IV. Великий князь Рязанский – благоверный Олег Иванович

Великий княже, князь Олег,
Тебе и почести, и беды.
Был ратный меч, как оберег,
Когда сквозь сечи вёл к победе.
Но чёрная, как смоль, хула
Тебя изменой заклеймила,
И стала робкой похвала,
Что мужество в боях добыло.
Сберег ты, княже, град свободным
Меж многих яростных невзгод,
И под твоим рязанским стягом
Он благолепный восстает.
………………………………………
И жаждет князь упокоенный
Не всепрощения молвой,
А правды истинной, пришедшей
Вслед справедливости людской.

Владимир Орлов

I. Русь второй половины XIV в. Среди видных исторических деятелей той эпохи – князь Олег Иванович, один из самых могущественных государей Великого княжества Рязанского. Он был современником великого Московского князя Дмитрия Ивановича Донского, князя Серпуховского Владимира Андреевича Храброго, митрополита Московского и всея Руси Алексия II, великого живописца-изографа Андрея Рублёва, «российского чудотворца» преподобного игумена Сергия Радонежского, благословившего Дмитрия Ивановича на битву с ордами Мамая.

Целых 52 года он мудро правил Рязанской землей, которая была «щитом и мечом» Древней Руси со стороны Дикого поля. Незаурядная личность, Олег Рязанский был человеком сложного, противоречивого характера, личностью трагической, неоднозначной и многогранной. Это был опытный государь, радетель своего княжества и народа, смелый военачальник, дальновидный политик, расчетливый и изворотливый дипломат, образованный для своего времени человек, полный гордыни. Многие черты характера сформировались под влиянием обстоятельств: князь и княжество находились между Москвой, Ордой и Литвой.

Добрая память об Олеге Рязанском сохранилась во многих поколениях рязанцев. И, с другой стороны – дурная молва, как волна, возникшая со времени московских летописцев конца XIV – начала XV вв., докатилась до нашего времени: изменник (не принимал участия в Куликовской битве), слабодушный, коварный, велеречивый, жестокосердный, чванливостью обуянный и т.п. Такую оценку московских и промосковских источников поддержал писатель и историк Н.М. Карамзин: «… Олег Рязанский, воспитанный в ненависти к московским князьям, жестокосердный в юности и зрелым умом мужеских лет наученный лукавству. Испытав в поле превосходную силу Дмитрия, он начал искать его благоволения; будучи хитер, умен, велеречив, сделался ему другом, советником в общих делах государственных и посредником – как мы видели – в гражданских делах великого княжения с тверским. Думая, что грозное ополчение Мамаево, усиленное Ягайловым, должно необходимо сокрушить Россию – страшась быть первою жертвою оного и надеясь хитрым предательством не только спасти свое княжество, но и распространить его владения падением московского, Олег вошел в переговоры с моголами и с Литвою чрез боярина рязанского, Епифана Кореева; заключил с ними союз и тайно условился ждать их в начале сентября месяца на берегах Оки. Мамай обещал ему и Ягайлу все будущие завоевания в великом княжении, с тем, чтобы они, получив сию награду, были верными данниками ханскими» [1].

Против такой несправедливой оценки личности и деяний Олега Рязанского выступил, известный историк Д.И. Иловайский, который в «Истории Рязанского княжества» (1858) отмечал: «… чтобы беспристрастно судить историческое лицо, прежде всего, надобно представить себе эпоху, точнее говоря, те обстоятельства, посреди которых оно действовало». А обстоятельства были таковы, что рязанскому князю предстояла сложная задача сохранения Рязанской земли от полного разорения ордами Мамая [2].

Писатель и историк Ф.Ф. Шахмагонов, спустя более сотни лет, вторил Иловайскому: «Поздние летописные записи обвиняют Олега Рязанского в измене. Само по себе это обвинение неправильно, ибо Олег был суверенным государем своей земли и соблюдал, прежде всего, ее интересы. Все же дальнейшие его действия показывают, что он «тянул к Москве», а не к Мамаю» [3].

На справедливость такого подхода к Олегу Рязанскому указывали авторитетные советские ученые академики М.Н. Тихомиров, Б.А. Рыбаков и особенно Л.В. Черепнин. Наиболее полно эту точку зрения выразил профессор А.Г. Кузьмин в своей монографии «Рязанское летописание»: «Если рязанский князь не принимал участия в битве на стороне Мамая, когда это могло решающим образом изменить ход событий, то совершенно невероятно, чтобы он решил выступить против войска, только что одержавшего величайшую победу. М.Н. Тихомиров обратил внимание на забытое сообщение немецкого средневекового автора Кранца, отметившего нападения на возвращавшиеся московские войска со стороны татар и литовцев. Намек на «грабежи», правда, имеется в грамоте 1381 г. Но не лишено оснований замечание А.Е. Преснякова, что «тут в рязанцах надо видеть…не виновников, а жертву «грабежа»».

В нашем распоряжении имеется еще несколько источников, подтверждающих позднейшее происхождение нападок на Олега Рязанского. Один из них – Новгородская I летопись. В летописи содержится, несомненно, одно из ранних сообщений о битве. Рассказ ее отличается от изложения летописей, близких Троицкой. В ней, в частности, наряду с Дмитрием Ивановичем назван Владимир Андреевич Серпуховской. В летописях, родственных Троицкой, этот князь оказался скрытым фразой «прочие князи». Но об Олеге Новгородская I летопись не упоминает. Не назван в ней и литовский князь. Рязанского князя не знают также Суздальская летопись по Академическому списку и Владимирский летописец, сокращающие в этом случае текст, близкий Троицкой летописи.
Кроме летописных записей, памятником, близким по времени возникновения к событиям, является «Задонщина». М.Н. Тихомиров установил, что поэма появилась до 1393 г. В.Ф. Ржига, видимо, близок к истине, когда предполагает, что «Задонщина» появилась «сразу после Куликовской битвы, быть может, в том же 1380 г. или в следующем.

<…> Обратившись к Задонщине, можно убедиться, что и этот источник ничего не говорит о рязанском князе, а также, между прочим, и о литовском князе. В то же время в перечне убитых бояр разных городов указано 70 бояр рязанских – больше, чем от любого другого города.

<…> Таким образом, и древнейшие летописи, и близкий к событиям литературный памятник ничего не говорят об участии в событиях рязанского князя, несмотря на то, что все действия развертывались в Рязанской земле. Очевидно, в 1380 г. у московского князя не было оснований для беспокойства в связи с позицией Рязани. И союз Мамая с Ягайло едва ли был, хотя не приходится сомневаться в том, что Литва пыталась воспользоваться обстановкой, как это отмечает Кранц.

Имеется еще один документ, косвенно подтверждающий непричастность Олега Рязанского к тем действиям, в которых его обвиняют позднейшие летописи, а также вставка в летописях, близких Троицкой. Таким документом является договорная грамота 1381 г., устанавливающая отношения Рязани с Москвой» [4].

Как бы подводя итоги работы ученых разных поколений о пересмотре исторической роли Олега Ивановича Рязанского, научный сотрудник АН СССР А. Надиров заключал: «Сама попытка заново переосмыслить личность великого князя Рязанского Олега Ивановича представляется крайне гуманной и благотворной, ибо речь идет о восстановлении доброго имени человека, сыгравшего немалую роль в судьбе нашей Родины… Если бы к историческим лицам применялась «презумпция невиновности», Олег давно бы был уже посмертно реабилитирован» [5].

II. В летописных источниках, в исторической и краеведческой литературе нет сведений о матери князя; нет точной даты его рождения; мало что известно о детстве и юности будущего великого князя; спорным является вопрос о его монашеском и схимническом именах; в разных источниках указываются разные даты смерти Олега Ивановича.

1. Даты рождения Олега Ивановича нет в таком авторитетном энциклопедическом дореволюционном издании, как словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Эфрона (1890), ни в БСЭ и Советской исторической энциклопедии, ни в современных энциклопедиях [6].

Д.И. Иловайский в упомянутой «Истории Рязанского княжества» Олегу Ивановичу посвятил целую V главу, в которой, на основании летописных источников, дал подробное жизнеописание великого князя (годы княжения – 1350-1402): «Не старше 12 или 15 лет остался Олег – в крещении Иаков – после смерти своего отца Ивана Александровича. Мы не можем указать на обстоятельства, которые сопровождали юные годы Олега, и потому не знаем, под влиянием каких впечатлений сложился этот замечательный характер. Все княжение его отца летописи проходят совершенным молчанием, которое заставляет предполагать отсутствие важных событий внешних; видим только, что Иван Александрович упрочил великокняжеский Рязанский стол за своим сыном, а Пронский удел предоставил племяннику Владимиру Дмитриевичу» [7].
Исходя из этого сообщения Иловайского, год рождения князя можно ориентировочно высчитать: 1335 - 1338 гг. (1350 г. – 15л. = 1335 г.; 1350 г. – 12л. = 1338 г.)

Е.Г. Тарабрин в статье об Олеге Рязанском в «Рязанской энциклопедии», опираясь на свидетельство Иловайского, указывает даты (1350-5.6.1402), но это не годы его жизни, а княжения [8].

Игумен Серафим (Питерский) и Т.М. Панкова в недавно вышедшей брошюре о жизни и деяниях Олега Ивановича утверждают: «Великий князь Олег Иванович Рязанский родился в 1338 году. В святом крещении младенца нарекли Иаковом. Его отцом был великий рязанский князь Иван (Василий) Александрович.

В некоторых поздних редакциях русских летописей мы встречаем запись о князе Олеге Ивановиче как о «худородном». Однако по родословной он был прямым потомком Рюрика в восемнадцатом колене. Его прапрадедом был Ярослав – старший сын святого благоверного князя Романа Рязанского, страстотерпца» [9]. Впервые был указан определенный год рождения князя. Но, к сожалению, авторы не делают никаких ссылок на источник информации, что вызывает сомнение в точности этой даты.
Автор этой статьи в книге архимандрита Македония (в миру Корнилий Аристов) «Солотчинский монастырь» нашел указание, что князь умер в возрасте полных 65 лет [10]. Зная дату смерти князя Олега, можно установить год его рождения – вторая половина 1336 г. или первая половина 1337 г. [11].

Подсказку к определению более точной даты рождения находим у архимандрита Иеронима в «Рязанских достопамятностях». Он писал, что память благоверного князя Олега отмечалась 9 октября, 15 июня и 2 января [12].

Согласно церковному календарю Русской Православной Церкви, 9(22) октября отмечается память девятого апостола Иисуса Христа – Иакова Алфеева [13]. Иаков (Яков) – крещеное имя князя Олега. Новорожденным младенцам при крещении давали имя по святцам: он получал имя святого, память которого совпадает или близка (плюс или минус несколько дней) к дате рождения ребенка. Отсюда следует, что Олег родился в начале октября 1336 года, и при крещении ему дали имя апостола Иакова.

2. Рязанские авторы (Д.И. Иловайский, архимандриты Иероним и Македоний, митрополит Рязанский и Касимовский Симон) единодушно отмечают дату смерти князя Олега 5 июня 1402 г. [14]. Русские летописи, начиная с Симеоновской и более поздние, дату его кончины указывают на месяц позднее - 5 июля 1402 г.

Наиболее пространное сообщение об этом событии дается в Патриаршей, или Никоновской летописи: «В лето 6910 (1402)…того же июля в 5 день, преставися князь велики Олег Ивановичь Рязанский во иноцех и схиме, нареченный в святом крещении Иаков, а в мнишеском чину Иаким, и положен, бысть в его отчине и дедине на Рязани, за Окою-рекою в монастыри его глаголемом Солотчша» [15]. А.Г. Кузьмин, следуя летописям, также указывает эту дату смерти Олега в своих работах.

В настоящее время в Рязанской епархии и в Солотчинском монастыре день памяти местночтимого святого благоверного князя Олега (Иакова) Ивановича Рязанского отмечается по рязанским источникам – 5 (18) июня.

3. На склоне жизни Олег в 1390 г. основал Солотчинский мужской монастырь Покрова Пресвятой Богородицы, принял монашеский постриг под именем Иона, а перед смертью принял святую схиму с именем Иоаким. После смерти, по завещанию, похоронен в каменной гробнице в соборном Покровском храме монастыря [16].

В 1768 г. этот храм вследствие оползня обрушился под речной обрыв. По указу Святейшего Синода от 6 октября 1769 г. храм был разобран. Останки князя и княгини в 1770 г. перенесены Рязанским епископом Палладием в церковь Рождества Пресвятой Богородицы, ставшей соборной, в новой гробнице с левой стороны. Надпись на гробнице гласит: «Зде положены мощи благоверного великого князя Ольга Иоанновича Рязанского во святом крещении нареченного Иаковом, а во иноцех Ионою, и великия его супруги княгини Евфросинии , в монахинях же нареченная Евпраксии; они старанием и иждивением состроили Солотчинский монастырь в лето от создания Мира 6898, от Рождества же по плоти Бога Слова 1390, при бытности на сем месте двух игуменов Василия и Евфимия».

Над гробницей висела икона князя и княгини в монашеских одеяниях, хранилась также на стене кольчуга Олега [17].
Приведенная выше надпись на гробнице князя Олега закономерно вызывает вопрос: почему там указано имя Иона, а не летописное схимническое Иоаким (Аким), с которым он почил? Возможно, в цепи имен оно было последним: Иаков (крещеное) – Олег (светское, княжеское) – Иаким (иноческое) – Иона (схимническое).
При сопоставлении и анализе разных источников это предположение нашло подтверждение.
Во-первых. На упомянутой парсуне-иконе князя и княгини (XVII в.) из Солотчинского монастыря внизу имеется надпись на церковно-славянском языке, что он был «…въ схимон. Iона», то есть в схимонашестве Иона.

Во-вторых. Архимандрит Македоний сообщает, что по синодику Солотчинского монастыря 1670 г. князь Олег назван схимником Ионою [18].

В-третьих. В описи Солотчинского монастыря 1860 г. отмечено, что в Рождественском соборе находится деревянная раскрашенная гробница Рязанского благоверного князя Олега «въ схимонасехъ Iоnы» [19].
В-четвертых. Кроме 9 (22) октября память Олега отмечалась ранее – 15 (28) июня, а по святцам это день святого Ионы, митрополита Московского и всея Руси чудотворца.

В-пятых. В.С. Буймистров в докладе об Олеге Рязанском на торжественном заседании РУАК в честь 800-летия Рязани (1095-1895) сказал: «На высоком берегу реки Оки, где впадает в нее речка Солотча, в 15 верстах от Рязани, стояла и стоит в серьезной и красивой местности Солотчинская обитель, основанная Олегом за 12 лет до его кончины. Туда, в каменном гробу, унесен прах 65-летнего схимника Ионы, бывшего в житейском мире Великого князя Рязанского, знаменитого Олега. В храме Покровском он был погребен. Прошло три года, и около него упокоен прах монахини Евпраксии, его жены, Великой княгини Евфросинии» [20].

Македоний, Иероним, Буймистров пользовались архивом Солотчинского монастыря, который хранился в ризнице Иоанно-Предтеченского придела Рождественского соборного храма. Поэтому считаю их сведения более достоверными, чем летописные известия не рязанских летописцев.

После Октября 1917 г. монастырь, просуществовав 527 лет, был закрыт. Часть его архива, остатки мощей князя Олега (череп), его кольчуга и парсуна были взяты в коллекцию Рязанской Ученой Архивной Комиссии (РУАК). Впоследствии документы перешли в фонды Госархива Рязанской области (ГАРО) , а экспонаты – в областной краеведческий музей (ныне Рязанский областной историко-архитектурный музей-заповедник).

После празднования 1000-летия Крещения Руси (1988) началось возрождение Русской Православной Церкви. По решению Рязанской областной администрации, мощи благоверного князя Олега были переданы из фондов музея Рязанской епархии и 13 июля 1990 г. помещены в Свято-Иоанно-Богословском монастыре (с. Пощупово Рыбновского района Рязанской области) [21].

14 апреля 1994 г. архиепископ Рязанский и Касимовский Симон освятил Солотчинскую обитель (позже как женский монастырь). В 2000 г., после реставрации, был вторично освящен соборный храм Рождества Пресвятой Богородицы. 22 июня 2001 г., накануне Собора Рязанских святых, рака с мощами Олега вернулась на прежнее место в этот собор. 18 июня 2002 г, в день 600-летия успения благоверного князя Олега Ивановича Рязанского, в соборном храме монастыря состоялось торжественное богослужение и крестный ход с мощами князя Олега вокруг храма.

Все возвращается «на круги своя».