РАЗМЫШЛЕНИЯ В СВЯЗИ С ФЕНОМЕНОМ ПОКРОВСКИХ ДРЕВНОСТЕЙ*

(*Статья написана по мотивам дискуссии на III Рыковских чтениях (г.Саратов, 1994г.).)

Одна из ключевых проблем отечественной археологии - осмысление роли массивов населения евразийской степи и лесостепи эпохи бронзы в исторических процессах на территории Старого Света во II тысячелетии до н.э. Ведущей тенденцией решения этой проблемы является признание роли пояса "степных скотоводов". Правда, под последними сегодня понимается население не только степной, но и лесостепной зон Евразии. Одно из ярких явлений, отражающих эти исторические процессы, - древности абашевской и срубной культурно-исторических общностей, включая массив памятников Покровского типа, вокруг оценки которых ныне ведутся достаточно горячие споры.

Но начать все-таки следует с возможности оценки древних скотоводов евразийской степи и лесостепи с позиций развития цивилизационных процессов на этих территориях в древности.

Несколько лет назад были сформулированы основные положения такой оценки, сущность которых сводится к обоснованию понятия степной скотоводческой цивилизации I тыс. до н.э. |1]. Тогда же была высказана и мысль о том, что ряд петровско-синташтинских поселений эпохи средней бронзы представляет собой своего рода религиозно-административные и культовые центры, а стоящее за ними явление можно считать феноменом "протоцивилизации бронзового века" применительно к урало-казахстанским степям [2]. Правомерность такого подхода стала очевидной в связи с публикацией результатов исследования Синташтинского комплекса памятников [3].

Попытка оценки проблематики эпохи бронзы евразийской степи и лесостепи с позиций цивилизационного подхода была предпринята мною на проходившей в сентябре 1994 г. в Москве международной конференции "Горизонты антропологии", посвященной памяти выдающегося ученого-гуманитария Валерия Павловича Алексеева. По моим представлениям, в так называемом "степном скотоводческом поясе" лесостепным скотоводам отводилась не только не второстепенная, но подчас и доминирующая роль [4,5].

Обосновать данную мысль целесообразно на примере уже упоминавшихся, связываемых с индоиранцами абашевской культурно-исторической общности эпохи средней бронзы и срубной культурно-исторической общности, как, впрочем, и андроновской культурно-исторической области эпохи поздней бронзы, включая массивы памятников, где налицо наличие абашевского, срубного и андроновского (прежде всего алакульского) компонентов.

Основной массив памятников абашевской культурно-исторической общности, относящихся преимущественно ко второй четверти - середине II тыс. до н.э., локализуется в лесостепи от левобережья Днепра на западе до районов Зауралья с выходом как в степные, так и в лесные районы на востоке [6,7]. Основная зона распространения памятников срубной культурно-исторической общности (вторая половина II тыс. до н.э.) охватывает степные и лесостепные пространства донецко-доно-волжского региона, включая восточные районы Украины на западе и Южный Урал на востоке [8[. К востоку от "срубников" находится родственный массив памятников алакульской культуры [9,10]. Известная близость материальных культур тех и других послужила поводом говорить о единой срубно-алакульской культурно-исторической общности [11].

Правомерность опоры именно на эти группы памятников объясняется тем, что они связаны со сменяющими друг друга массивами населения, имеющими единую хозяйственную модель и единую линию развития металлургических традиций. Более того, представители абашевской культурно-исторической общности являлись одним из компонентов при формировании срубной культурно-исторической общности. А памятники Покровского типа - своего рода связующее звено между ними.

В основе хозяйственной деятельности этих массивов населения лежит пастушеское скотоводство с разными степенями подвижности, что и позволяет употреблять применительно к ним термин "древние скотоводы". Налицо также наличие сложившихся, в своей основе весьма самобытных традиций металлургии и металлообработки, сопоставление которых прекрасно иллюстрирует историческое развитие этих отраслей. Абашевский и срубный миры, вероятно, составляли основу гигантской Евразийской металлургической провинции [12]. Своего рода промежуточный облик имеет металл, происходящий из комплексов Покровского типа [13].

Весьма показателен и сам факт выделения поистине колоссальных культурно-исторических образований эпохи бронзы, включая абашевскую и срубную, базирующихся не только на близкой этнической подоснове, но и, надо думать, на единстве конкретно-исторической ситуации. Налицо также значительная, особенно в эпоху поздней бронзы, плотность населения, сочетающаяся с масштабностью строительной деятельности, нацеленной преимущественно на возведение культово-погребальных комплексов и в несопоставимо меньшей степени - на развитие строительного дела в системе протоурбанизационного продвижения. Все это согласуется с развитием сухопутных транспортных средств, обеспечивающих устойчивость широтных связей, в том числе торгово-обменного характера.

Названные показатели сочетаются с наличием у данных массивов населения четкой социальной стратификации (особенно показательны

в этом плане выявленные захоронения воинов-колесничих) и устойчивой мировоззренческой модели, имевшей продолжение в последующее время и "дожившей" чуть ли не до современности на территории северной Индии. Развитой мировоззренческой модели соответствуют и выраженный в искусстве облик духовной культуры, разветвленная система знаний с возможностями фиксации и передачи информации, о чем свидетельствует многочисленная серия сосудов со знаками.

Что же касается известной нивелировки и своего рода стандартизации ряда показателей материальной культуры в срубное время, - это не только показатель ее стабилизации, но и результат обратного воздействия на скотоводов со стороны земледельческих обществ древневосточного мира, с которыми они вступили в достаточно тесное взаимодействие.

Именно в обозначенном контексте исторических оценок и культурно-археологических построений следует рассматривать массив памятников доно-волжской степи и лесостепи, по отношению к которому все чаще употребляются термины "памятники Покровского типа" и даже "памятники покровской культуры".

Изучение и осмысление этих памятников в значительной степени связано с работами ученых-археологов Саратовского университета разных поколений - П.С.Рыкова, И.В.Синицына, Н.М.Малова и др. Особенно следует отметить плодотворность работы в этом направлении сегодняшнего поколения ученых-археологов, возглавляемых Н.М.Маловым, давшим, кстати, историко-культурную оценку памятников Покровского типа [14].

Не случайно связанная с оценкой покровских памятников проблематика нашла свое четкое выражение на проведенных в октябре 1994 г. Саратовским университетом III Рыковских чтениях [15].

В этих чтениях довелось непосредственно участвовать и мне. Замечу, что обстоятельства сложились таким образом, что в предыдущий раз я был в Саратове ровно четверть века назад. Тогда я работал над монографией по абашевской культурно-исторической общности и интересовался материалами раскопок 20-х гг. Покровских курганов. Ранний пласт погребений этих курганов, по моим представлениям, связывался с поздним этапом доно-волжской абашевской культуры. Напомню, что тогда ранний пласт погребений Покровских курганов, как, впрочем, и другие подобные комплексы с территории Нижнего Поволжья, уверенно рассматривались в системе древностей срубной культуры. В значительной степени этих позиций придерживались и ведущие саратовские археологи тех лет И.В.Синицын и В.А.Фисенко, которые, тем не менее, всячески оказывали мне содействие и поддерживали отстаиваемую мною позицию. Но вскоре они ушли из жизни. И в археологии Саратовского университета, занимавшего до тех пор одну из ведущих позиций среди университетов страны в изучении эпохи бронзы, наступил спад. И тем более приятно было, участвуя в III Рыковских чтениях, ощутить, что в Саратовском

университете на качественно новой основе возродилось научное направление по изучению эпохи бронзы Нижнего Поволжья и сопредельных территорий. На базе университетской археологической лаборатории проводятся ставшие традиционными Рыковские чтения [15,16], издается серия тематических сборников по археологии восточноевропейской степи [17-19], издан свод археологических источников по памятникам срубной культурно-исторической общности волго-уральского междуречья [20]. И практически во всех случаях в исследовательской проблематике ведущие позиции отводятся оценке памятников Покровского типа.

Если же к сказанному добавить результаты масштабных полевых исследований саратовских археологов последних лет, включая выявление серии сопровождавшихся дисковидными псалиями с шипами захоронений воинов-колесничих, включенных исследователями в число памятников Покровского типа, то можно констатировать, что выделение Покровского культурного типа правомерно. Именно этот термин фигурировал в докладе Н.М.Малова на III Рыковских чтениях [21].

Однако хотелось бы не только рассматривать покровские памятники как открывающие мир древностей срубной культурно-исторической общности, но и акцентировать внимание на тех показателях, которые позволяют ранние из них не отрывать от абашевских древностей. В этом ключе понимания я бы употребил термин "покровский феномен", видя за ним завершающий этап древностей доно-волжской абашевской культуры, о чем свидетельствуют и результаты раскопок Подклетненского могильника под г.Воронежем [22], и признавая при этом роль данного населения в становлении так называемых "развитых срубников". Иными словами, покровские памятники следует рассматривать как в связи с обоснованием завершающего этапа доно-волжской абашевской культуры и выяснением дальнейшей судьбы этого населения, так и в связи с оценкой раннего пласта срубных древностей.

В этом во многом преуспели саратовские ученые. Правда, хотелось бы предостеречь от проявляющегося сейчас стремления видеть в такого рода памятниках чуть ли не новую культурно-историческую общность и включать в их число комплексы, в своей основе как абашевские, так и срубные, что уводит от рассмотрения сути явления в системе оценки абашевской культурно-исторической общности средней бронзы и срубной культурно-исторической общности поздней бронзы, как, впрочем.и в русле оценки роли пастушеских скотоводов эпохи бронзы евразийской степи и лесостепи в цивилизационных процессах того времени.

Нельзя также не сказать, что в ходе обсуждения данного вопроса на III Рыковских чтениях стало очевидным, что для его конструктивного продолжения необходимо обратиться к результатам исследований памятников, относящихся к развитому и позднему этапам доно-волжской

абашевской культуры. Значительная часть коллекций, происходящих с этих памятников, хранится в музее археологии Воронежского университета. Было бы полезно на базе кафедры археологии Воронежского университета провести научную конференцию, на которой этот вопрос будет обсужден в системе оценки древностей не столько срубной культурно-исторической общности эпохи поздней бронзы, сколько абашевской эпохи средней бронзы, преимущественно в системе доно-волжской абашевской культуры.

ЛИТЕРАТУРА

1. Мартынов А.И. О степной скотоводческой цивилизации I тыс. до н.э. // Взаимодействие кочевых культур и древних цивилизаций. - Алма-Ата, 1989.

2. Зданович Г.Б. Феномен протоцивилизации бронзового века Урало-Казахстанских степей. Культурная и социальная обусловленность // Взаимодействие кочевых культур и древних цивилизаций. - Алма-Ата, 1989. - С. 187.

3. Генинт В.Ф. и др. Синташга. Археологические памятники арийских племен Урало-Казахстанских степей. 4.1 / В.Ф. Генинг, Г.Б.Зданович, В.В.Генинг. -Челябинск, 1992.

4. Пряхин А.Д. Степь и лесостепь в эпоху бронзы // Мат. конф. "Археология и социальный прогресс". Вып.2. - М., 1991. - С.26.

5. Пряхин А.Д. Степь и лесостепь в эпоху бронзы (проблемы взаимодействия массивов населения). - Уфа, 1992. - С.22-23.

6. Пряхин А.Д., Халнков А.Х. Абашевская культура // Археология СССР. Эпоха бронзылесной полосы СССР. - М.: Наука, 1987. - С.124-136.

7. Пряхин А.Д. Погребальные абашевские памятники. - Воронеж: Из-во ВГУ, 1977.

8. Мерперт Н.Я. Срубная культурно-историческая область (к постановке вопроса) // Срубная культурно-историческая общность. Проблемы формирования и периодизации. - Куйбышев, 1985.

9. Кузьмина Е.Е. Откуда пришли индоарии? Материальная культура племен андроновской общности и происхождение индриранцев. - М., 1994.

10. Потемкина Т.М. Алакульская культура // Советская археология. - 1983. -№2.

11. Горбунов B.C. Бронзовый век Волго-Уральской лесостепи. - Уфа, 1992. -С. 196.

12. Черных Е.Н. и др. Европейская зона Евразийской металлургической провинции / Е.Н.Черных, С.В.Кузьминых, С.ААгапов // Древнейшие общества земледельцев и скотоводов Северного Причерноморья (V тыс. до н.э. - V в. н.э.): Мат. международной конф. Кишинев, 10-14 сентября 1990 г. - Киев. 1991. -С.110-111.

13. Малов Н.М. Покровско -абашевские украшения Нижнего Поволжья // Археология восточно-европейской степи. Вып.З. - Саратов, 1992. - С.22-23.

14. Малов Н.М. "Абашевские племена" Нижнего Поволжья (Памятники Покровского типа): Автореферат дис.... канд. ист. наук. - Санкт-Петербург, 1992.

15. Срубная культурно-историческая область: Материалы III Рыковских чтений. - Саратов, 1994.

16. Проблемы культур начального этапа эпохи поздней бронзы Волго-Уралья // Тез. докл. на II Рыковских чтениях. - Саратов, 1991.

17. Археология восточно-европейской степи. Вып.1. - Саратов, 1989.

18. Археология восточно-европейской степи. Вып.2. - Саратов, 1991.

19. Археология восточно-европейской степи. Вып.З. - Саратов, 1993. 20.Памятники срубной культуры Волго-Уральского междуречья: Археология

России. Свод археологических источников. Вып. В1-10. - Саратов, 1993.

21. Малож Н.М. Культурные типы памятников срубной культурно-исторической области (концептуальные основы) // Срубная культурно-историческая область. - Саратов, 1994.

22. Пряхин А.Д., Беседнн В.И. К оценке абашевских погребений Подклетнен-ского могильника // Археологические памятники Среднего Поочья. Вып.5. -Рязань, 19%.