версия для печати
- К оценке москвоцентрической концепции отечественной истории
Постановка вопроса
Классические обзоры русской истории и учебные пособия, как правило, весьма красочно и образно описывают период XIV—XV столетий. И у Н.М.Карамзина, и у А.Ишимовой, и у многих других исторических писателей в центре повествования оказываются мощные фигуры Ивана Калиты, митрополита Алексия, Сергия Радонежского, Дмитрия Донского, Ивана III и иных деятелей этого периода. Все эти деятели рассматриваются как созидатели могущественного Московского княжества и единой русской государственности. Среди них — победители Орды и строители новой властной иерархии, в которой место верховного владыки занимает великий князь московский.Современная концепция этого периода остается москвоцентрической. Для такого взгляда есть все основания: ведь именно Москва с первой половины XIV в. становится наиболее сильным и авторитетным русским княжеством.
При Дмитрии Донском Московское княжество поднимает знамя борьбы против Орды и добивается вроде бы ощутимых успехов.
При Иване III во второй половине XV в. вокруг Москвы постепенно собираются русские земли. Московский князь разрывает цепи политической зависимости от Орды, ликвидирует свободу Новгорода, Ярославского, Ростовского, Тверского княжеств, подчиняет себе отдаленные земли на Севере Руси, ведет успешную борьбу с Литвой за западные территории древних Смоленского и Полоцкого княжеств, устанавливает свою власть на Юге, на территории бывшего Черниговского княжества.
При Василии III после подчинения Пскова и Рязани крупные самостоятельные политические образования в Северо-Восточной Руси прекращают свое существование.
Всё это так. Но не очень понятно, почему не только в популярных изданиях, но и в научных исследованиях вопрос о предопределенности московского лидерства и о его безусловно положительном значении почти не подвергался сомнению.
Обоснованная авторами «Сказания о великих князьях владимирских», теории о Москве — Третьем Риме и «Сказания об Августе-кесаре» (конец XV — начало XVI в.), москвоцентрическая концепция последовательно была поддержана Н.М.Карамзиным, С.М.Соловьевым, С.Ф.Платоновым, а затем перешла в учебники истории, в том числе и в учебники советской эпохи.
История удельных центров XIV—XV вв. практически ушла из общих обзоров. Особняком стояло изучение судеб Великого Новгорода и Пскова. Совершенно иной тип государственности, его связи с традициями Древней Руси и с Западной Европой не позволяли задвинуть эти города-государства на окраину исторического познания.
Несомненно, академическими исследованиями было выявлено много важнейших моментов истории отдельных русских княжеств этого периода, роли различных политических центров в объединительном процессе XIV—XV вв., но результаты исследований были известны только специалистам.
В первую очередь стоит отметить следующие работы:
Иловайский Д.И. История Рязанского княжества. М., 1858 (работа переиздана в Рязани в 1990 г.);
Борзаковский В.С. История Тверского княжества. СПб., 1876;
Экземплярский А.В. Великие и удельные князья Северо-Восточной Руси в татарский период. Т. 1—2. СПб., 1889—1891;
Голубовский П.В. История Смоленской земли до начала XV столетия. Киев, 1895;
Пресняков А.Е. Образование великорусского государства. Очерки по истории XIII—XIV столетия. Пг., 1918 (работа переиздана в Москве в 1998 г.);
Любавский М.К. Образование основной государственной территории великорусской народности: заселение и объединение центра. Л., 1929;
Кучкин В.А. Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси в X—XIV вв. М., 1984;
Кобрин В.Б. Власть и собственность в средневековой России. М., 1985.
Из исследований последнего времени следует выделить такие работы:
Горский А.А. Русские земли в XIII—XIV веках: пути исторического развития. М., 1996;
Данилевский И.Н. Русские земли глазами современников и потомков (XIII—XIV вв.). М., 2000.
С конца 1980-х гг. в связи с активным развитием краеведческих исследований и с увлечением местной историей стало появляться всё больше исследований, посвященных судьбам местных центров и отдельных земель.
Особо следует выделить труды по истории Тверского и Рязанского княжеств:
Клюг Э. Княжество Тверское: 1246—1485 гг. Тверь, 1994;
Он же. Великий князь Михаил Ярославич Тверской и Владимирский. Тверь, 1995;
Финкельштейн В.Б. Летопись Твери. Тверь, 1996;
Цепков А.И. Рязанские землевладельцы XIV—XVI веков. Рязань, 1995;
Материалы к истории Рязано-Муромского княжества / Славянские хроники / Сост. А.И.Цепков. СПб., 1996.;
Цепков А.И. Экономика Рязанского края конца XIV—середины XVI в. по письменным источникам // Писцовые книги Рязанского края. XVI век. Вып. 1 / Подгот. А.И.Цепков. Рязань, 1996.
Большое значение имели и продолжают сохранять публикации сотрудников местных музеев, краеведческих центров, областные краеведческие издания, материалы конференций. Упомянем для примера исследование А.В.Шекова «Верховские княжества. XIII — середина XVI в.» (Тула, 1993; опубликовано в материалах Тульской археологической экспедиции).
Идея предопределенности центральной роли Москвы и ее безусловной положительности была подвергнута критическому анализу. В этом контексте стоит назвать работы:
Юрганов А.Л. У истоков деспотизма // История Отечества: люди, идеи, решения. Очерки истории России IX — начала XX в. М., 1991. С. 34—75;
Думин С.В. Другая Русь (Великое княжество Литовское и Русское) // Там же. С. 76—126.
Эту тему начал разрабатывать еще А.А.Зимин, предположивший в своей книге «Витязь на распутье: Феодальная война в России XV в.» (М., 1991; написана в 1979—1980 гг.), что московской государственности с ее самодержавно-крепостническим обликом во время феодальной войны 1425—1453 гг. противостоял вариант буржуазного развития, воплощенный на Севере Руси.
В последние годы были созданы труды, раскрывающие как отдельные страницы, так и общую историю становления московского господства:
Борисов Н.С. Иван Калита. М., 1995;
Он же. Политика московских князей. Конец XIII — первая половина XIV в. М., 1999;
Горский А.А. Москва и Орда. М., 2000;
Борисов Н.С. Иван III. М., 2001.
В преподавании истории и в учебных пособиях последние достижения историографии практически не отразились. Ученики Рязани, Твери, Смоленска, Ростова, Ярославля, Нижнего Новгорода, Суздаля, Устюга и других древнерусских городов больше знают о Москве и деяниях ее государей, чем об истории своих городов, бывших древними центрами Руси. Необходимость в восполнении этого пробела очевидна.
Предлагаемый вниманию читателей газеты «История» очерк посвящен политической истории русских княжеств в XIV—XV вв. Следует сразу оговориться, что в работе практически не затронуты вопросы местной экономики. На мой взгляд, отдельного рассмотрения требует многообразная культура местных центров. В обзор не включены сведения о развитии Новгорода и Пскова — это совсем особая тема.
Автор надеется, что изложенная в сжатом виде история русских княжеств XIV—XV вв. послужит полезным дополнением к используемым в преподавании нашего предмета классическим пособиям и учебникам.
- Смоленское княжество
В 1386 г. великий князь Святослав Иванович Смоленский предпринял попытку отвоевать у литовцев занятый ими ранее город Мстиславль. Во главе войска он осадил город, где засел князь Скиригайло Ольгердович. Смоляне стояли под городом 11 дней и воевали окрестности.
В это время успели собраться литовские князья Корибут и Семен-Лугвень Ольгердовичи и их двоюродный брат Витовт Кейстутович. В жестоком бою Святослав Иванович был убит, а его сыновья и многие смоляне взяты в плен. Победители увели в Литву князя Глеба Святославича, а Юрия Святославича посадили в Смоленске «из своей руки».
Великий князь Витовт после возвращения из Пруссии отпустил Глеба Святославича в Смоленск на княжение, а князю Юрию Витовт дал в удел Рославль.
Такое решение вызвало ссоры и междоусобия, и литовский князь воспользовался этим поводом для того, чтобы окончательно покорить Смоленск. В сентябре 1395 г. он подошел к городу, «лестию» вызвал из-за крепостных стен братьев Святославичей с их боярами и приказал схватить их. Затем литовцы сожгли посады, взяли в плен немало смолян, а в городе был посажен литовский наместник, князь Ямонт, которого затем сменил князь Роман Михайлович Брянский.
Участи братьев избег только князь Юрий Святославич, который в то время находился в Рязани у своего тестя, Олега Рязанского. При поддержке рязанского князя в 1400 г. Юрий смог захватить отчий удел и с жестокостью расправился со сторонниками Литвы — князь Роман Брянский, смоленские и брянские бояре были убиты.
Вскоре город был осажден Витовтом, в нем началась «крамола», но Юрий смог выдержать осаду и поквитался со своими противниками — «людей много посекоша».
Однако Юрий Святославич понимал, что ему одному не под силу бороться с Витовтом. В 1404 г. литовцы стояли под городом всю весну, били из пушек по стенам и разорили смоленские волости. Как только Витовт отошел от Смоленска, Юрий Святославич поехал в Москву просить помощи у великого князя Василия I. Тот не решился на войну против своего тестя Витовта, хотя в это время отношения между Литвой и Москвой были напряженными.
Тем временем доброхоты дали знать Витовту, что князя в городе нет, и литовский правитель возобновил осаду. Горожане, не вытерпев бедствий, сдались Витовту, и тот взял в плен и отправил в Литву супругу князя Юрия, заточил или казнил смоленских князей и бояр, а в городе посадил своих наместников.
Узнав об этом, Юрий Святославич бежал из Москвы в Новгород, где был принят новгородцами в князья и получил от них 13 городов — Руссу, Торжок, Ладогу, Орешек и другие.
Новгородское княжение Юрия было недолгим. Вскоре он совершил ужасный поступок, подробно описанный в летописях. Он казнил служившего ему князя Семена Вяземского, желая овладеть его супругой, но та оказала ему сопротивление и ударила его ножом. Тогда князь Юрий в ярости изрубил женщину и велел бросить ее в реку. «И бысть ему в грех и в студ велик»...
От ужаса и стыда князь бежал из Торжка «к Орде», и скончался в 1408 г. в одном из отдаленных монастырей в Рязанской земле, «неколико дни пробыв в печалех и скорбех, поминая своих беды и напасти, и вся сия собрав в уме своем и в мысли своей, плачясь и сетуя о гресех своих».
Сын последнего смоленского князя Федор Юрьевич оставался в Новгороде до 1412—1413 гг., пока под давлением Витовта не был вынужден уехать «в Немцы».
Братья Юрия Святославича служили в Литве и на Москве. Глеб Святославич получил от Витовта город Полонный, а в 1399 г. погиб в ужасной для литовцев битве с татарами на реке Ворскле. Василий и Александр Святославичи выехали в Москву. Иван Святославич в 1403 г. был взят в плен в Вязьме князем Семеном-Лугвенем Ольгердовичем.
Потомки этих князей — роды Жижемских, Коркодиновых, Кропоткиных, Дашковых, Порховских и другие — служили в XV—XVII вв. как в Литве, так и в России.
С XIV в. служили великому князю московскому другие потомки удельных князей смоленских — Ржевские и Фоминские, видимо, лишившиеся своих уделов в результате литовского продвижения на восток. Со временем они потеряли свои титулы и стали родоначальниками многих известных служилых родов Московского государства — Полевых, Еропкиных, Толбузиных, Травиных, Осокиных и других.
- Тверское княжество
После гибели князя Михаила Ярославича Тверское княжество было раздроблено на уделы его сыновей. Старший из них — Дмитрий Михайлович, по прозвищу Грозные Очи, получил великое княжение Тверское, но правил недолго — в 1325 г. он убил в Орде великого князя московского Юрия Даниловича и сам был казнен по приказу Узбека.
Тверской стол перешел ко второму сыну Михаила Ярославича, Александру Михайловичу. Его уделом, вероятнее всего, были города Холм и Микулин. Третий сын Михаила, Константин, получил в удел отдаленные друг от друга Дорогобуж и укрепленный пункт на Волге, позднее называвшийся Семёнов городок. Наконец, младший сын Михаила Тверского, Василий, получил (неясно почему) второй по значению из тверских городов — Кашин.
После татарского разгрома в 1327 г. и казни в Орде великого князя тверского Александра Михайловича и его сына Федора в 1339 г. Тверь вновь отказалась от соперничества с Москвой.
Правление тверского князя Константина, третьего из Михайловичей, было направлено на восстановление внутренней стабильности и внешнеполитического положения разоренного княжества. Константину удалось достичь определенных успехов.
В 1340 и 1342 гг. он ездил в Орду; сблизился с князем Константином Васильевичем Суздальским и выдал за его сына, Андрея, дочь одного из тверских бояр, Василису.
В 1340/41 г. он отказался принять участие в походе московских войск на Торжок.
В 1346/47 г. в Тверской земле начался конфликт, положивший начало длительным столкновениям между различными ветвями тверского княжеского рода.
Константин Михайлович вступил в столкновение со своим племянником, холмским князем Всеволодом Александровичем, из-за права сбора податей в его уделе. Всеволод Александрович «того не могий тръпети» и обратился за помощью к великому князю Семену Гордому, женатому на его сестре Марии. Враждующие князья отправились в Орду, но внезапная смерть князя Константина Михайловича прекратила спор.
На тверской престол претендовал младший сын Михаила Ярославича, Василий Кашинский, но Всеволод Александрович возвратился из Орды с ярлыком на великое княжение, изгнал дядю и отобрал у него дань, взятую в Холмском княжестве.
1348—1349 годы были наполнены противостоянием между дядей и племянником — «и мало кровопролитиа не бысть межи их», но при посредничестве тверского епископа Феогноста был заключен мир. Всеволод уступил дяде великое княжение.
Но после вокняжения Василия Михайловича конфликт возгорелся с новой силой — в 1352/53 гг. Усобицы продолжались до смерти Василия Михайловича.
После кончины Всеволода Холмского против дяди выступил брат Всеволода — князь Михаил Александрович Микулинский. Противоборствующие партии в Тверском княжестве опирались на поддержку своих мощных соседей — Всеволод и Михаил Александровичи искали поддержки в Литве, а Василий Михайлович, сын которого был женат на дочери Семена Гордого, — в Москве.
Василий Михайлович скончался 24 июля 1368 г. в Кашине. На протяжении многолетней усобицы он явно неуютно чувствовал себя в Твери и предпочитал жить в своем удельном княжестве. Это говорит о явной политической слабости Василия Михайловича, постоянно боровшегося за власть с племянниками.
Однако со смертью Василия Кашинского конфликт не закончился. Теперь против Михаила Александровича, занявшего тверской престол на законных основаниях, напрямую выступила Москва.
В конце 1368 г. московское войско заставило Михаила Тверского бежать в Литву, что вызвало ответный поход великого князя литовского Ольгерда на Москву.
Борьба Москвы и Твери продолжалась до 1375 г., когда Михаил Александрович, осажденный в Твери значительным войском Москвы и ее союзников был вынужден заключить с Дмитрием Московским договор на «всеи» его «воли». Согласно этому договору, Тверь должна была отказаться от союза с Литвой, оказывать военную поддержку Москве и не вмешиваться в дела Кашинского княжества, где занимал престол сын Василия Михайловича, Михаил.
Ни одно из этих условий исполнено не было. Уже в 1377 г. сын Михаила Тверского, Иван, женился на дочери литовского князя Кейстута, и в дальнейшем Тверь продолжала сохранять связи с Литвой.
Обозначенная в условиях договора военная поддержка Москвы Тверью никак не осуществлялась. Даже в Куликовской битве из тверичей участвовали только дружины князя Василия Михайловича Кашинского (внука), обособившегося от тверского великого князя.
Независимость Кашинского княжества продолжалась недолго. В 1382 г., после смерти Василия Михайловича, оно вошло в состав великого княжества Тверского.
Михаил Александрович Тверской озаботился восстановлением сил Твери — и достиг в этом успехов.
После разгрома Москвы ханом Тохтамышем он даже пытался получить в Орде великокняжеский ярлык, но безуспешно. Этот демарш не вызвал ответных мер московского князя, однако Тверь продолжала укрепляться, готовясь, в том числе, и к военному противостоянию.
В 1386/87 г. город был обнесен вторым кольцом укреплений; в 1389 г. в Тверь «из Немец» были доставлены пушки.
Спокойствие в княжестве было нарушено в 1386/87 г. Летопись сообщает, что князь враждовал с епископом Евфимием. Этот конфликт разрешился в 1390 г., когда в Тверь прибыл новый митрополит — Киприан. Михаил Александрович принял Киприана с «честию велию, и дары дая» и просил у него сменить их епископа, на которого возводились разнообразные обвинения как тверским духовенством, так и боярами, да и простыми тверичами.
Киприан пытался примирить князя и епископа, но не достиг успеха. В итоге он поставил в Тверь своего протодьякона Арсения, а Евфимия взял с собой в Москву.
И всё же для Твери 1380—1390-е годы были временем стабилизации, укрепления политического значения и начала культурного расцвета. Велось церковное строительство: в 1399 г. был обновлен главный тверской храм — Спасо-Преображенский, в 1394/95 г. основан монастырь на Тьмаке. После пожара 1399 г. в Новом городке (позднее Старица) Михаил Александрович повелел построить новый каменный храм в честь своего патрона — архангела Михаила.
Экономический подъем Твери в последние годы правления Михаила Александровича позволил его преемнику Ивану Михайловичу (1399—1425) наладить чеканку тверской монеты (ранее использовались литовские деньги).
Развивались культурные связи между Тверью и Византией, особенно с Афонскими монастырями. Незадолго до смерти князя Михаила к нему прибыли посланцы от константинопольского патриарха и поднесли тверскому правителю икону Страшного суда. Такой же подарок получил и великий князь московский Василий I.
Михаил Александрович Тверской скончался 26 августа 1399 г., приняв перед смертью монашество — с именем Матвея. Незадолго до смерти он посетил усыпальницу тверских князей — Спасо-Преображенский собор, поклонился гробницам своих предков и избрал место своего упокоения, а затем, выйдя из собора, поклонился тверичам, во множестве собравшимся перед церковью, просил у них прощения и наказал подчиняться своему сыну Ивану Михайловичу.
После смерти Михаила Александровича произошел новый раздел тверских волостей. Его старший сын, Иван, получил тверское великое княжение и целый ряд приволжских городов; второй сын, Василий, вокняжился в Кашине и Кснятине, но должен был разделить эти владения со своим племянником, князем Иваном Борисовичем. Третьему сыну, Федору, достался в удел город Микулин; этот отпрыск Михаила Александровича стал родоначальником князей Микулинских, известных до XVI столетия.
Уже в 1400 г. в Твери началась новая усобица. Иван Михайлович отнял у брата Василия Кашин и передал его Ивану Борисовичу. Борьба за Кашин, осложнившаяся вмешательством Москвы, продолжалась всё первое десятилетие XV в. Бежал из своего княжества в Москву и холмский князь Юрий Всеволодович.
В 1410 г. Иван Михайлович Тверской примирился с родственниками и возвратил им их земли. Эпоха внутреннего мира была, однако, омрачена эпидемиями и большими пожарами.
Тверь охватила эпидемия в 1416/17 г., чума и голод свирепствовали осенью 1419 г. и осенью—зимой 1421—1422 гг., а затем в 1423—1425 гг. В 1413 г. город полностью выгорел.
Преемник Ивана Михайловича, великий князь Александр Иванович, правил всего несколько месяцев. После него престол занял его сын, князь Юрий Александрович, но и он скончался всего через четыре недели княжения. Очевидно, что причиной скорой смерти этих князей стала эпидемия 1425 г. Престол перешел ко второму сыну Александра Ивановича — Борису Александровичу.
Княжение Бориса Александровича стало временем политического и культурного расцвета Твери, непосредственно предшествовавшего ее падению.
Борис Александрович начал правление с того, что заточил своего двоюродного деда, Василия Михайловича Кашинского. В 1427 г. Борис Тверской заключил договор с великим князем литовским Витовтом (его сестра была бабушкой Бориса Александровича). По этому соглашению устанавливались союзные отношения между Тверью и Литвой.
В 1430-е гг. внешние факторы были благоприятны для Твери. В Москве шла усобица между великим князем Василием II и его дядей Юрием Звенигородским, а в Литве Сигизмунд Кейстутович воевал со Свидригайло Ольгердовичем. Борис Тверской принял сторону Свидригайла, выдал за него свою двоюродную сестру княжну Анну Ивановну и активно поддерживал его в борьбе, поспособствовав его успеху.
В московскую усобицу Борис Тверской стремился не вмешиваться, но в 1434 г. приютил в Твери бежавшего князя Ивана Андреевича Можайского, союзника Василия II, а в 1435 г. послал помощь врагу Василия II — князю Василию Юрьевичу Косому: «кони и порты, и доспех».
По-видимому, на первых порах Борис Александрович придерживался принципа поддержки побежденной стороны, рассчитывая на продолжение усобиц в Московском княжестве.
Пользуясь слабостью Москвы, Борис Тверской начал пограничную войну с Новгородом. Осенью 1443 г. тверские войска опустошили двадцать пять волостей к северу от новгородско-тверского рубежа. Зимой 1444—1445 гг. тверичи вновь воевали Торжок и Бежецкий Верх. Подобный поход повторился в августе 1445 г. — вскоре после того, как великий князь московский Василий II попал в плен к татарам в битве под Суздалем.
Согласно новгородским летописям, Борис Тверской принял участие в заговоре Дмитрия Шемяки против Василия II, закончившемся пленом и ослеплением великого князя и вокняжением Шемяки. Однако Борис Тверской недолго поддерживал Шемяку и вскоре заключил союз с Василием II, двинувшимся из места своего заточения — Вологды — на Москву.
Союз князей был скреплен обручением их детей Ивана и Марии. Тверские войска приняли участие в походе Василия II на Москву, а затем участвовали в осаде московским князем союзного Шемяке Углича. В награду за поддержку Василий II дал Борису Тверскому город Ржев с прилегающей к нему территорией, который, однако, пришлось брать едва ли не штурмом.
Союз с Василием II восстановил против Твери Дмитрия Шемяку. Опасаясь нападения этого князя, Борис Тверской в 1452 г. приказал укреплять Тверь. Вокруг города был прорыт ров.
В сентябре того же года Шемяка напал на Кашин. Тверской источник сообщает об этом набеге так: Шемяка «прииде бо не яко есть обычай есть князем и воеводам мужествовати яве, но яко хищник тайно прииде и никому не есть ведущи». Кашинские посады были сожжены, но отряд Шемяки был отбит — с большим уроном.
Усиление княжества нашло свое яркое выражение в литературе и публицистике Твери. В честь Бориса Тверского было написано «Слово похвальное», автором которого стал инок Фома, посланец Твери на Ферраро-Флорентийском соборе.
Автор «Слова похвального» воспевает князя Бориса Александровича в следующих выражениях: «И что нареку аз великого князя Бориса Александровича? Но нареку его Соломоний...
Слышаша великии русскии князья и вельможи премудрость и крепость великого князя Бориса Александровича, в Богом обетованной той земле царствующа, и приидоша от конец земли не толко премудрости слышати, но и видети славного того государя и питатися от царские той и сладкоядныя той трапезы. И что же нареку тя, великого князя Бориса Александровича? И нареку его Тивириа кесаря правосудна.
Но Тивирий не повелели людем своим в красных ризах и в златых блистаниих пред собою ходить. И сей же самодержавный государь, великий князь Борис Александрович, не так, но бесчисленно давая людем своим и повелевая в своей палате в красных блистаниих перед собою ходити, а сам же царским венцом увязеся».
В «Слове...» князь Борис семь раз назван «царем» и десять раз «самодержцем», еще чаще именуется он «государем».
Тверь в сочинении инока Фомы предстает «великим государством», равным Москве.
Идея о двух центрах, двух государствах обосновывалась тверскими книжниками при обращении к византийским традициям. Среди других церковных построек по велению Бориса Александровича была возведена Входоиерусалимская церковь, «на вратах Богом спасаемого града Тфери», прообразом которой были храмы в Иерусалиме, Константинополе, Киеве и Владимире.
Само применение к Твери названия «Богом спасаемый град», апеллирующего к византийской идеологической лексике, встречается и в рукописи первой четверти XV в.
Показательна активная позиция Бориса Тверского в деле защиты «веры отеческой» — сходная той, которую занял Василий II, оценивая Флорентийскую унию.
Посланник Твери на Ферраро-Флоренскийском соборе 1438—1439 гг. инок Фома воспевает приверженность Бориса Александровича православию. Прямой оценки унии в «Слове...» инока Фомы не содержится, но, в отличие от митрополита Исидора, принявшего унию, Фома возвращался на Русь другим путем, вместе с суздальским монахом Симеоном, впоследствии составившим полемическое сочинение против унии.
Борис Александрович Тверской скончался в 1461 г. После его кончины престол формально перешел к его сыну, Михаилу, которому было четыре с половиной года (по другим сведениям, семь с половиной), но реальная власть принадлежала тверским боярам. Начался последний этап истории Тверского княжества — упадок влияния и ослабление власти великого князя тверского, завершившейся захватом Твери Иваном III.
Еще с конца 1470-х гг. многие тверские удельные князья и бояре начали переходить на великокняжескую московскую службу. Тверской князь Михаил Борисович в попытке спасти судьбу своего государства заключил союз с Литвой, что противоречило московско-тверским договорам.
Иван III отреагировал молниеносно. Московские войска окружили Тверь, и тверской князь был вынужден признать себя «подручником» Ивана III, но вскоре опять вступил в переговоры с западными соседями. Новый поход последовал в августе 1485 г. Михаил Борисович бежал из осажденной Твери в Литву. Тверское княжество пало.
- Суздальско-Нижегородское княжество
В 1311—1320 гг. в Нижнем сидел младший брат московского князя Юрия, Борис Данилович, после смерти которого удел был присоединен к великому княжеству Владимирскому.
В 1341 г. ханский ярлык на Нижний Новгород получил суздальский князь Константин Васильевич, предположительно правнук Андрея Ярославича, младшего брата Александра Невского.
Нижегородское княжество занимало значительную территорию от городка Унжа на одноименной реке (на севере) до рек Суры и Алатыря, населенных мордвой (на юго-востоке). На западе границы княжества соприкасались с Юрьевским и Владимирским княжествами; западной окраиной была плодородная Суздальская волость (Ополье). Столица княжества располагалась у слияния Оки и Волги, что придавало городу важнейшее торговое значение.
Нижний Новгород был одним из экономически развитых городов Руси. Он был центром торговли, в том числе и международной. Известно, что в 1366 г. новгородские ушкуйники перебили в Нижнем множество гостей — татар, армян, «бессермен» и русских.
В городе активно развивались ремёсла, работали мастера: архитекторы, каменщики, литейщики колоколов, золотильщики по меди. В Нижнем строились каменные храмы, было начато возведение каменного же Кремля.
Согласно местному преданию, при обновлении нижегородского Преображенского собора князь Константин Васильевич перенес в него из Суздаля старинную византийскую икону Спаса. Этот перенос знаменовал собой укрепление столичного положения Нижнего — в противовес Суздалю.
При Константине Васильевиче активно велась колонизаторская политика: он «повеле русским людем селитися по Оке и по Волге, и по Кудьме реком, и на мордовских селищах, где кто похощет».
Князь Константин Васильевич Нижегородский стремился играть важную роль в политических событиях. Он породнился с великим князем литовским Ольгердом, выдал дочерей за князей Михаила Александровича Тверского и Андрея Федоровича Ростовского. В 1347 г. добился учреждения особой Суздальской епископии, а в 1354 г. пытался оспорить у князя Ивана Ивановича Московского великокняжеский ярлык.
Соперником Москвы выступил сын Константина Васильевича, Дмитрий Константинович, в крещении Фома. В 1360 г., после смерти великого князя Ивана Ивановича, он получил в Орде ярлык на великое княжение и занял Владимир, однако через два года был изгнан оттуда московскими боярами, которые сумели получить в Орде ярлык для своего малолетнего князя Дмитрия Ивановича.
Тем временем младший брат Дмитрия Константиновича, Борис, захватил Нижний Новгород. Дмитрий Константинович обратился за помощью к своему недавнему сопернику — Дмитрию Московскому. По просьбе великого князя в Нижний отправился преподобный Сергий Радонежский «смирить» братьев, но князь Борис не послушался игумена, и Сергий «по митрополичьеву слову Алексееву и великого князя Дмитрея Ивановича» закрыл все церкви в Нижнем.
После этого Дмитрий Московский отправил свои полки в помощь Дмитрию Константиновичу, и Борис смирился, встретил брата на пути к Нижнему и «доби челом».
В результате раздела Нижний Новгород достался Дмитрию Константиновичу, а Борис получил Городец и мордовские земли в Засурье.
Дипломатическое сближение Москвы и Нижнего было скреплено женитьбой великого князя на княжне Евдокии Дмитриевне, дочери Дмитрия Нижегородского; свадьба была отпразднована в Коломне 18 января 1367 г.
В союзе с Москвой Дмитрий Нижегородский вел активную антиордынскую политику. Успешные военные акции против татар в 1367, 1370, 1374 и 1377 гг. позволили Дмитрию Константиновичу расширить свои владения на востоке и даже посадить своего ставленника в Булгаре. Однако татары Мамаевой орды в ответ предприняли ряд походов на Нижегородское княжество. В 1375 г. они пограбили волости за рекой Пьяной и уничтожили нижегородскую заставу.
В 1377 г. нижегородские, московские и другие полки были собраны под началом князя Ивана Дмитриевича, сына Дмитрия Константиновича — для отражения набега царевича Арапши (Араб-шаха). Воеводы проявили беспечность: «испишеся, доспехи похорониша в телеги, а сулицы [копья] не насажены, а самы ловы деяху да пияху [занимались охотой и пьянствовали]», — и были застигнуты врасплох татарами, которые начали рубить безоружных воинов.
Множество бояр, воевод и ратников было перебито, а князь Иван Дмитриевич утонул в реке Пьяне. Затем татары взяли и сожгли Нижний Новгород и ушли, взяв большой полон.
После разгрома нижегородских полков мордва напала на поволжские уезды. Зимой следующего года князь Дмитрий Константинович отправил на мордву войско во главе с братом Борисом и московским воеводой боярином Федором Свибло; воеводы разграбили «всю землю» и привели пленных, которых казнили — «псы тровяху, по леду поволоча».
В 1378 г. татары вновь неожиданно захватили Нижний Новгород. Борьба с Ордой на стороне Москвы оборачивалась для Нижегородского княжества тяжелыми последствиями. Между союзниками начался разлад. На битву с Мамаем в 1380 г. Дмитрий Нижегородский послал только суздальские полки, но не отправил нижегородского и городецкого войска.
Во время набега Тохтамыша Дмитрий Константинович послал к хану сыновей Василия и Семена, которые помогли татарам взять Москву. Союз с Дмитрием Донским окончательно распался, что отразилось и на событиях внутри княжества.
В 1382 г. в Орду отправился князь Борис Городецкий, а вслед за ним — его сын Иван Борисович. Для противодействия возможным интригам со стороны Бориса Дмитрий Константинович послал в Орду своего младшего сына, Семена. Вскоре Дмитрий Константинович скончался (5 июля 1383 г.), и Нижний Новгород перешел к Борису.
В 1388 г. сыновья Дмитрия Константиновича, Василий и Семен, при поддержке Дмитрия Донского осадили Нижний, и Борис Константинович был вынужден капитулировать. По договору с племянниками Борис уступил им часть своих волостей, а взамен получил свой удел — Городец и Посурье.
Новая усобица началась в 1391 г. Нижегородское боярство отвернулось от своих князей и вступило в переговоры с великим князем Василием I. Василий I купил в Орде ярлык на Нижегородское княжество, и Борис Константинович был сведен с престола московскими и нижегородскими боярами. В Нижнем Новгороде сел московский наместник, но сыновья Дмитрия Константиновича — Василий-Кирдяпа и Семен Дмитриевичи — не смирились с потерей родительского удела. После смерти Бориса Константиновича (1393) они бежали в Орду добиваться ярлыка на Нижний, Суздаль и Городец.
В октябре 1395 г. князь Семен Дмитриевич в союзе с татарским царевичем Ейтяком взял Нижний Новгород, и ордынцы разграбили город, преступив данную ранее клятву.
Узнав о приближении московского войска, Семен Дмитриевич бежал в Орду, несколько лет скрывался у татар. Великий князь послал к Булгару и Казани в отместку за разорение Нижнего войско под командованием своего брата Юрия Дмитриевича, и они три месяца воевали Булгарию.
В 1401 г. московские воеводы пленили в Мордовской земле супругу князя Семена, Александру, с детьми. Узнав об участи семьи, Семен Дмитриевич «приде в покорность», прибыл в Москву и отказался от прав на Нижегородское княжество. Вскоре он умер в Вятке.
Другие нижегородские князья продолжили сопротивление. В 1410 г. Даниил Борисович (сын Бориса Константиновича) с татарским царевичем Талычем сумел внезапно захватить Владимир, и татары ограбили город, разорили церкви, пленили жителей. Поп Успенского собора Патрикей был замучен татарами, которые допытывались у него, где он спрятал церковные сокровища. Победители запалили город, и пожар был настолько силен, что, по замечанию летописца, «колоколы разлишася».
Осенью следующего года великий князь послал против Борисовичей своего брата, Петра Дмитриевича, с ростовскими и ярославскими князьями. Нижегородские князья выступили в союзе с булгарскими и жукотинскими князьями, и в бою у села Лыскова на Волге одержали победу. В жестокой сече пало множество воинов, и среди них был князь Даниил Васильевич, сын Василия Дмитриевича Кирдяпы.
Победа над великокняжеским войском позволила князю Даниилу Борисовичу занять Нижний. В 1412 г. нижегородские князья ездили в Орду к хану Зелени-Салтану, сыну Тохтамыша, и вернулись с ярлыком на свою отчину.
Великий князь также поехал в Орду, и, вероятно, получил от преемника Зелени-Салтана, хана Керим-Бердея, новый ярлык на Нижегородское княжество.
В 1414 г. московское войско под командованием брата великого князя, Юрия, подступило к Нижнему, и Даниил Борисович с братьями бежал из города. В 1416 г. нижегородские князья смирились. В Москву выехали из Орды князья Иван Васильевич Кирдяпин и Иван Борисович, а в 1417 г. и Даниил Борисович.
В 1418 г. Борисовичи бежали из Москвы, и более об их судьбе ничего не известно. Великий князь посадил в Нижнем князя Александра Ивановича (внука Василия Кирдяпы), за которого выдал свою дочь Василису, но тот умер вскоре после свадьбы. Его удел окончательно перешел в ведение великокняжеских наместников.
Проект восстановления Суздальско-Нижегородского княжества возник во время смуты 1425—1453 гг.
В 1447 г. Дмитрий Шемяка заключил договор с князьями Василием и Федором Юрьевичами Шуйскими (потомками Василия Кирдяпы). Согласно этому договору Шуйские князья обязались поддерживать Шемяку в его домогательствах о великом княжении, а взамен получали восстановление своих суверенных прав на территории Суздальско-Нижегородского удела.
Все земельные сделки, заключенные в их «неверемя», признавались недействительными, в сношениях с Ордой князья получали полную самостоятельность. Однако этот договор остался только на бумаге.
В 1450 г. Шемяка потерпел сокрушительное поражение от Василия II и покинул Галич. Князь Василий Юрьевич вскоре умер, а князь Федор принес свои «вины» Василию II.
- Ростовское княжество
Ростовское княжество во второй половине XIII и в XIV в. поддерживало активные связи с татарами.
В 1244 г. сын убитого татарами Василька Константиновича Ростовского, Борис Василькович, вместе с другими князьями ездил в Орду к Батыю, где, вероятно, пробыл до 1246 г., получив ярлык на свою отчину и «честь велику». В это время в Орде за отказ поклониться солнцу, кусту и идолам был убит князь Михаил Черниговский, дед Бориса Ростовского по матери.
Борис и другие князья, и бояре черниговского князя умоляли его подчиниться требованию татар, но тот остался непреклонным.
В 1249 г. ходил в Орду брат Бориса, Глеб Белозерский, — и принял «честь» от Сартака, сына Бату, а в 1257 г. он, едва ли не первым из русских князей женился на татарке и получил от хана «всю отчину», т.е. Белоозеро, которым ранее, вероятно, владел не целиком.
В 1276 г. Борис и Глеб Васильковичи со своими дружинами ходили в Орду для участия в походе хана Менгу-Темира на Кавказ. В Орде Борис Василькович скончался в возрасте 45 лет. Глеб Василькович с сыновьями, Борисом и Федором Ярославским Черным, участвовал во взятии города Титякова.
В XIII в. в Ростове начинают оседать татары.
Согласно житию святого Петра, царевича ордынского, он был племянником хана Берке и принял христианство еще в Орде от ростовского епископа Кирилла. Затем Петр переселился в Ростов, где женился на дочери татарского вельможи, уже обращенного к тому времени в христианство, основал монастырь во имя святых апостолов Петра и Павла, в котором перед кончиной принял постриг, оставив после себя многочисленное потомство.
Данные жития свидетельствуют о существовании в Ростове во второй половине XIII в. особой колонии татар, часть которых была крещена. Вероятно, не случайно ростовский епископ Кирилл был главным сотрудником Александра Невского в деле учреждения Сарайской архиепископии в 1261 г., центром которой была столица Золотой орды — Сарай.
В конце 1320-х гг. Ростовское княжество и город были поделены между правнуками Бориса Васильковича, сыновьями князя Василия Константиновича, Федором и Константином.
Федору досталась Сретенская половина Ростова, Константину — Борисоглебская, и с тех пор, как отмечают родословцы, «род князей ростовских пошол надвое».
Вскоре после раздела ростовские князья лишились Сретенской половины, около 1332 г. перешедшей во владение Ивана Калиты, который получил ее как великий князь владимирский. Одновременно с укреплением позиций московских князей в Ростовском княжестве шло упрочение влияния Константина Васильевича Ростовского. Он выступает как единый глава Ростовской земли.
В 1360 г., воспользовавшись тем, что великое княжение владимирское занял Дмитрий Нижегородский, Константин Ростовский присоединил к своим владениям Сретенскую половину Ростова.
Усиление Москвы привело и к переменам в Ростовском княжестве. В 1363 г. князь Андрей Федорович Ростовский с московским войском занял Ростов, а его дядя Константин Васильевич был вынужден отправиться на Устюг. Впоследствии Устюг и прилегающие к нему земли вплоть до Ваги и Северной Двины стали уделом Константина, его детей и внуков.
В княжение Андрея Федоровича Ростовское княжество не было единым. Какие-то уделы принадлежали князьям Василию и Александру Ростовским, участвовавшим со своими полками в походе на Тверь в 1375 г. В 1363 г. Сретенская половина Ростова вновь перешла к Москве.
Во второй половине XIV — XV в. из Ростовского княжества выделился Бохтюжский удел (по реке Бохтюге, левому притоку Сухоны). Княжеский престол на Устюге и зймли по Северной Двине сохранялись за потомками Константина Васильевича вплоть до конца XV в.
Процесс дробления Ростовского княжества на уделы был не столь активным, как в Ярославском и Белозерском княжествах. Об этом свидетельствуют, в частности, фамилии потомков ростовских князей, образованные в основном от прозвищ, а не от земельных владений (за исключением князей Пужбольских): Лобановы-Ростовские, Щепины-Ростовские, Голенины, Катыревы-Ростовские, Касаткины-Ростовские.
Сыновья князя Андрея Федоровича и представители младшей линии ростовских князей сохраняли лишь остатки своего суверенитета. Проникновение землевладения московских князей в Ростовское княжество началось еще при Иване Калите.
Дмитрий Донской в своей духовной говорит о двух селах в Ростовском княжестве, которые он «примыслил». В духовной Василия I упоминаются села в Ростовской земле, конфискованные князем у боярина Федора Свибла; следовательно, земли в Ростовском княжестве приобретали уже не только князья, но и московские бояре.
Документы, сохранившиеся от времени правления Василия II, показывают, что ростовские князья к тому времени уже практически лишились своих суверенных прав. В грамоте игумену Троице-Сергиева монастыря Зиновию (1432—1445) великий князь освобождает монастырские владения в Ростове от суда своих наместников. Другая грамота, датировка которой неясна, содержит формулировку об освобождении от суда ростовских князей и великокняжеских судей.
Возможно, в годы феодальной войны Василий II восстановил судебные права ростовских князей, но не менее важно, что от суда этих князей он освобождает столь же уверенно, как и от суда своих наместников.
В своей духовной 1461 г. Василий II завещал Ростов «со всем, что к нему потягло», своей жене, Марии Ярославне. О ростовских князьях в духовной говорится: они «что ведали при мне, при великом князем, ино по тому держат и при моей княгине».
Следовательно, ростовские князья уже не были собственниками своих владений, а только «держали» и «ведали» «при великом князе», т.е. верховная собственность на земли принадлежала уже Василию II, что подтверждается и жалованными грамотами московкого правителя на вотчины в Ростовской земле.
В 1474 г., по сведениям летописей, ростовские князья Владимир Андреевич и Иван Иванович продали Ивану III «половину» Ростова, вероятно, Борисоглебскую, так как Сретенская половина принадлежала московским князьям еще с 1363 г. Однако из Яжелбицкого договора Москвы с Новгородом 1456 г. очевидно, что суверенитет Москвы распространялся и на Борисоглебскую половину. Вероятно, ростовские князья в 1474 г. продали не остатки своего княжества, а свои судебные и податные права.
Потомкам ростовских князей почти не удалось сохранить родовых земель. Поземельные акты Ростовской земли XVI в. не упоминают среди землевладельцев потомков прежних правителей.
В XV в. многие ростовские князья действовали вдали от родного гнезда. Князь Александр Федорович Ростовский в 1410 г. был послан Василием I на княжение во Псков, а в 1415 г. его сменил родственник, Андрей Александрович. Сын Андрея Александровича князь Владимир Андреевич также был псковским князем-наместником в 1461—1462 гг., но вызвал против себя негодование псковичей. Наконец, во Пскове в 1417—1420 гг. сидел князь Федор Александрович, скончавшийся от моровой язвы. До этого он был наместником Василия I на Двине (1397).
Во второй половине XV — XVI в. потомки ростовских князей занимали видные места в Боярской думе, были воеводами и администраторами на службе у великого князя московского.
- Ярославское княжество
Старший сын Давыда Василий Давыдович Грозные Очи остался княжить в Ярославле, а младший — Михаил — перешел на Мологу и стал родоначальником различных ветвей ярославского княжеского дома, владевших мелкими уделами по Мологе, Сити, Суде, Шуморе и соседним рекам.
Василий Давыдович Грозные Очи в 1340 и 1342 гг. вместе с другими русскими князьями ездил в Орду, вероятно, для получения или подтверждения ярлыка. Он был женат на дочери Ивана Калиты, Евдокии, и придерживался промосковской ориентации.
Сын Василия Давыдовича, Василий Васильевич, также держался союза с Москвой. В 1375 г. он участвовал в походе Дмитрия Московского на Тверь, а в 1380 г. — в Куликовской битве, находясь в полку левой руки.
После смерти Василия Васильевича ему наследовал старший сын, Иван Васильевич; младшие сыновья получили уделы. Семен стал князем Новленским (центром его владений была волость Юхоть на одноименной реке), Дмитрий — Заозерским (Заозерье — зймли близ Кубенского озера в бассейне реки Кубены).
Княжение Ивана Васильевича на ярославском престоле ознаменовано только его участием в битве с нижегородскими князьями у села Лыскова в 1411 г. и поездкой в Орду в 1412 г. вместе с Василием I Дмитриевичем.
Всё это свидетельствует, что ярославский князь был верным сторонником и даже, скорее, «подручником» Москвы. Князь Иван Васильевич скончался, вероятнее всего, от мора в 1426 г. Ивану Васильевичу наследовал его брат Федор, о деятельности которого не сохранилось никаких известий. Сын Федора — Александр Федорович Брюхатый — был последним владетельным ярославским князем.
Александр Федорович Брюхатый упоминается в летописях уже под 1436 г. В этом году союзники мятежного Василия Косого, вятчане, врасплох захватили Александра Брюхатого и его княгиню, несмотря на то, что князя окружало внушительное ополчение ярославцев и устюжан. Получив выкуп в 400 рублей, вятчане, однако, не освободили пленников, а увели их с собой.
Узнав о пленении своего союзника, Василий II приказал ослепить князя Василия Косого, который в это же время попал в плен к москвичам. Это, однако, не отразилось на судьбе Александра Федоровича. Вскоре он был освобожден из плена и вернулся в Ярославль.
В 1463 г. в Ярославском княжестве произошли важные события. В Спасском монастыре в Ярославле были обретены мощи первого ярославского князя — Федора Ростиславича — и его сыновей, Давыда и Константина, — «целы вси и ничем не врежены». От мощей происходили чудеса и исцеления, что привело к канонизации князей, однако на судьбу княжества это не повлияло. Оно было обречено на поглощение Москвой.
В том же году стараниями дьяка Ивана III Алексея Полуектова ярославские князья продали свои вотчины великому князю. Летописец, рассказывая об этих событиях в одной статье, с иронией замечал: «А князем ярославским прощение же доспелося со своими вотчинами, отдавали их великому князю». Летописец обыграл два значения слова прощение — разрешение от болезни, от грехов, т.е. исцеление, и освобождение, прощание.
После смерти Александра Брюхатого в 1471 г. ярославское княжество окончательно перешло к Ивану III.
Боярин князь Иван Стрига Оболенский прибыл в Ярославль и произвел перепись ярославских земель. Ярославский летописец с горькой иронией записал об этом событии, вновь обыгрывая тему чудес и чудотворцев: «В том же граде Ярославле явися новый чудотворец, Иоанн Огафонович Сущей [имеется в виду боярин Ивана III, князь Иван Стрига Оболенский], созиратаи [соглядатай] Ярославской земли: у кого село доброе, ин отнял, а у кого деревня добра, ин отнял да отписал на великого князя, а кто буде сам добр, боарин или сын боярьский, ин его самого описал, а иных его чудес множество не можно исписати, понеже бо во плоти суще цьяшос [т.е. дьявол; написано тайнописью]».
Еще в середине XIV в. в Ярославском княжестве образовалось множество уделов. Роды удельных князей пошли не только от потомков Михаила Моложского, Семена Новленского и Дмитрия Заозерского, но и от сыновей Василия Давыдовича — Глеба и Романа.
Удельные князья ярославского дома — Новленские, Заозерские, Шумаровские, Курбские, Ситские, Судские, Прозоровские, Шаховские и другие — сохраняли часть своих землевладельческих прав вплоть до начала XVI в. Известны их жалованные грамоты монастырям, в которых князья жалуют игуменам угодья и даже судебные привилегии; формулировки напоминают о древних родовых правах измельчавших потомков Федора Ростиславича: «Что у них в моей вотчине».
Вотчины в ярославской земле потомки удельных князей сохраняли до конца XVI в., а в списках служилых людей («Тысячная книга», боярские списки) писались в графе «князья Ярославские».
О том, что воспоминания о былой самостоятельности ярославских князей были еще сильны в первой четверти XVI в., свидетельствует сочинение Сигизмунда Герберштейна, посла Священной Римской империи ко двору Василия III, бывшего в России в 1514 и 1526 гг.
Рассказывая о Ярославле, он пишет: «И хотя доселе еще остаются герцоги [этой] области, которых называют Knes, титул, однако, государь присвояет себе, предоставив эту страну князьям как своим подданным».
- Белозерское княжество
В 1375 г. князь Федор Романович Белозерский участвовал в походе на Тверь, а в 1380 г., вместе с сыном Иваном, — в Куликовской битве, в которой белозерские князья и нашли свою смерть.
Вскоре Белоозеро перешло в руки великого князя Дмитрия Донского. В своей духовной он упоминает Белоозеро в числе «куплей» Ивана Калиты. Полагают, что Иван Калита приобрел в Орде ярлыки на это и другие княжества — или же стал владельцем ярлыков, выплатив дань за обедневших местных князей.
Часть белозерских земель оставалась во владении потомков Глеба Васильковича. Так возникли мелкие уделы: Белосельский, Андожский, Шелепшанский, Кемский, Сугорский, Карголомский, Ухтомский и другие. Там потомки белозерских князей сохраняли остатки своих суверенных прав до XV в.
Уже в конце столетия великокняжеская власть начинает вмешиваться в земельные отношения на Белоозере. В 1490 г. по грамоте Ивана III был произведен «развод» земель князей Кемских, а в 1508 г. тяжбу представителей этого рода судил великокняжеский боярин Дмитрий Овца.
В XVI в. большинство родовых вотчин белозерских князей перешло во владение Кирилло-Белозерского монастыря, а сами бывшие владетели настолько измельчали, что не смогли занять прочных позиций при великокняжеском дворе. В середине столетия один из князей Шелепшанских даже служил «в холопех» (т.е. военным слугой у более значительного служилого человека).
- Рязанское княжество
В 1327 г. был убит в Орде князь Иван Ярославич Рязанский. Вскоре разгорелась междоусобица: Иван Иванович Рязанский, сын Ивана Ярославича, носивший прозвище Коротопол, в 1340 г. встретил пронского князя Александра Михайловича, отправлявшегося с выходом в Орду, и убил его.
Сын Александра Михайловича, Ярослав, получил у хана ярлык на рязанское княжение, явился с татарами под Переяславлем-Рязанским и осадил Ивана Коротопола. Тот пытался сопротивляться, но вскоре бежал из города, который был разорен татарами. В следующем году он был убит — неизвестно кем и где.
Вскоре Ярослав Александрович умер, а рязанский престол перешел к Ивану Александровичу, скончавшемуся в 1350 г.
После смерти Ивана Александровича престол перешел к его сыну, носившему традиционное для потомков черниговских князей княжеское имя Олег, а в крещении нареченному то ли Александром, то ли Иаковом. Олег Рязанский после смерти отца был еще совсем юн: не старше 12—15 лет.
Между тем уже в 1353 г. Рязанское княжество, пользуясь ослаблением Москвы при Иване Ивановиче Красном, захватывает Лопасню. Очевидно, что за малолетнего князя здесь решали опытные советники, рязанские бояре. Летопись прямо утверждает, что рязанский князь в ту пору «еще был млад».
В 1365 г. Рязань подверглась нападению ордынского князя Тагая, который с татарами и мордвой взял и сжег Переяславль-Рязанский и разграбил окрестные волости. Олег Иванович решительно встал на защиту своего княжества — вместе с соседними князьями Владимиром Пронским и Титом Козельским нагнал татар под Шигаевским лесом и разбил их.
Обострилась давняя вражда между рязанским и пронским князьями. Вероятно, Дмитрий Московский выступил на стороне князя Владимира Дмитриевича Пронского, что вызвало войну между Москвой и Рязанью. В 1371 г. рязанцы были разбиты московским войском, которым командовал воевода Дмитрия Московского, Дмитрий Михайлович Боброк-Волынский, а Владимир Пронский сел на престол в Переяславле.
Вскоре Олег при помощи татар изгнал Владимира Пронского из Рязани и привел его к покорности. Дмитрий Донской, занятый борьбой с Тверью и Литвой, не вступился за пронского князя.
Уже в договорной грамоте Дмитрия Московского с великим князем литовским Ольгердом Олег Рязанский и Владимир Пронский упоминаются как союзники великого князя московского. Сближение Олега Рязанского с Москвой не могло остаться незамеченным в Орде, которая преодолела период междоусобиц и стремилась восстановить свое былое могущество под властью темника Мамая.
В 1373 г. татары Мамаевой орды разорили Рязанское княжество. В 1377 г. царевич Арапша (Араб-шах) напал на Переяславль и взял его. Олег Рязанский был взят в плен, но сумел бежать, хоть и был весь изранен татарскими стрелами.
В 1377 г. Мамай отправил на Русь мурзу Бегича, против которого послал свои войска Дмитрий Иванович Московский. Олег Рязанский уклонился от сражения, но зато в нем участвовал князь Даниил Пронский. Татары были разбиты на реке Воже. Мамай выместил свою злобу страшным разорением Рязанской земли. Татары взяли и сожгли Переяславль, Дубок и другие города и волости, увели множество пленных — «вся земля бысть пуста и огнем сожжена».
Это опустошение сильно подействовало на Олега Рязанского. В 1380 г., когда русское войско под командованием Дмитрия Московского вышло на Дон против армии Мамая, Олег Рязанский не принял участия в ополчении. Он выплатил дань Мамаю и заключил союз с литовским князем Ягайло, но в то же время отправил известие к Дмитрию Московскому — с целью предостеречь от опасности.
Известный историк XIX в. Д.И.Иловайский, основываясь на летописном рассказе, считал, что Олегу удалось ввести в заблуждение Ягайло, в результате чего тот не успел к месту сбора с Мамаем и не принял участия в Куликовской битве.
Вскоре после Куликовской битвы Дмитрию Московскому донесли, что Олег Рязанский посылал свое войско на помощь Мамаю, а сам разрушил мосты на реках, чтобы затруднить движение русских войск. Московский князь собрался отправить на Рязань свое войско, но рязанские бояре сообщили князю и поведали, что Олег с княгиней и детьми бежал из Переяславля. Тогда Дмитрий Московский отложил военные приготовления и отправил в Рязань своих наместников.
В 1382 г. Москва была сожжена ханом Тохтамышем. Олег Рязанский и в этот раз не выступил против татар, а встретил хана на границе Рязанского княжества, просил его не разорять Рязань и указал броды на реке Оке — с тем, чтобы татары быстрее добрались до Москвы. Это не спасло Рязань от разорения: на обратном пути из Москвы Тохтамыш выжег огнем и разграбил княжество, а Олег Рязанский бежал.
Вслед за этим на него обрушился гнев Дмитрия Московского. Московские войска «до остатка пусту учиниша» Рязанскую землю, так, что было это Олегу «пуще татарской рати». Сломленный этими ударами, Олег Рязанский поспешил заключить мир с Дмитрием Донским.
В договоре Олег Рязанский признал Дмитрия Донского своим «старшим братом», обязавшись выступать совместно с ним против общих недругов и дружить с его союзниками. Договор определял и границы между княжествами. Коломна и Коломенские волости, принадлежащие Москве, принимались за исходный пункт порубежья. Далее граница шла по Оке, южная сторона реки отходила к Рязани, северная — к Москве. Граница с Владимирским великим княжеством оставалась неизменной, как при Иване Калите, но к Москве отходили волости на рязанской стороне Оки — Лопасня, Мстиславль, Жаден, Дубок и другие места.
В Тулу — землю великого князя Дмитрия, находившуюся во владении ханши Тайдуллы, Олег Рязанский обещал не вступаться, равно как и в Мещеру, «куплю великого князя» у мещерских князей. Татарские владения на Рязанщине, которые «отоимал» Дмитрий Донской, также оставались под московским князем.
Мир, однако, оказался недолгим. В 1385 г. Олег, которого летопись называет «суровейшим», взял «изгоном» Коломну, пленил наместника Александра Остея и других бояр, захватил богатую добычу — серебро, золото, различные товары.
Дмитрий Иванович с братом Владимиром Хоробрым выступил на Рязань, и в жестоком сражении было убито много московских бояр и «лучших мужей». В числе павших был воевода, князь Михаил Андреевич Полоцкий, внук Ольгерда.
В сентябре того же года Дмитрий Московский прибегнул к посредничеству Сергия Радонежского, и тот сумел «тихими и кроткими словесы» склонить Олега Рязанского к миру.
В 1387 г. союз князей был скреплен браком княжны Софьи, дочери Донского, с сыном рязанского князя Федором Ольговичем. В том же году в Рязань «прибежал из Орды» другой сын Олега, Родослав, задержанный там, вероятно, как заложник. В сходном положении несколько лет находился старший сын Дмитрия Донского — Василий.
Состояние Рязанской земли после многолетних разорений от татар и других неприятелей показывают путевые записки, которые велись одним из лиц свиты нареченного русского митрополита Пимена, отправившегося в 1389 г. в Цареград.
Путь Пимена лежал через Рязанскую землю. Он был торжественно встречен Олегом Рязанским и гостил у него пять дней. Провожать владыку князь Олег отрядил своего боярина Станислава с дружиной — «с великим опасением разбоя деля».
О плавании в стругах по Дону автор рассказывает: «Бысть же сие наше путное шествие печальному и унылому приключению подвержено, быше бо пустыня всюду. Не бе видети тамо ничтоже: ни града, ни села. Аще бо и бываше древле грады красны и нарочита зело видением места, точию пусто ж все и не населено: нигде бо видети человека, точию пустыни велия и зверей множество, козы, лоси, волцы, лисицы, выдры, медведи, бобры, птицы, орлы, гуси, лебеди, журавли и протчая».
Обеспечив безопасность на московских и владимирских рубежах, Олег Иванович в последние годы своего правления сосредоточился на обороне южных рубежей от татар и на противостоянии экспансии Литвы.
В договоре 1402 г. упоминаются татарские и мордовские места, захваченные Олегом. В 1391 г. Олег Иванович разбил татар Тохтамышевой орды, приходивших «изгоном» на Рязанские земли, в 1400 г. нанес татарам решительный удар под Червленым Яром. Эта деятельность Олега сплачивала вокруг него южнорусских князей. В походах под его началом участвовали пронский, муромский, карачевский, козельский и елецкий князья.
Олег поддерживал в борьбе с Литвой смоленского князя Юрия Святославича, женатого на его дочери.
В 1393/94 г. рязанский князь ходил к Любутску и возвратился «с большим полоном». Ответный поход литовской рати состоялся в 1395 г. В том же году Витовт захватил Смоленск; князь Юрий Святославич в то время был в Рязани у своего тестя.
Зимой 1395 г. Олег Рязанский, Юрий Смоленский, а также пронский, козельский и муромский князья ходили походом на Литовскую землю и разорили ее. Литовское войско, посланное Витовтом на Рязань, было разбито Олегом, и рязанский князь возвратился «со многою корыстью и богатством».
В 1398 г. Витовт сам возглавил поход на Рязань и, по выражению летописца, лил кровь, «аки воду».
В 1400 г. Олег с Юрием Смоленским и другими князьями внезапно осадил Смоленск и посадил в нем Юрия Святославича. В 1402 г. рязанское войско под началом князя Родослава Ольговича было разбито у Любутска, а князь Родослав уведен в плен. Он три года просидел в темнице, пока не был отпущен за выкуп в 2000 рублей.
Поражение Родослава надломило силы Олега Ивановича. 5 июля 1402 г. он скончался, приняв перед смертью монашеский постриг с именем Иоакима. Он был погребен в Солотчинском монастыре, основанном им на берегу реки Солотчи в 15 верстах от Рязани.
После смерти Олега Рязанского княжеский стол перешел к его сыну Федору Ольговичу, женатому на княжне Софье, дочери Дмитрия Донского. В том же году Федор Ольгович заключил договор со своим шурином, великим князем московским Василием I Дмитриевичем. В этом договоре рязанский князь признавал Василия Дмитриевича своим старейшим братом, а его дядю Владимира Андреевича и брата Юрия Звенигородского — равными братьями. Князь Федор обязался не вступать в союз с татарами, а в случае войны с Ордой быть на стороне Москвы.
Границы между Московским и Рязанским княжеством оставались почти такими же, как и по договору между Дмитрием Донским и Олегом Рязанским 1382 г., но некоторые Мещерские волости отошли к Москве. Во внутренние дела Рязани московский великий князь обещал не вмешиваться, однако в договор включено обязательство Федора Ольговича «взяти любовь» с князем Иваном Владимировичем Пронским и с князьями тарусскими и новосильскими.
Гарантом этих мирных отношений в договоре выступают митрополит и великий князь Василий I. С Литвой Федор Ольгович также обязался вступать в союзнические обязательства не иначе как по согласованию с Василием I.
Мир между рязанским и пронским князьями сохранялся недолго. В 1408 г. Иван Пронский получил в Орде ярлык на великое княжение и при помощи татар изгнал Федора из Рязани. Василий I отправил на помощь Федору Рязанскому своих воевод, но они были разбиты в сражении на реке Смядве. Однако у Ивана Пронского не было сил бороться с Москвой, и он вскоре уступил Рязань Федору Ольговичу.
В 1411 г. татары приходили к Рязани «изгоном», но были отбиты, и полон им не достался.
В 1415 г. татары напали на рязанские волости за Доном, разорили Елецкий удел и убили местного князя.
В дальнейшем княжение Федора Ольговича протекало спокойно. Около 1423 г. он упоминается в летописях — в последний раз по случаю поставления в рязанские епископы Сергия Азакова. Вероятно, вскоре после этого рязанский князь скончался.
Преемником Федора стал его сын, Иван Федорович. В то время Московское княжество вступило в период княжеской междоусобицы, и влияние Москвы на Рязань ослабло. Иван Федорович предпочел союзничать с Литвой, и в 1427 г. заключил договор с великим князем литовским Витовтом, в котором «отдался ему на службу» и обещал «служить ему бесхитростно, быть с ним заодно на всякого; с кем он мирен, с тем и я мирен; а кто с ним не мирен, с тем и я не мирен».
В свою очередь, Витовт обещал «оборонять» рязанского князя. Была объявлена нерушимость существующих границ и справедливый суд в спорных делах — усилиями рязанских и литовских судей.
Стремление Ивана Рязанского к заключению этого договора, очевидно, сродни подобной позиции князя Бориса Тверского — активная восточная политика Витовта, переходящая в экспансию, была опасна для русских княжеств. Договоры с Витовтом, провозглашавшие номинальное подчинение ему Твери, Рязани, а затем и Пронска, были средством обезопасить эти княжества от литовской угрозы.
В 1430—1440-е гг. обострилась татарская угроза. В 1437 г. татары разорили рязанские «украинные» села, в 1438 г. воевали саму Рязань и «много зла учиниша», в 1442 г. произошел еще один набег. В 1444 г. татарский царевич Мустафа появился в Рязанской земле, разорил села и взял большой полон.
Затем татары вступили в переговоры с рязанцами, продали им полон и собирались зимовать в Рязани «нужи ради великиа».
Узнав об этом, великий князь московский Василий II послал на татар воевод, князя Василия Оболенского и Андрея Голтяева, да двор свой «на ртах» (т.е. на лыжах), «понеже зима бе люта снежна».
Татарские кони замерзли и умирали от бескормицы. Войско великого князя, подкрепленное отрядами мордвы и рязанских казаков на лыжах, с копьями, рогатинами и саблями, напало на татар на реке Листани. Татары оказали отчаянное сопротивление, но были перебиты, а уцелевшие очутились в плену.
Во время феодальной войны Иван Рязанский последовательно примыкал к победившей стороне. Около 1430 г. он посылал свои войска на помощь Василию II. Когда в 1434 г. в Москве вокняжился Юрий Звенигородский, Иван Федорович заключил договор с ним, а в 1447 г. посоюзничал с победившим Василием II.
Этот союз оказался тесным. В своей духовной Иван Рязанский завещал княжество малолетнему сыну Василию, а попечение над ним поручил московскому великому князю, Василию II.
Князь Иван Федорович скончался в 1456 г., приняв перед смертью монашеский постриг с именем Ионы. После этого великий князь взял рязанского княжича в Москву, а в Рязань отправил своих наместников.
Причины, по которым московские князья не воспользовались удобной ситуацией и не присоединили в 1450-х гг. Рязань к Москве, неясны. Возможно, и Василий II, и Иван III опасались недовольства Орды, традиционно придерживавшейся политики равновесия на Руси, не допускавшей усиления одного княжества за счет другого. Тем более события на южной «украйне» показывали, что силы Орды были еще значительны, что с татарским фактором приходится считаться. В 1460 г. хан Большой орды Ахмат осадил Переяславль-Рязанский и стоял под ним шесть дней, но безуспешно.
Дальнейшие события показали правильность рязанской политики московских князей: Василий Иванович Рязанский соблюдал полную лояльность Москве и не делал попыток избавиться от опеки великого князя.
В 1464 г. Василий Иванович был отпущен из Москвы в Рязань, а в январе следующего года приехал в Москву и женился на сестре Ивана III, Анне Васильевне.
Поддержка Москвой рязанского князя проявилась и в присоединении к Рязани Пронска, которое не могло состояться без ведома Ивана III.
Василий Иванович скончался 7 января 1483 г., будучи не более 35 лет от роду. Свое княжество он разделил между сыновьями, Иваном и Федором. Иван (родился в 1467 г.) получил Рязань (Переяславль-Рязанский), Ростиславль и Пронск, а Федор — Перевитск, Старую Рязань, часть княжеских дворов в городе, треть городских пошлин и часть судебных доходов.
Политика Ивана Васильевича полностью согласовывалась с устремлениями Ивана III. Большую роль в управлении княжеством играла вдова Василия Ивановича, княгиня Анна Васильевна. Она поддерживала дружеские отношения со своим братом Иваном III, часто ездила в Москву, а в 1497 г. выдала свою дочь замуж за одного из знатных московских служилых князей — Федора Ивановича Бельского. Помолвка состоялась в Москве, а свадьба в Рязани.
Рязанские полки участвовали во всех военных мероприятиях Москвы, особенно в русско-литовской войне последней четверти XV в. В 1492 г. рязанские дружины под командованием воеводы Инки Измайлова и князя Федора Васильевича захватили Серпейск и Мезецк, незадолго до этого признавшие власть Ивана III, но захваченные литовцами.
В 1500 г. рязанский великий князь Иван Васильевич скончался, оставив наследником малолетнего сына Ивана Ивановича. В 1503 г. умер князь Федор Васильевич и — помимо племянника — завещал свои волости дяде, Ивану III.
При малолетнем рязанском князе большую роль в управлении играла его мать, княгиня Агриппина Федоровна, дочь литовского выходца — князя Федора Бабича (из рода князей Друцких). В 1501 г. ее воеводы, Сунбул Тутыхин и Никита Инкин, сын Измайлов, участвовали в походе на ордынского князя Шихмата (Ших-Ахмата, сына хана Ахмата).
Под 1512 г. упоминается московский наместник в Рязани — князь Иван Васильевич Шуйский.
Характер отношений между Иваном III и фактической правительницей Рязани, княгиней Агриппиной, показывает наказ великого князя московского Якову Темешову, который провожал кафинского посла.
Я.Темешов должен был сказать княгине от имени Ивана III: «Твоим людем служилым, боярам и детям боярским и сельским быти всем на моей службе: а торговым людем, лучшим и средним и черным, быти у тобя в городе на Рязани. А ослушается кто и пойдет самодурью на Дон в молодечество, их бы ты, Аграфена, велела казнить, вдовьим, да женским делом не отпираясь; а по уму бабью не учнешь казнити, ино их мне велети казнити и продавати; охочих на покуп много».
В этой грамоте любопытно не только реальное положение великой княгини рязанской, целиком подчиненной Ивану III, но и отражение начала процесса появления казачества на Дону, а также жестокие меры против первых казаков.
С.Герберштейн свидетельствует, что, когда молодой рязанский князь Иван Иванович подрос и оттеснил свою мать от управления, вокруг него создалась боярская партия, ратовавшая за восстановление былой независимости и славы Рязани. Слухи об этом дошли до Василия III.
Ему передавали, что рязанский князь ведет переговоры с ханом Мухаммед-Гиреем и даже хочет жениться на его дочери. Великий князь вызвал Ивана Рязанского в Москву — и тот, поддавшись на уговоры своего боярина Семена Коробьина, решился поехать. В Москве Иван Иванович был взят под стражу, его мать Агриппину отправили в монастырь, а в Рязань и города княжества послали московских наместников (1520).
В 1521 г. к Москве подступил хан Мухаммед-Гирей. Воспользовавшись военной суматохой, Иван Рязанский сумел бежать из-под стражи и собрал вокруг себя своих сторонников из числа бывших рязанских бояр. С одним из них — Дмитрием Сунбуловым — он отправил в Рязань грамоту к горожанам.
Тем временем в Рязани воевода Иван Хабар Симский отразил от стен армию хана и, собрав рязанских служилых, заставил их целовать крест в том, что они также будут крепко биться против рязанского князя, если он придет под город.
Посланцы Ивана Рязанского были схвачены в пути московскими воеводами; под пытками выяснилось, что среди рязанского боярства в Москве и Рязани многие поддерживали беглеца и готовились по его наказу собираться под Переяславлем.
Князь Иван намеревался вступить в союз с ханом, а в случае неудачи — бежать в Литву. Некоторое время рязанский князь скрывался в окрестностях Рязани, а затем и впрямь отправился к Сигизмунду I.
Мухаммед-Гирей предпринял попытку переманить к себе рязанского князя, чтобы использовать его против Москвы, и писал королю, чтобы тот отпустил к нему Ивана Рязанского. Однако Иван Рязанский не решился на эту авантюру.
В Литве Иван Рязанский получил местечко Стоклишки в Ковенском повете Трокского воеводства. Документы Литовской метрики показывают, что в этой стране он вел жизнь, естественную для тамошних магнатов: содержал большую свиту, жаловал слугам казенные земли без ведома короля, вступал в ссоры с соседями, был в долгах у местных евреев — и т.п. Он умер, вероятно, вскоре после 1534 г., в возрасте около 40 лет.
Рязанское княжество в силу своего пограничного положения на юге Руси теснее других было связано с Ордой. Важным свидетельством этого является происхождение рязанского боярства. Родословные легенды главнейших родов рязанского боярства — Измайловых, Сунбуловых, Апраксиных, Вердеревских, Коробьиных, Таптыковых и других — показывают, что их предками были различные татарские царевичи да мурзы, в разное время выехавшие на Рязань.
Несомненно, родословные легенды требуют критического к себе отношения, однако тюркские корни многих фамилий и прозвищ рязанских бояр свидетельствуют в пользу их ордынского происхождения.
Положение рязанского боярства вряд ли существенно отличалось от положения боярства московского. Бояре упоминаются как княжеские советники в жалованных грамотах князя Олега Ивановича. В междукняжеских договорах говорится, что бояре обязаны выезжать на войну с тем князем, которому служат, где бы они ни жили, а в случае осады оборонять город.
Князь, в свою очередь, обязался «блюсти» бояр другого князя, отчин и купленных земель, расположенных в его уделе, у них не отнимать.
Помимо бояр и дружины, у рязанских князей был довольно обширный двор, состоявший как из вольных слуг, так и из холопов: дьяки, казначеи, ключники, приставы, тиуны, таможенники, ямщики, бортники, бобровники, ловчане, неводщики, конюхи, садовники, псари, ястребьи...
Рязанское боярство было весьма значительным и сильным, его потомки в XVI—XVII вв. представляли одну из мощных городовых корпораций. В Смутное время она проявляла себя весьма активно. Из нее вышли видные деятели того периода — Ляпуновы, Сунбуловы, Кикины, Пашковы.
- Верховские княжества
После смерти в Орде князя Михаила Всеволодовича Черниговского его княжество было разделено между сыновьями Романом Черниговским и Брянским, Семеном Новосильским и Глуховским, Мстиславом Карачевским и Юрием Тарусским. Так было положено начало Верховским княжествам.
Впоследствии выделились Воротынский, Одоевский, Белевский, Козельский, Мосальский, Мезецкий, Волконский, Борятинский, Конинский и другие уделы. Некоторые из них сложились (как волости или уделы) еще до монгольского завоевания, другие были образованиями, возникшими в результате дробления родовой вотчины потомков Михаила Черниговского.
Положение Верховских княжеств между Диким полем, Литвой и Москвой не позволило им играть какой-либо самостоятельной политической роли. Один из родословцев свидетельствует, что князья Конинские и Спашские «извелись» от «войны татарские».
В 1325 г. в Орде «единого дни, на одином месте» были казнены князья Дмитрий Тверской и Александр Новосильский.
Активное наступление на Верховские княжества вела Литва и Смоленское княжество. В 1309 г. смоленский князь Василий Александрович захватил Брянск, а в 1310 г. ходил на Карачев и убил тамошнего князя.
Частью своих территорий были вынуждены поступиться — в пользу смоленского князя Федора Святославича — тарусские князья.
Стремилась включить Верховье Оки в орбиту своего влияния и Москва. В 1368 г. князь Константин Юрьевич Оболенский был убит Ольгердом во время его похода на Москву — очевидно, как союзник Дмитрия Московского. Выступал на стороне Москвы и князь Роман Семенович Новосильский.
В 1375 г. Роман Новосильский, Семен Константинович Оболенский и Иван Константинович Тарусский участвовали в походе Дмитрия Московского на Тверь. В Куликовской битве сражались Семен Оболенский, Иван Тарусский, Стефан Новосильский, Федор и Мстислав Тарусские.
В 1385 г. тарусские князья и Роман Новосильский ходили походом вместе с московскими воеводами на Рязань.
С начала XV в., когда усиливается натиск великого князя литовского Витовта на Рязань и Смоленск, часть верховских князей переходит под руку Литвы. В 1401 г. князья Федор и Юшко Львовичи Воротынские давали присягу польскому королю среди прочих «князей и панов».
К середине XV в. основная масса верховских князей — Одоевские, Новосильские, Воротынские, Мосальские, Мезецкие и другие — признали над собой власть Литвы. К Москве тянули только князья Оболенские, которые к этому времени лишились своих удельных прав и выступали только как военные слуги, а со второй половины столетия и как бояре великих князей московских.
Перешли на службу к великому князю московскому и лишись своих вотчин также князья Перемышльские и Козельские.
Борьба между Москвой и Литвой за власть и влияние в этом регионе возобновилась в последней трети XV в. — и привела к коренным переменам в судьбе Верховских княжеств.
Усиление Москвы побудило верховских князей переходить на службу Ивану III. Эти переходы сопровождались захватом земель их родственников, остававшихся в литовском подданстве.
В 1489 г. покинул Казимира IV князь Дмитрий Воротынский. В 1492 г. братья Иван Сухой и Василий Швих Васильевичи Одоевские, служившие Ивану III, захватили удел своего старшего брата Федора, служившего Казимиру IV, — половину Одоева и Новосиль. Вскоре выехал к Москве и князь Семен Воротынский, захвативший сначала Серпейск и Мезецк, а затем и Мосальск.
Положение в верховьях Оки и порубежные стычки спровоцировали литовско-русскую войну. Успешные действия русских воевод, взявших Любутск, Мценск, Рогачев, Хлепень и другие города, заставили нового великого литовского князя, Александра Казимировича, просить о мире, который был заключен в 1494 г.
Успех в той войне одержало, таким образом, Российское государство. К Москве отошли Верховские княжества, Вязьма и Медынь.
В самом конце XV в. отношения между государствами вновь обострились. Военные действия начались в 1499/1500 г. Удача и на этот раз сопутствовала московским воеводам, взявшим Радогощ, Гомель, Новгород-Северский, Дорогобуж и другие города. К великому князю московскому перешли со своими уделами князья Бельские, Трубецкие, Мосальские и обладавшие обширными землями потомки русских князей-эмигрантов, противников Василия II в феодальной войне — Иван Дмитриевич Шемячич и Семен Иванович Стародубский.
На реке Ведроше в 1500 г. литовское войско во главе с гетманом князем К.И.Острожским было наголову разбито русскими воеводами.
Мирный договор между Литвой и Россией (1503) закреплял за московским государем значительные территориальные приобретения. Под власть Ивана III переходили Стародубская и Новгород-Северская земля, уделы князей Мосальских (потомки Михаила Черниговского) и Трубецких, а также города Брянск, Мценск, Дорогобуж, Белый и другие.
- Заключение
Наиболее крупные из тогдашних политических образований — Тверское, Рязанское и Нижегородско-Суздальское княжества — в XIV в. представляли серьезную альтернативу стремлению Москвы к лидерству на Руси.
Формально до 1460—1470-х гг. московский великий князь являлся на Руси первым среди равных. Князья Смоленского, Тверского, Нижегородско-Суздальского, Рязанского и Ярославского княжеств назывались великими — как и князья московские и владимирские, как и князья литовские и русские.
Важным показателем независимости и могущества местных центров была чеканка монеты в Твери, Кашине, Нижнем Новгороде, Суздале, Городце, Рязани, Ярославле и Ростове.
Судьбы потомков независимых местных князей были различны. Если великокняжеские династии Тверского и Рязанского княжеств пресеклись вместе с падением независимости этих центров, то потомки князей белозерских, ярославских и, особенно, верховские князья сохраняли удельные права в своих родовых землях.
Можно заметить прямую связь между добровольностью подчинения Москве и длительностью властных полномочий князей на своих родовых землях. Верховские князья в конце XV — первой половине XVI в. составляли особую категорию «служилых князей» — вассалов великого князя московского, чьи права были сопоставимы с привилегиями владельцев крупных княжеств в Литве.
Эти аристократы обладали судебными и владельческим правами в своих небольших уделах и выступали на войну со своими полками. Причины столь лояльного отношения великих князей московских к самостоятельности верховских князей, вероятно, не только в добровольности присоединения Верховских княжеств к Москве, но и в угрозе их обратного перехода на сторону Литвы.
Если говорить об альтернативе москвоцентрическому процессу объединения, то наиболее сильным противником Москвы была Тверь. Примечательно, что со второй половины XIV в., со времени княжения великого князя Михаила Александровича и до падения княжества, Тверь опиралась на близкую к ней и географически, и династически Литву.
Союза с Литвой придерживался в первой половине XV в. и рязанский князь, вокруг которого группировалась часть южнорусских княжеств.
Нижегородско-Суздальское княжество, наоборот, с последней четверти XIV в. и до присоединения к Москве, а также во время борьбы суздальско-нижегородских князей против Василия I, ориентировалось на остатки Золотой орды. Таким образом, проордынская политика Москвы в первой половине XIV в. находит подражание в пролитовских симпатиях Твери и части Верховских княжеств, в ордынской ориентации Нижнего Новгорода и в дружественном нейтралитете (как к Литве, так и к Орде) — Рязани.
Поддержка со стороны послужила решающим фактором для укрепления могущества Москвы, а для ее менее дальновидных (или, по взглядам некоторых историков, менее беспринципных) соседей — залогом независимости в тот период, когда лидерство Москвы было уже неоспоримо, но еще не привело к слиянию всех русскоговорящих земель в одном государстве.
Служит ли это оправданием «коллаборационистской» политики Ивана Калиты? Вспомним предательство по отношению к союзной Москве нижегородских князей во время похода Тохтамыша 1382 г. и сомнительное поведение Олега Рязанского в событиях вокруг Куликовской битвы 1380 г.
В упомянутой битве не участвовали войска великих князей тверского и нижегородского. Таким образом, в последней трети XIV в., когда Москва становится во главе противостояния Орде, крупнейшие княжества Северо-Восточной Руси не только игнорируют ее стремление к борьбе против ордынцев, но и напрямую сотрудничают с ними, когда этого требуют интересы княжества. Чем же хуже Дмитрия Нижегородского, Михаила Александровича Тверского и Олега Рязанского Иван Калита, действовавший в тот период, когда Золотая орда находилась на высшей точке своего могущества — при хане Узбеке?
Как можно видеть, в вопросах внешней политики крупнейшие русские княжества во второй половине XIV — XV в. повторяют принципы, проводившиеся московскими князьями в первой половине XIV в. Везде местные интересы брали верх над общерусскими.
Не подлежит сомнению, что лидерство Москвы было вызвано тем, что ее князья сумели избрать верную в тот момент линию поведения в русско-ордынских отношениях.
Не менее важным фактором послужила и поддержка московского князя главой русской Церкви. Это обстоятельство стало результатом частных причин — в том числе, враждебности к митрополиту Петру со стороны тверского князя Михаила Ярославича.
Еще одной существенной составляющей процесса возвышения Москвы было единство княжеского рода. С 1325 по 1389 г. из Московского княжества выделился только Серпуховской удел, да и тот действовал обособленно лишь в 1341—1352 гг., и с 1370-х гг. В то же время в Тверском, Нижегородско-Суздальском, Ярославском и Ростовском княжествах удельное дробление ослабляло могущество центральной власти.
Избегла этой участи лишь Рязанская земля, но малолетство Василия Ивановича (1456—1464) позволило Москве установить контроль над Рязанью и ослабило позиции княжества, занятые при Олеге Ивановиче.
Для Москвы губительное значение раздробленности проявилось во время феодальной войны 1425—1453 гг. В этот период стремятся к укреплению своего положения другие княжества (Тверское, Рязанское; упомянем и попытку восстановления Нижегородско-Суздальского княжества), — но время было упущено.
Из династической усобицы Москва вышла окрепшей и принялась распространять свою модель единовластия на соседние территории.
Сергей ШОКАРЕВ
Eduard
Утверждено
О проекте
