Подробности семейной истории я узнавал из сочинений Максима Горького

«...Энергичная и отважная княгиня Мария Алексеевна Енгалычева, прославившаяся в 1740-х годах своими разбоями. Она со своими дворовыми била смертным боем и грабила не только соседних крестьян, но и помещиков». Много лет назад эти строчки я обнаружил в томе 6 за 1906 год издания «Россия. Полное географическое описание нашего Отечества» под редакцией Вениамина Петровича Семенова-Тян-Шанского (1870–1942), сына Петра Петровича Семенова-Тян-Шанского. Кстати сказать, это труд непревзойденный, воистину богатырский. Попытка исчерпать и сжато, но увлекательно преподать сведения по российской географии, геодезии, статистике, экономике, истории, этнографии, социологии, археологии.

Княгиня Енгалычева упомянута на странице, где описывалось всё примечательное из жизни Темниковского уезда Тамбовской губернии в начале ХХ века.

Темниковский уезд — название нарочитое, словно сказочником выдуманное специально для разбойничьего действа. Сейчас это Темниковский район, северо-западная часть Мордовии. Два с половиной века назад здесь была настоящая тайга в двух днях пути от Москвы. Уездный городок Темников еще был оплотом государственной власти, там держали сравнительно сильный гарнизон, хотя от всех границ он лежал вдалеке. Но вокруг находились лесные толщи. Коренные обитатели Темниковских лесов — мордва-мокша, тихий, непроницаемый, себе на уме народ, охотники, бортники, дегтяри.

Сам город Темников — в прошлом Тмэн или Тумэн. По преданию, скорее всего, при Узбек-хане, в начале XIV века, в эти края был выдвинут тумен, то есть десятитысячный корпус армии Великой Орды. Потомки ордынских воинов, темниковские татары, тэменнэры живут здесь. Помещики в этих краях, в основном, — это потомки тэменнэрских мурз. В том числе и князья Енгалычевы.

Род этот, разветвленный, беспокойный и таинственный, на каждом шагу открывал мне все новые сюрпризы — лучше любого фэнтези.

В рукописной книге Михаила Чернявского «Генеалогия господ дворян, внесенных в родословную книгу Тверской губернии с 1787 по 1869», изданную в 1869 году в Твери, в приложениях, на листе 172 указаны: помещик Новоторжского уезда, внесенный в 1860 году в родословную книгу, — отставной инженер-капитан Сергей Иванович Серебренитский и супруга его Ольга Петровна, урожденная княжна Енгалычева. Это, соответственно, мои прапрапрадедушка и прапрапрабабушка.

Ольга Петровна Серебренитская умерла примерно в 1906 году. Это была простая, добрая и богомольная старуха. Она удивительно хорошо отдала Богу душу: поела на Масленицу блинов, уснула — и не проснулась. Было ей 99 лет и 10 месяцев.

Есть такая книга, к сожалению, мало известная и не переиздававшаяся, — А. Н. Норцов (1859–1922), «Материалы для истории дворянских родов Мартыновых и Слепцовых с их ветвями», изданная в Тамбове в 1904 году. Там, в качестве одной из ветвей, опубликовано лучшее из всех родословие Енгалычевых, старшей ветви. Но даже там, в соответствующем поколении росписи — всего два слова: «Мария Алексеевна». И пустота: ни годов рождения и смерти, ни слова о ее судьбе. Обо всех остальных отпрысках этой семьи сведения самые подробные, иной раз страницы на три. По крайней мере, ясно, что Мария Алексеевна Енгалычева — не княгиня, а княжна. Замужем она не была.

О семье разбойницы известно немало. Она единственная дочь. У нее только один брат, князь Иван Алексеевич Енгалычев, родившийся в 1713 году. Он прожил вполне добропорядочную жизнь: до 1765 года служил войсках, вышел в отставку в чине полковника; затем — статский советник, воевода в городе Великий Устюг, далеко на севере. Его потомки сейчас живут во Франции, Швейцарии, Бельгии.

Семейство Енгалычевой в начале XVIII столетия было едва ли не самым сильным и богатым в тех местах. В Темниковском и Кадомском уездах ему принадлежало не менее трех тысяч душ.

Истоки могущества рода следует искать в XIV веке. Родоначальником Енгалычевых и еще полутора десятков княжеских семейств считался Бехан, основавший свой султанат в Мещере, в том числе и в землях Тмэна, после Куликовского сражения, в 1380-х. А родной племянник разбойницы, князь Александр Иванович Енгалычев (1760–1806), еще в 1798 году, когда подавал прошение об утверждении герба, писал, что происходят его предки «от Царей Астраханских». Иными словами, если верить этому утверждению, Енгалычевы — из рода Чингисхана, потомки ханов Золотой Орды.

Из рода Бехана происходил Енгалыч-мурза Бедишевич, в начале XVI века бывший князь над мордовскими племенами Теладима, Пияндима, потом и всей Кадомской земли. Енгалыч, он же Ян-Клыч или Джан-Килич, оставил потомству родовое прозвище, идеально подходящее для сказочной героини: означает оно Свет-Меч, или Душа-Меч.

Дед разбойницы, Сулейман-мурза Исяневич князь Енгалычев, в 1674 году крестился в православие под именем Якова; через семь лет пожалован в стольники царя Федора Алексеевича.

Отец, князь Алексей Яковлевич Енгалычев, отставной капитан, наследовал в 1727 году огромные владения — земли по обе стороны реки Мокши, в сердцевине которых было сельцо Бедишево. Оно стало своего рода столицей Енгалычевых, где они сидели за бревенчатыми стенами крепости-усадьбы на тот момент уже третий век. Это селение еще на исходе XV века основал мурза Бедиш Теладимский, отец князя Джан-Клича Кадомского, родоначальника. Собственно, почти все Теладимское княжество оставалось во владении родителей разбойницы и их ближайшей родни.

Мать княжны Марии тоже была из татарского рода: княгиня Матрена Семеновна, в девичестве княжна Биглова, дочь царского стольника.

В то время Енгалычевы были родом весьма разветвленным. Самым младшим из всего потомства Енгалыча-мурзы был князь Степан Давыдович Енгалычев. В 1703 году он упомянут среди помещиков того же Кадомского уезда. Служил Степан Давыдович в драгунах, участвовал в войнах Петра Великого. Главе рода, князю Якову, он приходился четвероюродным братом. Его семья тогда уже, в начале XVIII века, была, судя по всему, небогата. Для меня же эта скромная ветвь как раз важнее всего. Я прямой потомок драгуна Степана в десятом поколении.

И вот тут возникла первая загадка. Жена драгуна — как оказалось, та же княгиня Матрёна, урожденная княжна Биглова. От моего пращура у нее было шесть сыновей. Они перечислены в акте от 1744 года.

От второго брака (с князем Алексеем) у Матрёны были сын, родившийся, как уже сказано, в 1713 году, и дочь Мария, будущая атаманша. Оба ребенка также были законными, то есть внесенными в дворянские родословные книги.

Загадка вот в чем: первый ее муж был еще жив, он только в 1722 году вышел в отставку. Двоемужество тогда было страшным преступлением. Разводы случались, но это тоже было событие неслыханное, оно обязательно отмечалось в семейных хрониках, причем с пояснением причин. Таковыми могли быть только безумие супруга, другая тяжкая болезнь или уголовное преступление.

В родословной Енгалычевых о разводе — ни слова. Князь Степан, драгун, не был ни сумасшедшим, ни калекой, ни каторжником. Каким образом отнял у него супругу Матрёну его четвероюродный племянник — увы, неведомо. Пока, по крайне мере. Но проглядывает здесь некая фамильная тайна, без сомнения связанная с уходом Марии Алексеевны в леса.

Старший сын князя Степана и оставившей его княгини Матрёны, князь Фрол Енгалычев, — мой дедушка с шестикратной приставкой пра-. Ему княжна Мария — дважды сестра таким образом: по отцу дальняя, пятиюродная, по матери — родная, единоутробная. Так что, выходит, и мне разбойница является достаточно близкой родственницей — пра-тётушкой.

В 1742 году князь Фрол Степанович Енгалычев переселился в Тверь. Его жена, Мария Тихоновна, последняя из старинного рода Геевых, унаследовала богатые тверские имения в Бежецком уезде, позже — родовые поместья в Суздальском и Вологодском уездах. С ним вместе выселились на север пять его братьев. Навсегда. Похоже, не только удачный брак Фрола, но и какие-то грозные события, опасность заставила бросить родовые земли сыновей княгини Матрёны от первого брака.

После 1744 года, год или два спустя, умер глава рода — князь Алексей Яковлевич. Единственный его сын был в это время далеко, на военной службе. Так что с середины 1740-х княжна Мария осталась в Бедишево, на теладимских землях одна. Наверно, с этого времени она и развернулась в полную силу.

Я пролистал книги по истории Мордовии, Рязанщины — везде только краткие, в две-три строки, упоминания о тётушке-разбойнице. Просто сообщения о том, что была такая.

След ее обнаружился не в исторических трактатах, а — совершенно неожиданно — в толстой книге классика из школьной программы. Оказалось, что княгиней-разбойницей всерьез увлекался Максим Горький.

Глава шестая романа «Детство». Там Лёша Пешков вспоминает свою маму — красивую, таинственную, величавую, бросившую его у дедушки с бабушкой, — так: «...А может, ходит по земле, считая ее сокровища, как ходила «князь-барыня» Енгалычева вместе с Божией Матерью, и Богородица уговаривает мать мою, как уговаривала «князь-барыню».

Про знаменитую разбойницу рассказывала знаменитая горьковская бабушка — Акулина Ивановна Каширина. В четвертой главе «Детства» сказано: «Но особенно хорошо сказывала она стихи о том, как Богородица ходила по мукам земным, как она увещевала разбойницу «князь-барыню» Енгалычеву не бить, не грабить русских людей ...

Значит, Горький слышал про княгиню спустя почти полтора века после того, как она воевала с императрицей Анной Иоанновной. Акулина Каширина, в свою очередь, тоже разбойничьи песни запомнила с детства. Откуда бабушка их принесла — трудно сказать точно: еще девочкой объездила все Верхнее Поволжье. До девяти лет она бродила с матерью-нищенкой: «в Муроме бывали, в Юрьевце, и по Волге вверх, и по тихой Оке». Потом обосновалась в городе Балахне. А внуку пела старинные песни в Нижнем Новгороде.

Позже классик слышал про княгиню Енгалычеву в Муроме. Из Италии, от 12 сентября 1927 года, он писал литератору Сергею Николаевичу Сергееву-Ценскому (1875–1958): «"Сказительный" стих я хорошо знал с малых лет от бабушки, час и более мог говорить этим стихом «бунтарские» речи, так что даже один мужичок в Муроме спросил меня: «Ну, а — по-человечьи можешь ты говорить, ероха-воха?» А затем он меня побил, прочитав мне изумительную чепуху о романе Ильи Муромца с «князь-барыней» Енгалычевой, изумительно прочитал».

Итак, Мария Енгалычева — собеседница Богородицы, возлюбленная Муромца. Не просто разбойница давних времен, а подлинная сказочная героиня.

И вот что странно. Темниковский уезд — словно заповедный остров воинствующего матриархата, сохранившегося с доисторических времен. Лет за семьдесят до княгини Марии здесь воевала знаменитая Алёна Темниковская, ушедшая из монастыря инокиня. Она всерьез сражалась с посланными из Москвы войсками. Когда исчезла Мария Енгалычева, ее место заняла новая разбойница, Елизавета Моисеева, вдова коллежского регистратора.

Несомненно, что моя пратётушка достойна самого тщательного исследования ее жизни. Недаром на этот образ отозвался импрессивный волжский классик.

Пока неведомо — что заставило княжну Марию ринуться в леса, объявить войну всему миру. Может быть, как раз в старинных песнях проступает ее подлинная судьба. Преступная связь с кем-то, уроженцем Мурома, который обозначился в песнях как Илья Муромец. Сын, родившийся от этой связи. Из-за этого княжна Мария стала отверженной, объявила всему свету войну. Слишком романтично, конечно. Но мало ли случается романтических историй…

Кирилл Серебренитский, 17.02.2007

Телеграф «Вокруг Света»: Моя тетушка была разбойницей