом, серги, кои были привешены, употреблены на венец. Жемчуга деветнатцать золотников».

Это описание мы можем сравнить с публикацией в Рязанских епархиальных ведомостях за 1890 год, где написано: « … Храмовая икона, чудотворная, Казанской Божией Матери, мерой 6 вершков; оплечья и венцы серебр. 84 пр., вызолоченные, убрус и риза Богоматери с предвечным Младенцем вышиты из жемчуга разного сорта; на убрусе и на ризе две звезды из бриллиантов, алмазов, аметистов и бирюзы; вверху венца корона, украшенная топазами и аметистами. Всех камней в ризе и в венцах 506. Икона вложена в бронзовую, вызолоченную чрез огонь киоту, с стеклом; а вокруг сей последней изображены на доске чудеса от иконы Казанской Божией Матери; на сих изображениях серебряная 84 пробы риза, весом 8 фун. 81 золотник. На крае ризы вычеканена следующая надпись: «Сия риза сделана усердием рязанского девичьего монастыря игумении Евгении 1870 г. апреля 4 дня ».

Документальных свидетельств о чудотворениях, происшедших от иконы Казанской Божией Матери Казанского Явленского девичьего монастыря дошло до наших дней мало, но, как известно, в народе она всегда почиталась за чудотворную.

В Государственном архиве Рязанской области имеется «Дело об исцелившейся от слепоты Рязанского уезда села Казари Государственной крестьянки Евдокии Ивановой», начатое 27 марта и законченное 9 октября 1845 года. В деле собраны документы, не только рассказывающие об исцелении женщины от глазной болезни, но и отображающие процесс расследования этого события духовными властями. Вопрос ставился духовной консисторией очень жестко: было ли действительно чудо от иконы, или то было самовнушение или , еще хуже, обман. После тщательного расследования выяснилось, что произошло действительно чудо исцеления, что было подтверждено не только крестьянами, знавшими о болезни женщины, но и благочинным округа, а, самое главное для нас, маловерных, врачом, о чем имеется в архиве документ.

Несмотря на происшедшее чудо, духовные власти не стали об этом повсюду разглашать, но просили настоятельницу монастыря оповещать обо всем, что будет происходить при иконе.

В 1849 году архиепископ Рязанский и Зарайский Гавриил (Городков), объезжая свою епархию, познакомился еще с одним удивительным случаем исцеления, происшедшего от иконы. При посещении им церкви в селе Благих Раненбургского уезда в имении графини Е.В.фон - дер-Пален, при входе его в церковь один крестьянин, сняв с себя кафтан, расстелил его пред архиепископом. Позже архипастырь узнал, что это крепостной крестьянин графини - Порфирий Никитин, который в 30 лет получил страшную болезнь и не мог ходить, а ползал на руках и коленях, получил чудесное исцеление от болезни, молясь поочередно в течение 6 недель перед иконой Божией Матери Казанского девичьего монастыря и мощами св. Василия Рязанского в течение шести недель. «… когда диакон стал окроплять согбенныя ноги его святою водою, то в них произошло необыкновенное и сильное сотресение, согбенность их ослабла и исправилась, оказалась в них теплота и жизнь, и он в тоже время мог, хотя нетвердо, стоять на ногах своих крепко и при помощи других дошел до квартиры. После сего ходил несколько дней с помощью костылей и по совершенном укреплении ног его ходил без костылей в монастырь и собор и пошел в дом свой благодаря Господа, Матери Божией и Святителя Василия». В конце отчета владыка сделал приписку, что событие это действительно имело место, так как подтверждено многими очевидцами.

Вернемся же к монастырю, который долгие годы хранил эту Великую Православную Святыню. В конце XVIII века, при новом размежевании города, он был перемещён в другое место. Это событие связано с именем нашего замечательного архипастыря Симона (Лагова). Постольку поскольку Явленский монастырь находился у самых стен архиерейского дома и Спасского мужского монастыря, то во время пожара это грозило большими бедами, поэтому было решено монастырь перенести на новое место. Архиепископ Рязанский и Шацкий Симон (Лагов) выбрал для монастыря место около Вознесенской церкви, что «в Новинках». Квартал был занят тогда обывательскими домами и наместник Калужской Тульской и Рязанской губерний генерал-поручик М.Н.Кречетников, не желая отдавать это место епархии, (оно казалось ему слишком обширным) сделал другие предложения: церковь, которая находилась за городской чертой близ Трубежа и церковь близь Старо-Ямской слободы. Кречетников, чувствуя за собой власть, а значит и силу, повел себя с архипастырем не совсем достойно: из наместнического правления к Владыке был прислан солдат, который без доклада вошел к архиерею, когда тот занимался в семинарской библиотеке, и потребовал расписки в получении бумаг. Как бы не сопротивлялось наместническое правление, учрежденное в губернии 1778 г., Владыка настоял на своем, и Казанский Явленский девичий монастырь был перемещен из Кремля к Старому Базару, и занял усадьбу вдоль улицы Затинной, на земле, уступленной купцом Ипатьевым по просьбе архиепископа Симона (Лагова).

Монахиням не хотелось переселяться на новое место, и как говорят документы, вопрос о перенесении монастыря возник гораздо раньше. Еще в 1779 году насельницы монастыря жаловались в епархиальное управление на неправильные действия игуменьи. Оказалось, что жалоба касалась не действий начальницы, а указа правящего архиерея о перенесении монашеских келий на новое место. В небольшом документе перед нами встает тяжелый быт (выбранный добровольно!) общежительного монастыря XVIII в. Насельницы не согласны были с указом о снесении келий Казанского Явленского монастыря и перенесении их на другое место. «Потому нам не только нечем переселиться, но и едва насущный себе хлеб иметь можем. Если убо нам переселить свои келии…, то уже все принуждены будем скитаться по миру и питаться Христовым именем. У нас же многие из других монастырей переведены тем же с немалым разорением».

Тогда еще монахини не понимали, какое великое дело было сделано архиепископом Симоном (Лаговым) по переносу их монастыря, ведь со временем он превратился в большой духовный центр, где не только шла молитва, происходили чудеса от чудотворной иконы Божией Матери, но и появились благотворительные учреждения: аптека, училище и даже свой свечной заводик. Вознесенская церковь ко времени переноса сюда монастыря стояла еще не освященной, так как была недавно построена. В 1788г. по просьбе настоятельницы игуменьи Евгении произошло освящение храма, и по случаю переселения сюда Явленского монастыря освящение его произошло в честь Казанской иконы Божией Матери. Образ Вознесения Господня остался после переименования храма все равно на первом месте в храмовом иконостасе, а чтение тропарей праздничных, по повелению Симона (Лагова) совершалось так, будто храм был освящен во имя двух праздников. Тогда же было задумано Владыкой построение другой церкви во имя Вознесения Господня. Грамота на освящение Вознесенской церкви во имя Явления Казанской иконы Богородицы была дана в июне 1788 г.

В этом храме со временем были устроены приделы Казанский и Харалампиевский, а над Святыми вратами воздвигнута и в 1803 г. освящена церковь в честь св. Великомученицы Варвары.

Прошло ещё столетие, и старая церковь была снесена, а на её месте построен в 1870 г. новый каменный храм в честь иконы Казанской Божьей Матери, освященный 16 августа высокопреосвященным Алексием. Красавец храм был воздвигнут в основном на средства игуменьи Евгении. Автор проекта - младший губернский архитектор Дмитрии Григорьевич Канищев построил храм достойный Той, кому он посвящался.

В документах Государственного архива Рязанской области сохранилось описание соборной церкви: «…стены выложены сплошной кладкою и обелены известью, кровля покрыта черным железом и окрашена белилами на масле. Кресты на главах прорезные, вызолоченные, утверждены в вызолоченных яблоках. Окна продолговатые, в 3 света, с полукружиями вверху. На южную и северную стороны - по одному итальянскому окну».

Внутренняя отделка также радовала глаз, хотя и была выполнена из недорогих материалов, но с большим художественным вкусом. Стены были отделаны под мрамор, плитами подольского желтого мрамора был выложен пол. По стенам и куполу «живописное письмо на масле». Автор росписи, к сожалению, в документах не назван. Но, прекрасно сохранившиеся до наших дней лики говорит о незаурядном мастерстве худож¬ника. До нас дошли имена некоторых мастеров: например, была в храме икона св. Николая Чудотворца, риза для которой была сделана мастером Петром Терентьевичем Сапоговым, икона Тайной вечери и преп. Сергия Радонежского была писана проф. Академии г. Живаго. Все иконы, находящиеся в иконостасе трапезной к 1890 г. были в дорогих ризах и окладах. Ризы прилагались как именитыми, так и простыми людьми, почитающими икону Казанской Божией Матери и монастырь, Ей посвященный. Так украсили монастырь надворный советник и кавалер Ф.Н.Стерлигов, дворянка А.И.Трескина, тело которой было погребено в монастыре близ алтаря на правой стороне в 1818 г. и много других неизвестных людей, которые давали на монастырь не такие богатые взносы, как дворяне и купцы, но лепта которых была не менее ценной.

В храме было удивительно тепло, ведь и отапливалось здание при помощи новинки того времени - духовой печи Амосова, установленной в подвальном этаже. Это только в советское время об этом чудо - изобретении было забыто, и люди, там обитавшие, замерзали даже в летний период. Самое удивительное то, что после освящения нового храма, в келии настоятельницы в присутствии многих именитых гостей был зачитан отчет об училище, которое было организовано для сирот- девочек купеческого и мещанского сословия. Инициатива устроения этого училища принадлежала купцу 1 гильдии Сергию Живаго, но надо отдать должное матери настоятельнице, которая поддержала С.Живаго: в 1868 г. был составлен устав училища и представлен на утверждение архиепископа Алексия, затем из келий своих настоятельница образовала два класса, снабдив их всеми необходимыми принадлежностями. В 1869 году 15 ноября было в основном построено каменное трехэтажное здание училища. В нижнем этаже - подвальном - была кухня, печи, в среднем - классы и комната для надзирательницы. В верхнем этаже воспитанницы занимались рукоделием. Там же были комнаты для учительниц и спальни некоторых беднейших воспитанниц, которые пользовались бесплатным содержанием. Так торжество Православия, т.е. освящение храма, было совмещено еще с рассказом о тех благих делах, которые делались в монастыре во славу Божию. Никто в городе не мог даже и подумать, что деньги игуменьи и купца были потрачены напрасно, ведь процветание монастыря было во благо обществу: монастырь притягивал к себе и красотой убранства Казанского храма, и добросердечным отношением к людям.

В 1872 г. была проведена и реконструкция церкви Варвары Великомученицы. Прекрасное, дивное здание! Храм представлял собой квадратные палаты. Деревянный иконостас в два яруса, окрашенный белой краской по местам был украшен резьбой, вызолоченной на полименте. Иконы были все живописные. По малой вместимости службы были там крайне редко, да и то в летнее время. На крепких ещё стенах надвратной церкви возвели колокольню в один ярус с легкими сводами на 10 колоколов.

С завершением строительства этих главных монастырских зданий окончательно сложился не только внешний облик Казанского Явленского девичьего монастыря как архитектурного комплекса, но, что самое главное, здесь стала процветать иноческая обитель женщин, посвятивших себя служению Богу. Внутри монастырских стен существовало 40 отдельных зданий, 6 из которых построены монастырем, остальные - на собственные средства монахинь и послушниц и, конечно, доброхотов.

Имена доброхотов, которые во все времена помогали своими средствами, очень хорошо были известны в нашем городе, но со временем – забылись. Во-первых - это сами насельницы: монахиня Елисавета, игуменья Евгения, протоиерей Дм. Правдин, монахиня Палладия, а так же купцы Н. П. Суворов и Сергей Афанасьевич Живаго, Осьминина. Последний, кроме того, построил и содержал на территории монастыря больницу с аптекою. В 1892 г. Вера Николаевна Рюмина пожертвовала крест с мощами св. муч. Екатерины и Варвары, Николая Мирликийского чудотворца, Петра, Алексия, Ионы и Филиппа - Московских чудотворцев, Нила Столбенского, Александра Свирского, Гурия, Варсанофия и Германа - Казанских чудотворцев. Обитель процветала…Был здесь и свой свечной завод, пекарня, баня, конюшни, коровник, сараи и амбары. Владения монастыря не ограничивались стенами обители. Справа и слева к нему примыкали участки земли, где с садом, где с гостиницей. Владел монастырь землями в Рязанском и Сапожковском уездах.

Семнадцатый год принес в монастыри смуту, ведь первыми от новой власти пострадали именно они. Уже в 1918 году монастыри повсеместно стали закрываться, их имущество растаскивалось. Храмы, если это еще было возможно, передавались группам верующих. Такая же участь постигла и Казанский монастырь. Можно сказать, что этот монастырь, пострадал одним из первых. В 1917 году весь его инвентарь был реквизирован в пользу Ямской волости.

Казанский собор монастыря

Казанский собор монастыря

В 1918 г. к суду военного трибунала была привлечена игуменья – за попытку самосуда над представителями власти, а затем уже и сам монастырь по ордеру от 1 августа 1919 года стал выселяться. Кстати, когда были выдвинуты обвинения против «игуменьши», дело не обошлось без казуса. Некто товарищ К. (фамилию указывать не будем), по заданию губернского Совета Советов в июле 1918 г. отправился в монастырь для реквизиции лошади, сбруи, телеги и экипажа. Прибыв на место, он, стал, было, делать опись имущества, но в монастыре забили в набат, на который сбежались даже жители рядом расположенных домов. Над товарищем, чуть было, не устроили самосуд, после чего он обратился в рязгубюстицию, чтобы были наказаны «игуменша», помощница казначеи и проч. лица» Дело было направлено в следственную комиссию при Рязанском губернском революционном трибунале, где « бедного» товарища спутали с местным купцом, обвинявшемся в спекуляции заведомо краденой мануфактуры на сумму 16000 руб. Местная советская власть напомнила трибуналу, что она заинтересована не в деле купца, а его однофамильца и сотрудника губ. отдела социального обеспечения, прося разобраться во всем. Видимо, из-за произошедшей ошибки дело не приняло крутого оборота. Виновных не нашли, и дело прекратили. Но вскоре законных обитательниц монастыря попросили из обители. Вместе с ними были изгнаны госпиталь, который там располагался, эпидемический барак и школа кружевниц. В стенах монастыря открылся концентрационный лагерь принудительных работ для нетрудового элемента.

С.Д.Яхонтов писал в своих воспоминаниях: «Славился у нас монастырь своим пением, диаконами… Монастырь богатый, праздники задавал архиереям…. Храм прекрасный, больница, школа для сирот, рукодельная мастерская, приют, убранное кладбище…. И вот налетел шквал. Монастырь был реквизирован и обращен в концентрационный лагерь. Не один раз я из окна губархива видел, как гонят стада захваченных «контрреволюционеров», идут грязные, оборванные, а то прилично одетые, священники, офицеры, крестьяне, купцы, и т.п.…. Жутко становилось на душе при созерцании этой картины…»

И прекрасный монастырь стал разрушаться. Большой деревянный дом игуменьи был сожжен дотла. Как вспоминает Яхонтов, вскоре в монастыре поселился всякий сброд. В монастыре нашли себе пристанище даже цыгане, которые прямо на деревянном полу в корпусе свечного завода жгли костры, и жарили кур. Во многих зданиях все было разрушено по кирпичикам. «Хотя и своих было достаточно»- заключает Степан Дмитриевич. «Результат такой неистовой расправы с ни в чем неповинным монастырем был отвратителен»- записал Степан Дмитриевич.

Собор внутри был полуразрушен, в нем устроили театр («непременно, театр»- восклицал Яхонтов). Иконостас Казанской церкви был передан без икон верующим с. Федоровского Рязанского уезда, а иконы в 1924 г частично были переданы Воскресенский храм г. Рязани, а частично в Архангельский собор для губмузея. В Казанском соборе в настоящей пол был взломан, а алтарь был обращен в кулисы и парикмахерскую для артистов. Паровое отопление в подвале было выломано и увезено, церковь Варвары была также разрушена. «Я теперь ясно представляю путь вандалов»- восклицает Яхонтов.

Под солеей была некогда захоронена благодетельница монастыря - Маслова. Варвары решили, что там много золота, и солею взорвали, а гроб вскрыли: ничего не нашли - пошли грабить могилы на кладбище. Захоронения на этом кладбище осуществлялись с 1793 по 1919 год. Здесь покоились настоятельницы, монахини, представители известных в городе фамилий. У Казанского монастыря почивают останки графа М.Д.Бутурлина - потомка известного русского воеводы, присоединившегося к ополчению К.З.Минина и Д.М. Пожарского; действительного статского советника, рязанского губернатора П.С.Кожина; действительного статского советника, председателя Рязанской казенной палаты, поэта, государственного и общественного деятеля, рязанского вице-губернатора, брата сенатора- Н.М.Княжевича, скончавшегося в 1852 г. в Вене, но тело которого было перевезено на родину и захоронено в монастыре, известного рязанского мецената М.А.Живаго и другие не менее известных имен.. Что стало с их могилами? Дорогие мраморные и гранитные памятники торчали из земли до совсем недавнего времени, как бы взывая к совести людской: « Вы ходите по праху, куда сами ляжете, ибо мы прах есть!»

Там, где был монастырский сад, со временем была построена швейная фабрика, а начало ей было положено швейными мастерскими, открытыми в целях борьбы с проституцией и нищенством - благое дело! Для 200 женщин было открыто общежитие и буфет. Затем расположилась на территории бывшего монастыря столовая для рабочих и в 1930 г. - киноремонтные мастерские.... Никак не использовалась только монастырская ограда. Но добрались и до нее…. Начали разбирать 700-метровую стену и башни на строительство горсовхоза.

С.Д. Яхонтов предлагал отдать весь комплекс монастыря в 1924 г. под архив. Он долго обивал разные инстанции. Не все получилось, что хотел, но, что ж. Так уж Богом суждено. Когда Яхонтов добился передачи собора и колокольни под архив, он заметил, что лики Богоматери и святых на стенах храма стали проявляться из-за побелки, которой они были замазаны. Бывшие насельницы монастыря не оставляли светлой надежды на возвращение им обители, хотя внутри общины с начала революционных событий произошел некоторый раскол. Как говорил Яхонтов, «краснота» распространялась везде…. К нему на дом приходили монахини, которые никак не могли понять, что же все-таки происходит в мире? Они все-таки имели надежду, что все вернется на круги своя. «Тяжело мне было разрушать их надежды» - пишет он. Когда Яхонтов «водворился в монастыре со своим архивом» и стал наводить порядок, ремонтировать корпуса, насельницы вновь уверовали, что скоро вернутся прежние времена. Они были, как младенцы, и Яхонтов смущался этой их верой. Они помогали размещать архив в храме, видя в этом что-то хорошее. Может, они были правы, чувствуя своими детскими сердцами, что архив сохранит для будущих поколений хотя бы Казанский собор? Ведь много лет спустя в 90 е годы ХХ столетия, когда Рязань посетил сотрудник издательского отдела Московской Патриархии архимандрит Иннокентий (в миру Анатолий Иванович Просвирнин) - достойнейший и образованнейший представитель русского православного духовенства, он мудро заметил, что передача храмов и монастырей под архивы была благом для этих храмов. А теперь, давайте вернемся к чудотворной иконе Казанской Божией Матери из Казанского монастыря.

Что же с ней стало…? С.Д. Яхонтов в своих воспоминаниях пишет, что он отбирал для губмузея вещи, могущие представлять какой-то интерес для истории. Мать казначея, видя, как грабят монастырь, умоляюще смотрела на Степана Дмитриевича, когда надо было сохранить какую-то ценную православную реликвию. И тут Степан Дмитриевич пишет: «Я ходил по всему храму и отбирал иконы и утварь старинную. Таковой оказалось немного, а новая утварь вся поступила в Воскресенскую церковь. Я изъял, считавшуюся чудотворною икону Казанской Б.М. и ризы из драгоценных камней (много бриллиантов) и копию с нее в дорогой жемчужной ризе».

На все принятые ценности Яхонтов составил акты и описи. Взял он в музей и монастырскую библиотеку. Богослужебные книги были отданы в Воскресенский храм.

Таким образом, из воспоминаний в книге № 8 (ГАРО, Ф.Р-2798,оп.1. .Д.92 С.81-82), мы видим, что Казанская икона Божией Матери попала в музей… а вот в книге № 142 «Мое бытование после тюрьмы.1930-1938 гг. » (ГАРО, Ф.Р-2798,оп.1.Д.98,С.41) у Яхонтова имеется другая запись о закрытии Воскресенского храма: «Икону Богоматери Казанскую перенесли к Вознесению». Правда, Яхонтов не пишет, о чудотворной ли иконе идет речь. Однако имеются еще и другие документы, проливающие какой-то свет на это событие.

Из архивных документов известно, что когда в 1918 г закрывали монастырь, насельницы Казанского монастыря, причт и Совет обратились в епархиальный совет к Преосвященному Митрофану-епископу Михайловскому, временно управлявшему Рязанской епархией, с просьбой перенести чудотворный образа Казанской Божией Матери в Воскресенский храм. Преосвященный Митрофан наложил резолюцию: «18 марта 1920 года Прихожанам Воскресенской гор Рязани церкви благословляет хранить вместе с прочим монастырским богослужебным и ризничным имуществом. Казанского монастыря и св. икону Казанской Божией Матери». Икона была туда перенесена, о чем имеется документ за подписью протоиереев Сергея Соколова и Александра Климентовского. Выходит дело, что С.Д.Яхонтов хоть и отобрал для музея чудотворную икону и копию с нее, но взял только копию? Потом икона была передана в Воскресенский храм, а после его закрытия (церковь Воскресения Звонного была закрыта постановлением Президиума Мособлисполкома 17.09.35 г.) - передана в Вознесенский храм, о чем и пишет С.Д.Яхонтов. Дальнейшая история чудотворной иконы неизвестна. Копия с чудотворной иконы Казанской Божией Матери по воспоминаниям С.Д. Яхонтова была передана в госфонд.

А может в Воскресенский, а затем в Вознесенский храм была перенесена другая икона, а подлинная все же попала в музей? А может Она вновь ЯВИТСЯ чудным образом, как в древние времена….