версия для печати
Уважаемый читатели и редакторы сайта,
сейчас, накануне всенародного праздника 70-летия Победы в Великой Отечественно войне хотела бы предложить Вашему вниманиюочерк о жизни своего деда Николая Петровича Буковского, достойного советского человека, воина;
сына рязанского дворянина Буковского Петра Федоровича www.history-ryazan.ru/node/10000
Руднева Е.В.
«До конца до тихого крестаПусть душа останется чиста…»
Н.Рубцов
В этом году я стала старше своего деда – он ушёл в 54 года, - и я должна написать о нём. Это был достойный человек, проживший недолгую, суровую и честную жизнь.
Дед Николай родился в селе Танинская, Михайловского уезда Рязанской области в 1911 г. Его отец Пётр Федорович Буковский происходил из старинного дворянского рода, историю которого можно проследить до времён Ивана Грозного. Как записано в старинных росписях, своей фамилией они обязаны местечку Букова Поляна, что находилось там же в рязанских краях.
Семья жила небогато, но в достатке. Возделывали землю, держали небольшой конный двор. Одно время Петр Федорович работал управляющим на местном конном заводе – рязанская земля славилась коневодством.
На фото 1916 года семья Петра Федоровича с супругой Прасковьей Алексеевной (она в девичестве Олисова) и тремя детьми выглядит благополучной и уверенной в завтрашнем дне.
Но грянувшая революция разрушила и мирную жизнь, и состояние, и семью. Заполыхали дворянские усадьбы, большевики раздували пожар революции, в деревнях насаждались воинствующие комитеты бедноты. Усадьба Буковских дважды горела. Семейное предание сохранило горькую шутку о том, что во время пожара простодушная Прасковья бросилась первым делом спасать горшки с цветами. Так что в доме вряд ли была бронза и редкая живопись на стенах.
Собрав семью, Пётр подался в Москву, где жизнь казалась безопаснее и сытнее. На оставшиеся сбережения купили угол у Красных Ворот. Уже в Москве родился четвёртый ребёнок Константин. Москва встретила негостеприимно. Голод, карточная система, даже дрова – по карточкам.Пётр, грамотный, представительной наружности, сумел найти работу на овощебазе. Жили скромно, главное не голодали.
Один мудрый родственник посоветовал Петру: «У новой власти в чести инородцы да евреи. Ты сказывайся поляком – у поляков есть такая фамилия Буковские, а о своих корнях молчи, да и жене накажи то же самое, а то, не ровён час, пролетарии к стенке поставят как классового врага». Пётр так и поступал.
Родной брат Петра Федоровича Павел Буковский остался в Танинской под Рязанью. Жил тихо, своим хозяйством. Младший брат Николай, хлебнув лиха от новой власти, ушёл к белым, и погиб, сражаясь «за веру, царя и отечество».
Между тем Советская власть меняла свою политику. На смену кровавому военному коммунизму пришла передышка НЭП. Москва запестрела вывесками лавочек, трактиров и ресторанов. Народ вздохнул с облегчением, надеясь, что власть образумилась или выдохлась. Но большевики не унимались. Появились новые лозунги и призывы: «Долой семью, пережиток прошлого! Да здравствует свободная любовь!»Бога «отменили» ещё в 1917. А теперь замахнулись на старый уклад и семью. Вот и Пётр Буковский стал жертвой нового времени. Встретив яркую молодуху, совсем пропал. Дети уже подросли, и он заявил Прасковье о своём желании уйти. Прасковья не плакала, не умоляла и с достоинством перенесла этот разрыв. Пётр детям и внукам помогал, но семью потерял навсегда.
Трудолюбивые и способные, они были усердны в учении и работали не за страх, а за совесть. Николай выучился на счетовода и стал бухгалтером, старшая дочь Нюра была агротехником. Младшая дочь Шура закончила медицинский институт и работала стоматологом в Горьком. Младший сын Константин работал на заводе и не раз получал премии за свои рационализаторские предложения. В Великую Отечественную он служил в танковых частях и погиб подо Ржевом.
В этом очерке речь пойдёт о старшем сыне Петра – Николае Петровиче Буковском, моём деде.
Восемнадцатилетним пареньком он стал работать в совхозе на Ленинских горах. Там и познакомился со своей будущей женой Анной Николаевной Бозиной. Нюра была яркая, кареглазая брюнетка, ловкая, скорая в движениях, и к тому же землячка – родом из-под Рязани, из богатого села Петровичи на Оке, Спасского района. Молодые сразу приглянулись друг другу; правда, у Ани был ещё один ухажёр – из русских немцев. Но Николай быстро «разобрался с ним по-мужски» и отвадил соперника от своей зазнобы.
Дед Николай привёл молодую жену в тесную квартирку в деревянном доме на Обуховской улице, рядом с Преображенской площадью. Сыграли свадьбу. Их первенец мальчик умер сразу после рождения, а второй была девочка Надежда, моя мама. Интересно, что расписались они только после рождения Нади, когда Советская власть стала вводить паспорта, а с ними и другие акты регистрации.
Молодая жена была опрятной хозяйкой, искусной рукоделицей и поварихой. В доме было чисто и сытно, часто обедали с пирогами.
Бабушка Прасковья помогала молодым - сидела с Надей, работала курьером при ателье. На праздники ходила вместе с внучкой в Храм Петра и Павла на Преображенской площади. Она была из тех праведных «бабушек в белых платочках», которые сохранили веру в безбожное время.
А советская страна готовилась к войне и обороне. Ежегодно молодых мужчин призывали на военные сборы. Деда Николая отправляли на сборы в Подмосковье. Обычно они продолжались месяц, и жена с дочкой приезжали к нему с гостинцами.
В 1939 Буковского Николая призвали на фронт на финскую войну. Николай служил в артиллерии, мёрз в окопах, спасаясь от метких финских стрелков, когда пришла радостная весть из дома - родилась вторая дочка. В ответном письме дед Николай писал :«Так хотелось бы, чтобы она жила как в раю!». И дочку назвали Раисой.
Но обещанный большевиками рай откладывался. После финской дед Николай сразу же переброшен на германский фронт. Шесть лет войны – нечеловеческих испытаний и лишений! Дважды дед Николай был в окружении, попадал в плен. В плену страшно голодали, дед выжил на картофельных очистках. Ночью, из барака, где их содержали, он сделал подкоп и бежал. Перед побегом достал карточки дочерей, поцеловал их как заветный талисман, и перекрестившись, бежал. Немецкие пули свистели над головой, но Господь хранил его.
В октябре 41-го, вырвавшись из окружения, пробирался к своим на север. Дорога лежала через Пулиху, деревню под Дмитровым, где жила золовка Оля. Решил остановиться у неё. На окраине деревни узнал от местных, что там уже немцы. Опять ушёл на глухую дорогу. Добрался до Москвы. Город уже был на осадном положении, поток машин и обозов тянулся на восток. Николай, получив новое назначение, сутки смог провести с семьёй. Эта короткая счастливая передышка была подарком судьбы. Дома застал и постаревшую мать Прасковью, и жену Нюру и дочерей. Старшая Надя, услышав голос отца, сразу закричала : «Хочу видеть папу!» Оказалось, что авитаминоз и недоедание привели к болезни глаз, и врач прописал накладывать на глаза мазь. Услышав родной голос отца, Надя расплакалась, что из-за повязки на глазах она не видит отца. Её умыли, и она, прижавшись к отцу, уже не отходила от него до расставания.
А впереди было ещё три с половиной года войны, тяжёлые ранения, штрафбат.
Младшего брата Константина призвали на фронт в 1941. Он служил в танковых частях и погиб подо Ржевом.• Сержант 35 танковой бригады 30 армии Калининского фронта.
Погиб 22.02.1942 Похоронен в дер. Сухуша Ржевского р-на Тверской области.
Призван Сокольническим РВК Моск обл в г-Москва в Сокольническом р-не.
Четырёх братьев жены - Константина, Павла, Александра и Василия Бозиных также призвали на фронт. Александр и Павел геройски погибли.
Дед Николай прошагал пол-Европы от Москвы до Берлина. Участвовал в жестоких боях при форсировании реки Одер. Краткие слова приказа о награждении медалью «За отвагу» звучат так:«Командира отделения разведки 2 батареи старшину Буковского Николая Петровича наградить за то, что он в боях, находясь на наблюдательном пункте за рекой Одер под пулеметным и артиллерийским огнём противника, своевременно доносил обстановку и обнаружил 4 пулемёта, миномётную батарею и 2 орудия противника, которые были уничтожены огнём батареи».
Победную весну дед Николай встречал в Германии. В домашнем архиве остались три немецкие открытки, которые он послал оттуда дочерям.
По дороге домой демобилизованный дед Николай чуть не погиб. Часть дороги со своими однополчанами ехал на грузовике. То ли водитель грузовика перебрал, отмечая победу, то ли наехали на шальную мину, но грузовик перевернулся, и дед чуть не погиб. Крепкий от природы, дед выжил и вернулся домой с медалью «За отвагу», боевыми ранениями и контузией.
Уже дома он узнал, что нет в живых ни его отца, ни брата Константина. Сквозь горькие слёзы слышались строки любимой песни
«По диким степям Забайкалья»:«Бродяга Байкал переехал,
Навстречу родимая мать.
«Ах, здравствуй, ах, здравствуй, родная,
Здоров ли отец мой и брат?» «Отец твой давно уж в могиле,
Землею засыпан лежит,
А брат твой давно уж в Сибири,
Давно кандалами гремит».
Оплакав погибших и отметив победу, стали налаживать мирную жизнь. С опытом работы бухгалтером и воинскими заслугами Николаю нашлось место в советском общепите. Он работал в известных ресторанах, таких как ресторан «Узбекистан» на Неглинной. Точный, аккуратный и честный, Николай был на хорошем счету. Для продвижения по службе кто-то посоветовал ему вступить в партию, но, когда узнали, что он был не рабоче-крестьянского происхождения, то дали ему от ворот поворот.
Главной мечтой Николая было выучить дочерей, «вывести их в люди».Часто говорил он жене Нюре: «Будем сидеть на воде и хлебе, но дочерей выучим». Дочерей воспитывали в строгости и трудолюбии. Старшая Надежда (моя мама) пошла по стопам своей крёстной и поступила в Третий Медицинский, стоматологический, институт. Младшая Раиса - в Плехановский институт на отделение технолога общественного питания.
В скромные послевоенные будни были свои большие радости. Уже в 1948 г. отменили карточную систему. Но и при карточной системе на каждого давали по 2 кг муки. Нюра всё время пекла пироги. По субботам дед Николай покупал баранину на Преображенском рынке, и тушили картошку с бараниной. Это было фирменное семейное блюдо. На Пасху по особым рецептам пекли куличи и делали пасхи и освящали их в Храме Петра и Павла или у Ильи Пророка.
Конечно, экономили на всём. Но и в те времена вечного дефицита и уравниловки люди находили способы заработать своим трудом. Буковские купили по знакомству «чулочную машину», освоили её и стали шить чулки. Продать их было не просто – или через кустарей, но тогда ты терял часть заработка; или самим из-под полы, что было рискованно. Как правило, перекрестившись, Нюра или Прасковья, набрав несколько пар чулок, шли на рынок в базарный день, и их труды окупались скромной копейкой.
Большой семейной ценностью была швейная машинка ЗИНГЕР. Нюра сама кроила и шила всё, вязала и вышивала. В войну в школе она вела рукодолие. Когда дочери подросли, обучила этому и дочерей.
Большой радостью был переезд из деревянного дома с Обуховской в новенькую хрущёвку на Бойцовую в 1963 году. В трёхкомнатную хрущёвку въехало 7 человек - Николай с Нюрой и матерью Прасковьей, дочь Раиса и Надя с молодым мужем и дочкой Леной. Было тесно, но жили дружно. Радовались новым удобствам, балкону, маленькому телевизору с линзой. По сравнению с деревянным домом на Обуховской эта хрущёвка казалась дворцом. По весне выходили на субботники и высаживали деревья вокруг пятиэтажки.
Старенькая Прасковья умерла вскоре после переезда, окружённая любовью и заботой близких. Она вырастила четверых детей, порадовалась внукам и правнукам. Но до последних дней оплакивала младшего сына, красавца Константина, сгоревшего в танке подо Ржевом.
После смерти матери новым ударом для Николая стал отъезд дочери Раисы на целину. Казалось, обо всём позаботился он для неё – договорился о распределении в ближнее Орехово-Зуево, откуда она вскоре могла бы вернуться в Москву. Но своевольная дочь наотрез отказалась оставаться в Москве и поехала в Казахстан по комсомольской путёвке поднимать целину. Жизнь там не задалась, и через два года она вернулась, но уже не одна, а с сыном Костиком. Дед Николай тяжело переживал её отъезд. На здоровье сказались ранения и контузия, постоянное напряжение на работе. Он страдал от гипертонии.
Летом 1965 вместе с женой Нюрой Николай поехал в Рязань, на родину. Повидался с близкими, поклонился родным местам и слёг с инсультом. Через несколько дней его не стало. Похоронили деда Николая на Востряковском кладбище рядом с матерью Прасковьей.
roudnevandrew
Утверждено
О проекте
