Раненые, больные и госпитали

(Спасибо пользователю dpopov за перевод главы в текстовый формат!)

В деле устройства госпиталей и содержания в них больных воинских чинов военно-хозяйственное управление несомненно старалось приложить все меры к лучшей постановке их организации. Но тем не менее недостатки этой организации проглядывали всюду и во всем. Ведь все стремление внутреннего комиссариатского управления по призрению больных сводились только в запасу госпитальных вещей, и то сосредоточенном в Москве. Что же касается подготовки хотя бы кадра личного состава, формирования подвижных и развозных госпиталей и выработки плана устройства лечебных заведений и эвакуации из них больных и раненых, то в этом отношении комиссариатским ведомством никаких мер ни до войны, ни во время войны предпринято не было.

Поэтому в периоды отступления нашей армии воинские чины, требующие медицинской помощи и не покинутые на месте, двигались вместе с армией и от последней направлялись в первое время, главным образом, в Москву или какие либо другие по близости госпитали. Таким образом, к концу августа в Московских госпиталях собралось до 30 000 офицеров и нижних чинов, положение которых не замедлило, однако, стать бедственным, так как надлежащее оказание помощи при такой массе больных и раненых, при общем еще в то время упадке духа и общей анархии, было едва ли даже и возможно.

Все современники свидетельствуют о страшном переполнении лазаретов и госпиталей больными и ранеными. При оставлении Москвы, из нее удалось вывести только часть больных и раненых. По свидетельству генерал интенданта Канкрина, комиссионеры и госпитальные служители покинули город вместе с другими, оставив не вывезенных больных и раненых на произвол судьбы. Кроме того Канкрин же удостоверяет, что "на многих фурах вместо раненых везли жен вахтеров, шкафы, сундуки, мебель, не стоящую одного колеса фуры"[1].

Первоначально транспорты с больными следовали при армии, но от д. Кулакова они были направлены на г.г. Касимов, Елатьму, Меленки.[2]

В открытые в этих пунктах, распоряжением внутреннего комиссариатского ведомства, госпитали постепенно стеклось до 32 тыс. больных и раненых.

Во дни пребывания русской армии под Тарутиным заболевшие и раненые передавались на попечение гражданских губернаторов соседних губерний[3].

Общее состояние этих госпиталей, подчиненных комиссариатскому департаменту и гражданским губернаторам, к концу 1812 года и в начале 1813 г. оказалось также неудовлетворительным. Нами уже было отмечено, что больные в некоторых случаях и здесь страдали от скученности и худого питания; вместе с тем осмотры и ревизии обнаружили везде недостаток госпитальных запасов и ненадежность госпитального управления. Прямым последствием такого неудовлетворительного призрения больных и раненых явилась значительная их смертность.

Признав, что причиною такой смертности является дурная пища и недостаток вещей и медикаментов, Государь в своих приказах поставил это на вид генерал крикс-комиссару[4].

Но эти приказы не приносили большой пользы на деле, лечебные заведения все также оставались переполненными, так как их было мало и многие раненые, если не умирали на самом поле битвы, то были предоставлены также случайностям частной благотворительности. В одном Бородинском бою выбыло из строя 42,5 тыс. чел.; во время преследования Наполеона от Тарутина до границы Кутузов еще потерял 48 тыс. чел. убитыми и больными.

Из этих цифр о выбывших из строя видно, каких средств требовало бы обеспечение войска полной медицинской помощью и мы нисколько не преувеличим, говорит автор статьи в одном из сборников "Отечественная война и русское общество"[5], если скажем, что число погибших от недостатка медицинской помощи должно исчисляться многими десятками тысяч.

Положение раненых, по свидетельству лекаря Красоткина, было таково, что "на многих рубашки или вовсе изорвались, или были чрезвычайно черны...не переменялась другой раз целый месяц рубашка, на которую гнойная материя беспрестанно изливалась, переменяла даже вид свой"[6]. Этим объясняется развитие эпидемий, унесших массу людей: убыль их по одному Тарусскому уезду выразилась 930 человек, на 1 015 людей, т.е. вернулось с поля только 85 человек[7].

По близости Рязанской губернии к месту военных действий, она в самое страдное время была сделана центральным местом для эвакуации раненых и больных воинов русской армии. Госпитали были устроены в губернии не только в уездных городах, но и многих селах. Особенно же большие госпитали были в Касимове и Рязани. По времени устройства Касимовский госпиталь учрежден ранее Рязанского. Тотчас по взятии Москвы, Касимов, Меленки и Елатьма назначены, прежде всего, местами для госпиталей. Первые распоряжения о раненых и больных сделаны Рязанским губернатором 7 сентября 1812 года. В виду наплыва большого количества больных в губернию, губернатором означенного числа предложено Данковскому, Раненбургскому, Пронскому, Сапожковскому и Касимовскому земским судам[8] о высылке сюда медицинских чиновников. Так как г. Касимов назначен в числе первых городов, где должен быть устроен госпиталь, то еще 8 сентября 1812 года Рязанский губернатор написал Касимовскому городскому голове об отводе квартиры для военного госпиталя[9], а земскому суду о доставлении в г. Касимов для военного госпиталя соломы[10]. Помещений для раненых потребовалось много. Поэтому, когда раненых в сентябре доставили в Касимов, то под лазарет для раненых офицеров, по приказанию генерал-кригс-комиссара Татищева и отводу городничего, заняли даже здания училища: городского, приходского и духовного. Это было 14 сентября 1812 года. Ученикам нужно было выбираться из собственного помещения. Смотритель училища Попов распорядился было продолжать классные занятия, распределив учеников по квартирам учителей, о чем и доносил он 20 сентября 1812 г. директору народных училищ Клечановскому. Но в тесных квартирах учителей могло поместиться не более 1/3 учащихся. Получилась страшная теснота, а с нею полное расстройство в занятиях.

"Прошлого сентября 14, доносил Попов директору Клечановскому 1 ноября 1812 года, - училищный корпус был занят полковыми ранеными офицерами. Хотя классы, по назначению моему, в покоях каждого учителя и продолжаются, но по тесноте оных едва помещается только третья часть учащихся, от чего в распорядке классического (!) учения произошло ощутительное расстройство, а потому вынужденным себя нахожу ваше высокородие покорнейше просить о переведении из училищного дома больницы силою закона, испросив от правительства повеления".

Директор Клечановский принял было сторону Попова и обратился к губернатору, прося силою данной ему власти оказать покровительство училищу и дать кому следует предписание о "своде" больницы из училищного дома.

Но немедленного вывода больных из училища ожидать было невозможно. Время было военное, а при военном положении никакой дом, не исключая и школ, не освобождается и теперь от воинского постоя. В Касимове не могло этого быть тем более, что там был устроен главный военный лазарет. Заняты были здания училища, конечно, не без ведома губернатора. Да и в донесении смотрителя говорится, что училищный дом занят был по отводу городничего.

12 сентября 1812 года в Рязань сразу прибыли три барки больных и раненых под командой комиссионера Казакова. Но так как нередко многие раненые, под видом ран, уклоняясь от действительной службы, только нарочно сказывались больными, то губернатором 16 сентября назначен был губернский прокурор для освидетельствования или, как тогда говорилось, "разбора" раненых и больных[11], прибывших на этих барках.

Когда пришел первый транспорт раненых, губернатором, прежде всего, предложено врачебной управе распорядиться взять сведения от полицеймейстера об именах раненых и больных и разделить больных на число медицинских чиновников и кому сколько раненых поручено будет представить ему список на другой день, с объяснением: кто и как ранен и не требует ли кто из них кроме медицинских средств других пособий. Управа в полном составе отправлялась для свидетельствования раненых и потом, приведши все в ясность, донесла губернатору[12], а последний 18 сентября донес о распределении раненых кригс-комиссару Татищеву[13], указавши при этом, что под видом больных и раненых уклонялись от службы в армии на этот раз до 400 человек вполне способных к службе, которые и направлены были обратно в армию.

Об этом же своем распоряжении губернатор донес также генерал-лейтенанту Коновницыну[14].
"Получа предписание г. главнокомандующего всеми армиями об обращении из Рязани под разными предлогами следующих чрез вверенную мне губернию воинских штаб и обер офицеров, также и нижних воинских чинов, я употребил здешнего г. губернского прокурора вместе с присланным от находящегося при армии для устройства по воинской части порядков г. генерал-майора Левицкого г. подполковником Невежиным к разбору раненых, отправляющихся в Касимов. Из числа оных 386-ти человек оказались к службе способными и отправились вместе с собранными здесь и по разным селениям 91 человеком нижних чинов в армию под командою Белостокского гарнизонного батальона майора Щербакова и бывших здесь за болезнью поручика Ладогского пехотного полка поручика Лихарева и Тарнопольского пехотного же полка Жиглевского. На продовольствие их в пути выдал я г. полковнику Невежину тысячу рублей и снабдил открытым предписанием о даче им нужного числа подвод. Сего же числа явился ко мне присланный от вашего превосходительства Таврического пехотного полка майор Соколов для разбора больных и раненых и отправления способных из них на службу к армии".
"В заключение сего, не излишним считаю просить ваше превосходительство уведомить меня, кто именно избран главным здесь распорядителем больных, раненых и других разных воинских команд нижних чинов, дабы можно было в случае и взыскать с того чиновника, кому весь порядок и устройство вверены, разрешив при том, нужно ли оставаться здесь полковнику Невежину, присланному от г. генерал-майора Левицкого по одной и той же порученности"[15].

Условия для раненых и больных была тяжелые. На месте нигде не оказывалось для них ни медицинского состава, ни нужного продовольствия, ни медикаментов. А многие из раненых к тому же оказывались и очень трудно больными, не имея возможности двинуться даже до места своего назначения до г. Касимова. Больные были слабые, но распоряжение об их устройстве нужно было ожидать из Рязани от врачебной управы. Она же снабжала уезды и медикаментами, потребными для воинских команд. Только по случайности, что из Рязани выступили экстренно 5 и 6 полки, формировавшиеся в Рязани, в распоряжении врачебной управы оставались присланные из Москвы 11 ящиков с разными медикаментами для пользования больных 5 и 6 полков, воинов внутреннего батальона, инвалидных команд и пр. Но журналу врачебной управы от 5 сентября 1812 года назначение этих ящиков было таково: "так как в некоторых городах (Пронске и Ряжске) не имеется медицинских чиновников, то два ящика оставить для пользования больных 5 и 6 полков, поручив Пронск Михайловскому, а Ряжск - Скопинскому врачам"[16]. Спрос на эти медикаменты был и от Зарайского врача Штефнера[17] и Егорьевского Ставровского[18] и от лекаря Московского военно-сиротского отделения Закомельского[19].

На эти именно медикаменты и рассчитывало военное ведомство при размещении раненых и больных, прибывших из армии. 11 сентября 1812 года во врачебной управе заслушано было предложение губернатора от 10 сентября, последовавшее вследствие отношения к нему генерала кригс-комиссара, а к нему дейст. стат. сов. лейб-медика Лодера об отпуске в распоряжение его для госпиталей, учрежденных в Касимове, медикаментов, заготовленных в уездных городах губернии. Губернатор, соглашаясь на выдачу части медикаментов, предложил "оставя только нужную часть для рассылки по городам, остальное количество отпустить немедленно в распоряжение лейб-хирурга Лодера"[20]. По справке, однако, оказалось, что из присланных из Москвы 11 ящиков два уже были к названному числу израсходованы на лечение больных 5 и 6 полков, где больных было более 200 человек, а из остальных 9 ящиков непременно нужно разослать 6 ящиков по уездам для пользования инвалидных команд хотя бы по одному на два уезда. И только три ящика были предназначены к отсылке в Касимов к лейб-медику Лодеру[21].

По журналу 17 сентября, т.е. через пять дней, врачебная управа констатировала, что осталось в наличности только 5 ящиков, а в уезды еще рассылки медикаментов не произведено[22].

Не меньшая нужда ощущалась и во врачебном персонале. Раненые и больные прибывали ежедневно. Старые больные не поправлялись. В лазарете г. Рязани к 18 сентября было более 200 человек больных 5 и 6 полков, 40 человек Рязанской инвалидной команды и к ним плюс больные и раненые, приезжающие из разных мест[23]. Вследствие такого наплыва больных был вызван в Рязань Зарайский лекарь Штефнер, а Зарайский уезд поручен Егорьевскому лекарю Ставровскому. Затем на основании состоявшегося Высочайшего повеления предписано вольно практикующему в г. Касимове врачу Трауппель также прибыть в Рязань немедленно[24].

В Касимове в свою очередь оказывался большой недостаток во врачебном персонале. Пришлось прибегать к помощи даже лиц, не обладавших врачебным опытом. 19 сентября, как видно из исход. реестра канцелярии губернатора, в Касимов были отправлены Московского военного госпиталя "костоправные ученики Иван Чулавин, Андрей Зернов, еще с 4 человеками школьников". Губернатором предписано уездным исправникам чинить им в г. Касимов в военный госпиталь свободный проезд[25].

30 сентября туда же проследовали Московского военного госпиталя служители Тимофей Андреев, Ефим Гаврилов и Московского комиссариата Дмитрий Поляков[26]. В октябре в Касимов, за недостатком медицинских чиновников, были посланы ученики Императорской медико-хирургической академии Корольков и Протопопов[27].

А в январе 1813 года для пользования больных был послан в Касимов цирюльник. По исходящему реестру канц. губернатора значится отправленным генералу доктору Лодеру извещение о командировании лошадей для цирюльника, отправляющегося для пользования больных[28]. Какую помощь мог оказывать больным цирюльник, - сказать затрудняюсь. Вероятно, он послан пускать кровь и ставить пиявки. Это цирюльники в уездных и даже губернском городе практиковали почти и до сего времени.

Больные лечились в госпиталях на средства государственного казначейства. По выздоровлении на казенные же средства выздоровевшие отправляемы были в армию. По журналам Рязанской казенной палаты видно, что на препровождение выздоровевших отпускались крупные суммы. Так 19 сентября, по предложению губернатора, выдано главному военному комиссару 1-й западной армии генерал-майору Рудаковскому, предъявившему повеление его светлости г. главнокомандующего армиею кн. Михаила Илларионовича Голенищева-Кутузова, из Рязанского казначейства "5 тыс. рублей для экстренного отправления больных, теперь же из общего государственного дохода"[29].

Нужда в нижних чинах для армии была большая, потому что прикидывающихся больными было много. Поэтому больным в госпиталях очень часто, как мы говорили выше, производился разбор, т.е. из них выделялись способные к службе и отправлялись в армию насильно.

В половине сентября таким разбором занялся, по поручению дежурного генерала всех армий господина г-л. Коновницына, Таврического гренадерского полка майор Соколов. Объехав госпитали своего района, Соколов доносил Коновницыну:
"Вашему превосходительству донести честь имею, что, проехав города Каширы, Коломну, Зарайск и Рязань, нашел в Каширах господина генерал майора Левицкого, коему объявил приказание вашего превосходительства об отправлении здоровых в армию.
В Коломне нашел разных полков проходящих раненых больных и шатающих нижних чинов до 200 человек, кои все отправлены на барке в Рязань вместе с больными, а из оной здоровые отправятся в армию".
"В Зарайске ничего и никого нет".
"В Рязани нашел 40 человек штаб и обер-офицеров раненых, из коих выписалось 13, два проезжали из Вагенбурга в армию, а кто именно и когда должны выехать, по объявлению моему вашего превосходительства предписания, при сем прилагаю именной список".
"В Рязани находится подполковник Белостокского гарнизонного полка Невежин по откомандированию его господином генерал-майором Левицким для отправления раненых и больных в Касимов, а здоровых к нему в Каширы, но как он, господин генерал-майор Левицкий, выехал из Каширы, а куда неизвестно, то я, объявя предписание вашего превосходительства упомянутому подполковнику Невежину, отнесся рапортом и просил его, чтоб он отправлял больных по прежнему в Касимов, а здоровых прямо в армию".
"Отправлено из Рязани выздоровевших разных полков и праздношатающихся 18 сентября под командою Белостокского гарнизонного полка майора Щербакова, офицеров Ладогского пехотного полка поручик Ритмарев, Тарнопольского пехотного полка поручик Жиглевской, нижних чинов 475 человек, 21-го сентября под командою 5-го Рязанского полка подпоручика Полубояринова 114 человек, а к 1-му числу октября сберется еще 100, для чего оставил я двух офицеров, выздоровевших от ран, Нарвского пехотного полка подпоручика Баркова и 12 пехотного от болезни подпоручика Часкирова".
"В проезд мой оставил я мои отношения городничим и земским исправникам, чтоб везде брали под караул праздношатающихся мародеров и отправляли из Кашир в Серпухов, а из Серпухова в армию; из Коломны и Зарайска в Рязань, а из Рязани с командами в армию".
"А сам я отправился далее по назначенным мне местам ля такового ж выполнения".
"В Каширах, Коломне, Зарайске и Рязани никаких обозов нет".
"В Рязани стоит артиллерийская рота с орудиями подполковника Витте".
"Еще вашему превосходительству за долг поставляю донести, что, при осмотре моем, господа раненые офицеры, в Рязани находящиеся, весьма нуждаются в самом нужном продовольствии, не имея постелей, расставленные по разным не выгодным домикам, а особливо малых чинов офицеры трудно раненые и не имея собственности, за коими никакого со стороны гражданской нет присмотра, ибо некоторые не имеют даже и денщиков, а кои имеют так ленивых или совсем худого поведения".
"Я просил гражданского губернатора господина статского советника Бухарина, чтоб отвести один дом, в коем поместить всех раненых и доставить все им нужное, приставить дежурного лекаря или квартального, в коем бы имели смотрение лекаря и полицеймейстер, но он сказал, что такового дома нет, да на сие и суммы никакой нет и они должны все ехать в Касимов, тогда как есть такие, кои с трудностью на месте шевелиться могут"[30].
Резолюция: "писано Бухарину 30 сентября".

27 сентября разбором раненых воинских чинов занимался штабс-капитан Яковлев[31].

Особенно энергичные разборы раненых начались с начала 1813 года в целях пополнения выздоровевшими из них армии.

Так как некоторые больные и раненые находились на излечении в домах, то 20 февраля 1813 года Рязанским губернатором было предложено даже всем городничим заниматься разборкой и высылкой выздоравливающих офицеров в армию[32]. 27 марта городничим вновь подтверждено о принятии мер к высылке выздоравливающих офицеров сначала в Рязань для направления их к месту назначения[33].

В феврале же месяце 1813 года было предложено городничим[34] и земским судам[35] "о сводке из госпиталей выздоровевших воинских чинов". Но больных еще много оставалось в разных местах губернии. По исходящему реестру канцелярии губернатора мы видим новое предписание Рязанского губернатора городничим и земским судам от 27 марта 1813 года о высылке выздоравливающих офицеров в Рязань[36].

Вольные перенесли по губернии разные болезни на местное население[37], Особенно зараза разнесена была пленными. Поэтому, в целях ликвидации болезней, решено было трупы пленных больных сжигать на огне[38].

Сноски:

1. Отч. Канкрина. Столетие военного министерства. Главное инт. управление, стр. 452.
2. Там же, стр. 452.
3. Там же, стр. 452.
4. Там же, стр. 453.
5. Отеч. война и рус. общ. т. III, стр. 82 - 83.
6. Булычев, архивные сведения, касающиеся отечественной войны 1812 года по Калужской губернии, стр. 24
7. Там же.
8. По исход. реестр. канц. Рязан. гражд. губ. 1812 г. Предписания 7 сентября за №№ 5576 - 5580.
9. По исход. реестр. канц. Ряз. гражд. губ. 1812 г. № 5647.
10. Там же, № 5646.
11. По исх. реестр. канц. Ряз. гражд. губ. 1812 г. Предпис. губ. прокурору 16 сент. 1812 г. № 6130.
12. Архив Ряз. губ. правл. Журн. врач. управы 1812 г. 12 сен. стр. 233.
13. по исход. реестр. канц. Ряз. гражд. губ. 1812 г. отнош. губерн. Татищеву 18 сент. 1812 г. № 6194
14. Коновницын был дежурный генерал всех армий.
15. Моск. отд. общего арх. главн. штаба, опись 11 а, св. 281 д. № 8, ч. 8, лист. 22
16. Арх. Ряз. губ. правл. Журн. Ряз. врач. упр. 1812 г. за 5 сент. стр. 224.
17. Там же. Журн. Ряз. врач. управы 7 сент. 1812 г. стр. 226.
18. Там же. Журн. Ряз. врач. управы 24 сент. 1812 г. стр. 236.
19. Там же. Журн. Ряз. врач. управы 17 сент. 1812 г. стр. 281.
20. Архив. Ряз. губ. правл. Журн. врач. упр. 1812 г. 11 сент., стр. 229.
21. Архив. Ряз. губ. правл. Журн. врач. управы 1812 г. 12 сент., сто. 233.
22. Там же. Журн. врач. упр. 17 сент. 1812 г, стр. 231.
23. Там же. Журн. врач. упр. 18 сент. 1812 г. стр. 222 - 223.
24. Там же. Журн. врач. управы 18 сентября 1812 г., стр. 222 - 223.
25. По исход. реестр. канц. Ряз. гражд. губ. 1812 г. 19 сент. № 6212.
26. По исход. реестр. канц. Ряз. губ. 1812 г. № 6619
27. По исход. реестру канц. Ряз. губ. 1812 г. под № 7232 значится им выданным билет для проезда в Касимов.
28. По исх. реестр. канц. Ряз. губ. 1813 г. № 273.
29. Арх. Ряз. Каз. Палаты. Журн. общего прис. Ряз. Каз. Пал. 1812 г. 19 сент. стр. 184.
30. Моск. отд. арх. главн. штаба. Донес. Соколова деж. генер. Коновницыну от 20 сент. 1812 г.
31. По исход. реестр. канц. Ряз. гражд. губ. 1812 г. под № 6492 значится предлож. шт.-кап. Яковлеву о разборе раненых воинских чинов.
32. Там же 1813 г. Предпис. Ряз. губ. 20 февр. 1813 г. № 1151 - 1158
33. Там же, №№ 847 - 865.
34. Там же, №№ 856 - 867.
35. Там же, №№ 868 - 779.
36. По исход. реестр. канц. Ряз. губ. 1813 г. Предпис. губернатора городничим и земским судам 27 марта №№ 2847 - 2866,
37. См. об этом далее.
38. По исход. реестр. канц. губ. 1813 г. № 656.

Рязанская губерния в 1812 году преимущественно с бытовой стороны. Материалы для истории Отечественной войны.