Елена Сафронова – член Союза российских писателей живёт в Рязани. За короткое время она стала лауреатом Астафьевской премии, премии журнала «Урал» за 2006 год в номинации «Критика» и журнала «Кольцо А» за 2007 год. С очередным успехом её поздравил Председатель Рязанского отделения Союза российских писателей Владимир Орлов и задал ей несколько вопросов.

В. О.:
– Елена, расскажите, пожалуйста, о недавней награде, полученной Вами в Москве. Какие обстоятельства с этим связаны?
Е. С.:
– Существует в столице Союз писателей Москвы, объединяющий, в основном, писателей, проживающих в Москве и области. Впрочем, у этого правила много исключений, и ряд членов СП Москвы живет в других регионах России, и даже за рубежом – в США, Израиле, Венгрии, Германии, Канаде… Всех этих писателей сводит в единое «информационно-творческое» поле литературный журнал СП Москвы «Кольцо А». До сего времени он выходил четыре раза в год, зато очень солидной книгой, под четыреста страниц, и в нем были представлены проза, поэзия, эссе, публицистические заметки, воспоминания, культурные диалоги с жителями других стран. Восемь лет назад, в 2001 году, журнал «Кольцо А» учредил свою литературную премию. Крупно-денежной она никогда не была, что не мешает ей быть весьма почетной. В этом году я оказалась в числе ее лауреатов – за обзор четырех номеров журнала 2007 года. Обзор «Кольца А» не появлялся на страницах этого журнала с 2000 года, что весьма неправильно, и редакция давно искала кандидата в обозреватели. С редколлегией журнала я познакомилась, так как состою в редколлегии сетевого литературного портала «Точка зрения», как редактор критической рубрики этого портала, а «Точка зрения» тесно сотрудничает с «толстыми» литературными журналами. В своем 43-ем номере (январь 2008 года) «Кольцо А» опубликовало, например, подборку молодых московских поэтов из так называемой Арбатской литературной студии. Были и другие примеры сотрудничества. Я ответила на Ваш вопрос?
В. О.:
-– Интересно также, какие еще Ваши работы в области литературной критики увидели свет, как Вы пришли к критике, каковы, если они есть, любимые темы в этом ракурсе…
Е. С.:
– К критике я пришла органично. Мне кажется, любой думающий человек обладает критическим взглядом на вещи, а индивид, наделенный литературными способностями, способен сформулировать свою точку зрения весьма внятно. Лично мне помогла в переходе к критике моя журналистская работа. Но это не обязательный этап – мне известны, скажем, прекрасные поэты, которые могут на время перевоплощаться в остроглазого, порой даже ехидного наблюдателя за чужим и собственным творчеством. Но знаю я также и «чистых» критиков – Андрея Немзера, Льва Аннинского, Станислава Рассадина, Наталью Иванову. Причем у каждого из них свое «лицо» и мировосприятие, то есть «типичного критика», как и «типичного писателя» в природе не существует.
Первыми моими работами были «Война полов» - о феномене женского российского детектива, опубликована в журнале «Родомысл» в 2004 году – и «Примеряем новые шинели» - о современном состоянии отечественной военной прозы. Их «навеяло» то, что я читала. Появлению второй статьи способствовал также юбилей Победы в 2005 году. Но вообще работу «по датам» я не приветствую, хоть от этого иногда не уйти. Любимых или нелюбимых тем в критике назвать не могу. По-моему, их не может существовать. Существуют лишь темы, где ты более или менее компетентен, где тебе есть что сказать. Но тем интереснее вникать в «не свою» тему.
В. О.:
– Можно ли сказать, что Вам сегодня наиболее близка литературная критика и публицистика? Как это состояние перекликается с литературным творчеством?
Е .С.:
- Прежде всего, литературную критику я считаю самым настоящим литературным творчеством. И как таковое она сейчас пока – мой основной жанр.
В. О.:
– Каковы, условно говоря, «институты критики» в литературном процессе всей России и в частности на Рязанщине?
Е. С.:
– Если вы слово «институт» употребляете в прямом смысле – учебное заведение – то критиков «учат», насколько мне известно, только в Литинституте и на Высших литературных курсах при нем. И еще существуют семинары для писателей, где в числе прочих работают критические мастер-классы под руководством больших мастеров этого жанра. Мне дважды посчастливилось побывать на таких экспресс-занятиях – в Подмосковье на 5 Форуме молодых писателей России в 2005 году и в Саранске на 2 Форуме молодых писателей Приволжья, к которым я номинально не отношусь в силу прописки, но меня туда пригласили. Оба раза я занималась у Игоря Шайтанова в секции журнала «Вопросы литературы». Но я не думаю, что Вы всерьез спросили, где «готовят» критиков. Этим занимается сама жизнь…
В. О.:
– Естественно, я имел в виду издания, осуществляющие регулярную критико-публицистическую деятельность.
Е. С.:
– В масштабах России – это практически все литературные журналы, которым удается не просто «выжить», но и стать неким культурным и духовным центром. Это старые «толстяки», такие, как «Знамя», «Новый мир», «Москва», «Урал», «Вопросы литературы» - журнал, специализирующийся на критике и литературоведении. В этом можно убедиться в Интернете, в «Журнальном зале», где размещены электронные версии всех ныне действующих «толстяков». Это «Литературная газета», «Литературная учеба». Это более молодые «День и Ночь» (Красноярск), «Арион» (московский поэтический журнал), «Берега» (Поволжье). В уважающих себя литературных журналах не может не быть критико-публицистической странички и какой-нибудь «книжной полки» для рецензий на книжные новинки. Что же до Рязани, тут несколько сложнее… Я пока не готова назвать издание, регулярно публикующее хотя бы даже книжные рецензии, хотя такие мысли, знаю, посещают многих редакторов. В «Рязанских ведомостях» была рубрика «Читают все!» в рамках одноименного конкурса. К сожалению, формат ежедневной областной газеты не позволял печатать рецензии на книги в нужном для успешного участия в конкурсе объеме… Литературных изданий в Рязани «затевается» много. Несколько моих работ выходило в журнале «Сотворение». Но местные литературные журналы или «отцветают, не успевши расцвесть», или не могут постоянно вести критическую «полосу». А старейший литературный журнал Рязани «Утро», будучи по профилю детско-юношеским, публицистику «для взрослых» почти не печатает, ибо она выходит за рамки его предназначения. Возможно, Рязань бедна критикой и публицистикой, ибо в ней нет сил (персон), которые могли бы это делать регулярно и бесплатно. Исключение составляет разве что есениноведение. А возможно, потому, что ментальность среднестатистического областного центра в принципе не приемлет публичного критического осмысления современности. Я анализировала этот феномен в статье «Критика под местным наркозом» (Урал, № 2 – 2006). Возможно, «Рязанскому узорочью» удастся переломить эту традицию?
В. О.:
– Преобладает ли «литературная реклама» на книжном рынке над уровнем представительства литературной критики в периодике?
Е. С.:
– Я плохо понимаю, что значит «литературная реклама». Если имеются в виду аннотации к книгам, что печатаются на форзацах, так это дело не СМИ, а издателей.
В. О.:
– По-моему, это нередкие случаи, когда писатель, выпустивший книгу, использует все связи и методы, чтобы «пропиарить» себя в СМИ.
Е. С.:
– Я бы не хотела говорить о технологиях «черного пиара», так как ни Вы, ни я не имеем о них полного представления, а, кроме того, продуманный «черный пиар» тем и хорош, что его трудно доказать. Кстати, одна из заповедей «черного пиара» широко известна – скандал подогревает внимание к его объекту лучше, чем похвала. Так что Марина Цветкова и Валентина Бондаренко своей статьей «Один ход вниз тормашками», не исключено, оказали Ларисе Комраковой большую услугу. Но само по себе появление этой статьи, пусть и небезупречной, на мой взгляд, с позиций именно критики (педалируются одни недостатки книги, остаются в тени другие, более существенные), говорит о пробуждении в провинции «критической мысли». Что же до рекламы…
Мне чуждо стремление объявить любую положительную рецензию на какую-либо книгу «рекламной компанией». Московский прозаик и педагог, организатор курсов «современного чтения» для учителей средних школ Леонид Костюков, например, вообще считает, что разгромные рецензии на книги нет смысла писать и публиковать. Мол, задача критика – из книжного потока выбирать книги, несущие читателям некий культурно-художественный мессидж, а не тратить время и силы на «ославление» произведений, что скверно сделаны. А в самой политике анонсов новых книг нет ничего плохого – если, конечно, она ведется грамотно и по возможности объективно.
В. О.:
– Как Вы относитесь к телепередаче Виктора Ерофеева «Апокриф», и созвучны ли проблемы, обсуждаемые в формате этой передачи, Вашей деятельности, как писателя и литературного критика?
Е. С.:
– Начнем с того, что я себя к писателям не причисляю. Виктор Ерофеев – писатель, а я – еще нет. Смешно ладить на себя картонную корону «русский писатель», когда у тебя написана всего одна большая книга, и опубликована пока лишь в журнальном варианте. Но за вопрос спасибо, он оригинальный и хороший. Передача «Апокриф» мне нравится, а сам Виктор Ерофеев мне более симпатичен как телеведущий, чем как прозаик. Ведя «Апокриф», он как раз «публицистичен», он с одинаковой легкостью говорит на любые темы, живо реагирует на вопросы и смену ситуации в аудитории, а вопросы затрагивает, как правило, обширные и актуальные. Но я не могу сказать, что его интересует только литература – скорее, предмет «Апокрифа» - это культура и ментальность вообще. Мне довелось однажды принять участие в этом ток-шоу в роли человека из массовки – «Апокриф» приглашает в аудиторию студентов гуманитарных вузов, участников творческих объединений, а я попала туда, как участник Форумов молодых писателей. Так вот, четыре передачи, что записывались при мне, были на разные темы – «Как написать первый роман», «Любовь и дружба», «У вас совесть есть», «Америка России подарила пароход». С нами в студии были Генри Резник, Владимир Сорокин, Ольга Славникова… И всякий раз спектр вопросов чрезвычайно широк. Интересные люди разговаривают на интересные темы интересным языком – разве это плохая передача?
В. О.:
– Вы упомянули Владимира Сорокина. В связи с его именем неизбежен вопрос – как Вы относитесь к теме «жесткости» и «жестокости» в современной литературе?
Е. С.:
– О таких глобальных вещах, как жесткость или жестокость, предпочитаю однозначно не высказываться. По мне, всякое литературное произведение надо судить по шкале, допустим, жестокости индивидуально. Сорокин пишет, с моей точки зрения, антологию мерзости. Но зато какой он стилист!.. Какой образованный человек – я без иронии говорю! Мне не нравится, что он обращает свой талант в эту сторону… но, как говорится, это факт моей личной биографии. Нельзя забывать и о том, что жесткость и жестокость могут быть мощнейшими художественными средствами. Почти все произведения о войне жестоки – но разве возможно написать об ЭТОМ иначе? Если в произведении заложена великая идея, жестокость можно счесть оправданной – для меня, скажем, пример «высокой» жестокости в литературе – рассказ Сомерсета Моэма «Непокоренная». А жесткость… Вся современная российская проза, если это не «глянец» и не «гламур», жестка. В жестких рамках, поставленных реальностью, творят, например, мои коллеги по Форумам молодых писателей – Роман Сенчин, Захар Прилепин, Денис Гуцко, Александр Карасев, Алексей Захаров. Это направление в молодой прозе полуофициально называется «новым реализмом». Он отличается «суровой» палитрой красок и аурой какой-то подавленности, безрадостности существования в прокрустовом ложе наших дней… Но можно ли без жесткости поведать о войне в Абхазии и Чечне, или даже о буднях гастарбайтера в столице?..
В. О.:
– Последний вопрос – традиционный: ваши творческие планы и ожидания?
Е. С.:

– Планы простые: разобраться с теми статьями, что мне заказали «толстые» журналы и книгами, предложенными на рецензии. Это, например, книга венгерского литератора Петера Вицаи «Пятнадцать лет с Высоцким», роман известной писательницы Марины Палей «Клеменс», статья о сайтах свободного размещения поэзии… А ожидания могут быть только радужными.