Пропаганда Муссолини постоянно аппелировала к былому величию Римской империи. Действительно, любителям пиццы и макаронов было с кого брать пример и на кого равняться, ведь, когда-то им принадлежала половина Ойкумены. Разумеется, и себя муссолиниевские чернорубашечники выводили если не напрямую от племени латинов, то, по крайней мере, от граждан Рима времён его расцвета. При этом ни сам дуче, ни его камрады не задумывались над фактом, что смуглые, кареглазые, горбоносые, чернявые и кучерявые итальянцы образца середины ХХ века, совсем не похожи на статных арийских красавцев, вытесанных в мраморе во времена Цезаря и Августа. А метаморфоза эта имела объяснение без всякой ДНК-генеалогии.

Императоры Траян (слева) и Калигула (справа) – сравним их антропологический тип с…

…Серджио Кастеллитто и Риккардо Скамарчио (кинофильм «Итальянцы», 2009 г.).

Своего апогея Римская империя достигла ко II веку нашей эры. Её легионы стояли от Атлантики до Евфрата и от Шотландии до Аравии. Внятно сопротивляться римской агрессивно-наступательной политике могла только другая сверхдержава того времени – Парфия. Два колосса, с упорством, достойным иного применения, периодически сшибались, как айсберги, но, не в силах побороть друг друга, измочаленные и обескровленные, расползались по исходным.

После очередного такого столкновения в 164 году легионеры, отправленные на отдых и переформирование, принесли с собой с парфянского фронта чуму. В тот же год она распространилась по долине Дуная и перекинулась на северную Италию. Демографические потери на территориях, где свирепствовала эпидемия, были чудовищны, поскольку в те времена шансы выжить имелись лишь у одного заразившегося из четырёх. Забегая вперёд скажу, что эпидемия чумы, то затихая, то вспыхивая с новой силой, продлится до 189 года и все дальнейшие события будут протекать на её фоне.

В следующем 165-м году чума, выкосив Италию, двинулась на север, спускаясь вниз по течению Рейна. Но навстречу ей катилась другая волна – в это время племя готов, обитавшее на берегах Северного моря, испытало пассионарный подъём и стало активно расширять свой ареал. А дальше по эффекту домино готы подвинули своих соседей, те своих соседей и так далее… до тех пор, пока очередные переселенцы не упёрлись в границу Римской империи. Давление в образовавшемся этническом котле стало зашкаливать.

Рвануло в 166-м году. Прощупав набегами слабость пострадавших от чумы районов, орды варваров проломили северную границу Империи.

Событие это стало беспрецедентным со всех сторон. Во-первых, впервые со времён Ганнибала Италия стала театром военных действий (гражданские войны и восстания рабов я не считаю – это несколько иная тема, по сравнению с внешним вторжением). Во-вторых, Рим ещё не видел столь массового нашествия на свои «исторические» территории – в анналы оно войдёт под именем «вторжение 58 племён». На Италию двинулись маркоманы, квады, свевы, тюринги, семноны, гермундуры, хатты, лангобарды, хавки, наристы, вандалы, сарматы, роксоланы, языги, карпы, костобоки, руги, бастарны, даки и прочие. При этом, действия этой разношёрстной коалиции были чётко сорганизованы, а общее руководство компанией осуществлял король маркоманов Баламор, поэтому это вторжение называют ещё Маркоманскими войнами. Ну, и, в-третьих, «вторжение 58 племён» отличалось от всех предыдущих набегов на римскую территорию тем, что на сей раз варвары пришли не пограбить, а поселиться. В Италию вторглись не разрозненные летучие отряды неудельных искателей приключений, а целые таборы, с семьями, с домашним скарбом и скотиной, намеренные осесть на территориях, очищенных чумой от предыдущего населения.

Шок от случившегося усиливался ещё и от того, что римляне были, как бы мы сказали сейчас, националистами. Себя они считали «высшей расой» и носителями единственно-верных и идеально-правильных ценностей. Поэтому во времена экспансии всем своим соседям римляне ультимативно предлагали либо принять римские законы и нравы, либо оказаться стёртыми с лица земли.

Племена добровольно или принудительно признававшие власть Рима, вроде бы, тоже становились его гражданами, но, как бы, гражданами второго сорта. Даже при приёме их на военную службу им выдавали оружие другого образца, чем чистопородным римлянам. Ну, а те, кто не разделял римских идеалов, по умолчанию записывались в разряд человекообразных животных и вне зависимости от этнической принадлежности начинали именоваться варварами. Эту непоколебимую веру в свою исключительность и органическое неприятие всего чуждого от Рима унаследует нынешняя Западная цивилизация.

И тут «недочеловеки» не только наподдали «высшей расе», но и дошли до Вероны, вырезая на своём пути всех, кого пощадила чума. О том, какая в Риме поднялась паника, можно судить, хотя бы, по тому факту, что оружие раздали даже рабам – тоже случай в римской истории аналогов не имеющий. А чтобы это оружие купить, император Марк Аврелий устроил аукцион, на котором пустил с молотка императорские регалии и даже украшения своей супруги.

Шесть лет война, с переменным успехом, каталась туда-сюда по Италии. Только в 172-м году императору Марку Аврелию удалось вытеснить германские и сарматские племена с территории империи. Достичь этого удалось не столько благодаря доблести латинского оружия, сколько чуме, перекинувшейся с римских легионеров на варваров. Решив развить успех и «отодвинуть» воинственные варварские народы от имперской границы, Марк Аврелий сунется на земли германцев, но сам заразится чумой и скончается.

С гибели Марка Аврелия начинается действие зрелищного, но насквозь лживого с исторической точки зрения голливудского блокбастера «Гладиатор».

Деятельного и умного Марка Аврелия сменит на троне сын Коммод – личность совсем другого плана. Если отец готов был ради блага отечества распродать фамильные драгоценности, то сынулька в первую очередь ценил собственные пристрастия. В числе жизненных приоритетов императора Коммода значились половые извращения и гладиаторские бои, в которых он участвовал лично. Кстати, выступал он успешно – провёл 735 схваток (разумеется, противники были обязаны подставляться под августейший меч). Ну, а чтобы от любимых занятий ничто не отвлекало, Коммод замирился со всеми соседями, ограничившись их обещаниями не нарушать границ. Оставалось лишь заполнить вакуум, который в результате эпидемии и Маркоманских войн, образовался по римскую сторону границы.

Себя Коммод мнил новым воплощением Геракла, а потому велел изображать себя с дубиной и в львиной шкуре.

В чём - в чём, а в оригинальности мышления Коммоду отказать было нельзя. Демографическую проблему он решил, не моргнув глазом – приказал переселять в Италию целыми семьями жителей Сирии. Так что Полномочный представитель Президента РФ в Северо-Кавказском округе Александр Геннадиевич Хлопонин идею своей «Программы переселения из трудоизбыточных регионов», оказывается, придумал не сам, а позаимствовал у умалишенного императора Коммода. Ну, а мы помним из предыдущей главы, что стараниями ассирийских и вавилонских селекционеров весь Ближний Восток населяла этнически обезличенная биомасса, изъясняющаяся на арамейском языке – ею-то и заткнули итальянские демографические дыры. Именно после этого переселения итальянцы приобрели те антропологические черты, которые характерны для них сегодня – смуглую кожу, карие глаза, чёрные, кучерявые волосы, обильную растительность на теле и прочее.

Историки до сих пор ломают копья, выясняя причины падения Римской империи. А причины-то – вот они, на поверхности: сменился этнический тип государствообразующей нации и государство рухнуло в деградацию. С этого момента Империя больше не росла, а наоборот только теряла – и территории, и престиж. Скоро и сам Апеннинский полуостров превратился в проходной двор. По нему разгуливали гунны, готы, вандалы, герулы, а позже немцы и французы. Свои королевства и герцогства основывали здесь лангобарды и норманны. Юг Италии делили между собой византийцы и арабы… В этом этническом коктейле и растворилась бесследно кровь древних латинов. Поэтому, у Муссолини ничего и не получилось – у его чернорубашечников с римскими легионерами, создавшими величайшую империю своего времени, общим было только приветствие в виде вскинутой вверх правой руки…

Адольф Алоизович Шикльгрубер, более известный под псевдонимом Гитлер, видимо, этих коллизий итальянского этногенеза тоже не знал, а потому своему коллеге Муссолини страшно завидовал. Когда «Аненербе» откапывало очередной артефакт древности, он полупечально-полусаркастически говорил: «Генрих [Гиммлер] нашёл очередное доказательство того, что, когда римляне уже построили Колизей, германцы ещё жили первобытным образом». И хотя в Рейхе активно популяризовались арийские теории, сам фюрер в дебри предпочитал не лезть. Даже для того, чтобы поступить на офицерскую должность в СС, с соискателя требовали представить справку о происхождении не далее 1750-го года.

Я долго не мог уяснить, чем же мила была фюреру эта дата, раз, взял он её за точку отсчёта «истинно-арийских» родословных. Ничего экстраординарного в 1750-м году в Германии не случилось; никто из великих не народился… Понимал я, что поскольку речь идёт о происхождении, то искать надо что-то связанное с демографией. Таковое, с трудом, но нашлось. Оказалось, что лишь к 1750-му году Германия компенсировала демографические потери, которые получила в ходе Тридцатилетней войны. Пришлось изучать названный конфликт.

Тридцатилетняя война началась в 1618-м году, как противостояние немецких протестантов и католиков. Очень быстро обе стороны обросли союзниками и вся Европа разделилась на два лагеря. Протестантов поддержали Швеция, Дания, Чехия, Голландия, Шотландия, Англия, Франция; союзниками католиков стали Священная Римская империя германской нации, Австрия, Бавария, Испания, Португалия и Речь Посполитая.

Впрочем, богословская догматика оказалась лишь ширмой, прикрываясь которой каждый из участников решал собственные геополитические проблемы. Поэтому, скоро идеологическая подоплёка была откинута и изначально религиозная война превратилась в общеевропейскую поножовщину, где все воевали против всех за свои интересы. Даже православная Россия, которой обе противоборствующие стороны были равно чужды и без различия именовались «погаными латынянами», сумела залезть в эту разборку и деятельно, но безуспешно в ней поучаствовать.

А в наиболее весёлом положении оказалась Германия – она стала главным полем битвы Тридцатилетней войны. Собственно, Германии как таковой к 1618-му году не существовало. Из себя она представляла конгломерат более чем 350 микроскопических ландграфств, курфюрств и вольных городов, чисто формально объединённых под властью императора Священной Римской империи германской нации. К императору феодалы рангом пониже традиционно находились в оппозиции, и все его распоряжения принимали в штыки, так как считали их ущемлением своей самостийности. А помимо того, что Германия политически была раздроблена, как никакая другая страна Европы, так ещё в ней бытовал принцип Cuius regio, eius religio (Кто правит, того и вера) и, соответственно, в конфессиональном плане она из себя так же представляла подобие лоскутного одеяла. Поэтому, когда полыхнуло, резня здесь пошла с наибольшей интенсивностью и ожесточением.

Кроме того, по Германии маневрировали армии всех прочих участников конфликта. Но времена, когда основой войска была рыцарская конница к XVII веку безвозвратно прошли, а с ними канули в небытиё и рыцарские традиции. Основу армий Тридцатилетней войны составляли наёмники.

Я. Гайссер «Ландскнехты в комнате».

Как вы понимаете, зажиточному крестьянину, состоятельному бюргеру или успешному ремесленнику незачем было менять обустроенный быт на трудности, лишения и риск военной службы, поэтому в наёмники шёл всякий сброд, которому было плевать за что и за кого воевать, лишь бы была возможность пограбить. Наметился даже определённый этнический перекос – с удовольствием, целыми деревнями, вербовались на войну представители народов бедных и, скажем так, недостаточно на тот момент цивилизованных: финны, шотландцы, швейцарцы, венгры; являлась «казаковать» поиздержавшаяся польская шляхта; а у герцога Энгиенского в 1646 году под Дюнкерком даже обнаружилось 2000 запорожских казаков, невесть как попавших в его войско.

И хотя слово «наёмник» происходит от «наём», а наём подразумевает какое-то материальное вознаграждение, воинства эти находились на «самообеспечении» и право грабить и мародёрствовать считались официальной их платой за оказанные услуги. «Теоретическую базу» под такую экономическую политику подвёл один из «выдающихся» полководцев Тридцатилетней войны Альбрехт фон Валленштейн – очень выгодно выходило: его стотысячная орда вела боевые действия, не получая ни гроша. То есть, попросту говоря, представляла собой банду мародёров.

Альбрехт фон Валленштейн (1583-1634).

Кстати, и слово «мародёр» родилось на полях Тридцатилетней войны и является производным от фамилии другого теоретика «стратегии самообеспечения» немецкого генерала графа Иоанна Мероде.

Грабить эти воинства начинали ещё на своей территории… хотя, опять же, что считать «своей территорией» - наёмнические части, как правило, были интернациональными и зачастую даже не знали на чьей стороне они сегодня воюют, а система распознавания свой/чужой у них сводилась только к знамени своего полка (формы тогда тоже ещё не было – ходили кто в чём, а друг друга узнавали только в лицо). Ну, и поскольку любая земля для этого интернационального отребья не была своей, то и гипотетическим гуманизмом оно себя не отягощало: тащили всё под чистую; насиловали, всё, что шевелится; пленных не брали; раненых добивали; пытали гражданских, с целью узнать про действительные или мнимые спрятанные сокровища; сжигали дотла города и деревни… Что, не радужную я вам картину нарисовал? Совсем не похоже на то, что возвышенно расписал Дюма в «Трёх мушкетёрах»? Да-да, д'Артаньян и его друзья – современники Тридцатилетней войны; действие романа происходит в 1625-1628 годах.

Ж. Калло, гравюра «Разграбление и сожжение деревни» из серии «Большие ужасы войны».

Итог Тридцатилетней войны для Германии оказался страшен – она потеряла около трёхсот тысяч солдат и более 6 миллионов мирных жителей. В целом это составило 65-75% её тогдашнего населения. С лица земли войной была стёрта третья часть немецких городов. Была полностью уничтожена промышленность; заброшены рудники; прекратилась торговля. Сорняками поросли до 90% пахотных земель; одичавший скот разбрёлся по лесам. Тех, кто чудом выжил, доканывали эпидемии сыпного тифа, чумы, дизентерии, цинги…

Ж. Калло, гравюра «Дерево повешенных» из серии «Большие ужасы войны».

После этой чудовищной депопуляции Германия восстанавливалась 100 лет – «довоенный» уровень численности населения ей удалось достичь только к 1750-му году. С этого года, фактически, началась новейшая германская этническая история и поэтому Гитлер и взял его в качестве стартовой линии. Проследить своё происхождение глубже «истинные арийцы» Третьего Рейха и не могли, и боялись, поскольку прошлое их таило массу сюрпризов.

Когда 24 октября 1648 года был заключён мир, то не у дел осталась масса народу, не умеющего ничего другого, кроме, как воевать. Большинству из них и возвращаться-то было некуда – они либо не помнили, где их дом; либо там их никто уже не ждал; либо и дома-то никогда не имели, родившись где-нибудь в маркитантском обозе.

А вокруг лежала пустыня, бывшая когда-то Германией; разорённая, но вполне пригодная для жизни. И множество демобилизованных ландскнехтов решило осесть прямо там, где застало их известие о мире. Занимали уцелевшие дома, разводили огороды, женились на маркитантках и выживших немках. И из вчерашних «солдат удачи», разных вероисповеданий и наций – финнов, шотландцев, швейцарцев, венгров, поляков, шведов, датчан и байстрюков неясного происхождения – и начал складываться новый германский этнос.

Но одних только дембелей и маркитанток для компенсации дефицита населения было явно мало и германские правители стали пускать зазывал по всему свету, предоставляя кров любым беженцам. Приняли бегущих из Франции гугенотов. Приняли бегущих из Англии роялистов. Потом в Англии произошла реставрация монархии и из неё побежали республиканцы – их тоже приняли. Когда англичане развязали войны с Шотландией и Ирландией, то обогрели и приютили ирландских и шотландских изгоев. Кровь этих всех иммигрантов тоже влилась в генофонд будущих граждан Третьего Рейха.

Но самый большой поток переселенцев пришёл с востока, из Украины. В тот год, когда в Европе закончилась Тридцатилетняя война, там поднял восстание против поляков Богдан Хмельницкий.

В тогдашней Украине (она принадлежала Речи Посполитой и называлась Русской Украйной) аристократия и простонародье, фактически, представляли собой два чуждых друг другу этноса. Шляхта была поголовно окатоличена и заражена прозападничеством, простой народ хранил веру православную и тяготел к России.

Западничество польских шляхтичей носило гротескный характер. Себя они скромно именовали «последним рыцарством Европы», но всё их рыцарство сводилось к соблюдению шизофренических канонов «шляхетской чести». Честь шляхетская не дозволяла заниматься ничем, кроме войны, охоты и пиров. Все названные занятия даже поодиночке являются затратными, а вместе требовали огромных денег. Деньги можно было вытрясти из подвластного населения, но мараться хозяйственными вопросами для правильных шляхтичей было ниже собственного достоинства. Однако, выход нашёлся – польские паны стали сдавать свои имения в аренду евреям, которых тут было полным полно ещё со времён бегства из «страны Парас», о чём мы так же говорили в предыдущей главе.

Евреи сразу выдавали шляхтичам искомые суммы, а потом компенсировали в двух-трёхкратном размере изначальные затраты, выколачивая их из православных польских подданных. Причём, сынами Сиона выдумывались такие немыслимые поборы, что даже Казимир Валишевский, поляк по национальности и русофоб по призванию, нашедший в своих пасквилях оправдание всем врагам России, не нашёл способа обелить их и вынужден был констатировать, что доходило «…до эксцессов, которые должны были бы показаться невероятными, если бы они не были удостоверены многочисленными документальными данными» (К. Валишевский «Первые Романовы»).

Помимо сбора налогов, пользуясь благосклонностью польских властей, евреи стали разорять конкурентов неиудейского происхождения; завышать отпускные и занижать закупочные цены. Проезд по дорогам еврейские управленцы сделали платным и это убило торговлю и взвинтило цены. Пышным цветом расцвёл только один вид коммерции – торговля спиртным; она вся полностью находилась в руках иудеев.

Имелся в здешних местах у евреев ещё один скромный гешефт. На Украйну с завидным постоянством, с целью набрать полон для перепродажи в мусульманские страны, налетали крымские татары. При этом, за всю историю татарских набегов ни одного еврея в рабство угнано не было! О чём это говорит? Да, о том, что украинские евреи всегда были прекрасно информированы о планах Бахчисарая. Вернее, даже не так – это крымцы свои налёты предпринимали, исходя из планов иудейской диаспоры. Зачем, спросите, евреям было работать против своих соседей? Так, угадайте с двух раз, кому отходило имущество, угнанных в рабство славян?

Стоит ли удивляться, что когда Русскую Украйну охватило антипольское восстание, евреям их беспредел воздался сторицей. А изощрённый садизм, с которым осуществлялся холокост, лишь продемонстрировал степень ожесточения украинцев к своим мучителям. Как засвидетельствовал раввин Массула, по горячим следам собиравший данные о «резне Хмельницкого», евреев заживо сжигали и заживо же закапывали в землю; раздавливали, зажав между двух досок; с живых сдирали кожу; травили собаками; вешали и сажали на кол; отрубали ноги по колено, руки по локоть и заставляли ползать на культях, пока не наступала смерть от кровопотери. Перед казнью обычно пытали: плотницкими бурами высверливали глаза из глазниц; подвешивали за половые органы; набивали прямую кишку порохом и поджигали… С беременными еврейками развлекались так: вспарывали живот, извлечённый плод топили в сортире, а на его место зашивали живую кошку. А чтобы обезумевшая от боли женщина не разорвала шов, отрубали ей кисти рук.

Всего повстанцами Хмельницкого на Украйне было разгромлено 744 иудейских общины и истреблено не менее 100 тысяч евреев. Уцелевшая часть диаспоры потянулась в исход. Куда? Да, в Германию, где толерантные немецкие правители были рады любым новым подданным. Причём, ужас перед погромщиками был так велик, что многие евреи на новой родине стали скрывать своё истинное происхождение, всеми силами выдавать себя за немцев и уже во втором поколении забыли, кто они и откуда пришли.

И вот из этих субстратов – интернациональных демобилизованных ландскнехтов, иммигрантов всех кровей и еврейских беженцев из Русской Украйны – и сформировалась к 1750-му году та нация, которую в 1933-м возглавит Адольф Гитлер. Они будут выдумывать теории своего арийского происхождения и расового превосходства, но на деле побоятся заглянуть в собственные родословные дальше пяти поколений тому назад.

Над «арийскостью» «истинных арийцев» издевались ещё Кукрыниксы.

Итак, сделаем первые промежуточные выводы. Во-первых, все, за исключением людоедских племён географически отрезанных от цивилизации где-нибудь на островах Микронезии или в джунглях Амазонки, когда-то под кем-то были, а не только Русь под татарами. Татаро-монгольское иго на Руси – скорее, правило, чем исключение. Во-вторых, всеми пребывание когда-то под чужеземным гнётом воспринимается, как героическая страница прошлого и как повод для гордости за предков, сумевших выстоять под страшными испытаниями. В-третьих, все хотят происходить от победителей, а не от побеждённых. А потому целые народы приписывают себе несуществующие родственные связи, иногда даже жертвуя кровным родством в пользу родства духовного. И только мы, русские, гнусавим мантру про татар и про триста лет, отказывая нашим предкам в героизме, а себе самим в происхождении от героев!

Орлов Владимир.