«Неприкасаемые»

Всё, что официальная историческая наука могла сделать, чтобы у нас сложилось самое невнятное и неудобоваримое представление о наших предках, она сделала. Она сделала всё и даже больше, чем всё. Несть числа примерам, когда благодаря представителям третьей древнейшей профессии – первые две: проститутки и журналисты – мудрые правители оказались представлены кровавыми деспотами, а алчные садисты великими воинами.

Лёгкость, с которой «профессиональные историки» способны обгадить отдельную личность, распространяется иногда на целые народы или эпохи. Например, период со времени падения Римской империи и до установления в Европе в качестве доминирующей религии христианства, без обидняков назван Тёмными веками. И это не поэтическая сентенция, а научный термин, имеющий официальное хождение в научно-исторической среде.

А, ведь, если вдуматься, Тёмные века были временем легенд и преданий, временем былинных героев и эпических событий, временем короля Артура и Зигфрида Нибелунга, временем Алладина и Синдбада-морехода… И происходили в это время не только сюжеты эддических саг или сказок «тысяча и одной ночи», но и вполне объективные процессы. Тёмные века были временем становления наций и временем возникновения империй. Нации ещё не были оформлены, империи были недолговечны, но это уже были проростки той картины Мира, которую мы видим сегодня.

Другие битвы, невидимые, но от этого не менее значимые, шли в это время в душах людских. Умирало язычество, торжествовало христианство. С обеих сторон лилась кровь; с обеих сторон были мученики, предпочетшие смерть отречению от своих убеждений. Исход этой борьбы был в какой-то мере предопределён: приверженность – искренняя или декларируемая – новому вероисповеданию становилась не столько духовной потребностью, сколько идентификационным кодом принадлежности к христианскому суперэтносу. Это в свою очередь, как бы, давало пропуск в будущее, тогда как верность дедовским языческим богам означала неприкрытое неприятие нового мирового порядка и лишь подчёркивала чужеродность по отношению к нему. А по новым правилам всё чужеродное подлежало либо исправлению, либо уничтожению.

И без труда можно назвать точную дату, когда кончилось время старых богов – 972 год. Под историей языческого мира черта была подведена в тот самый момент, когда печенежская сабля сразила князя киевского Святослава Игоревича.

Можно, конечно, возразить, что Святослав отнюдь не был последним правителем-язычником – так-то оно так, но Святослав был последним правителем-язычником, способным существенно повлиять на ход мировой истории. Ни один язычник после Святослава не крушил сверхдержав и не облагал данью империй; всё, что делали разноплеменные языческие вожди после марта 972 года представляло собой лишь бесплодные попытки продлить агонию. Личности, сопоставимой по масштабу со Святославом, языческий мир породить уже или не сумел, или не успел.

Интересным мне показалось разобраться, а был ли в тогдашней Европе хоть один правитель, которого можно было бы со Святославом сравнить. Да, и вообще каким было лицо Ойкумены в его времена, в каком мире пришлось жить последнему языческому правителю Руси? Мы, по большому счёту, про время Святослава знания имеем сколь поверхностные, столь и разрозненные. Ну, была Византия, была Хазария, были какие-то непонятные мадьяры и печенеги, были варяги без роду и племени… на этом, обычно, познания заканчиваются даже у узких специалистов по истории Х века и мало кто с лёгкостью назовёт имя современных Святославу, например, короля Ирландии или правителя Армении.

Разумеется, всех перечислять не будем. Чтобы тему не перегружать, по умолчанию оставим за бортом всякую мелкопоместную перхоть, чья юрисдикция распространялась на две-три деревни – рассмотрим только тех, кто владел крупными территориями, сопоставимыми по размерам с восточно-славянскими княжествами. А поскольку, вопреки устоявшимся с подачи «профессиональных историков» заблуждениям, мир тогда был не менее динамичен, чем сейчас, а правители менялись даже чаще, чем в нынешних республиках СНГ, то временнýю привязку сделаем к моменту полноценного вступления Святослава во власть и сокрушения им Хазарии, то есть к 964-965 годам. Плюс-минус пару лет, конечно, там, где повествование будет этого требовать.

Отсчёт начнём с крайнего запада Европы, с Атлантического побережья Пиренейского полуострова. Тут во времена Святослава ситуация радикально отличалась от нынешней. Испании и Португалии не существовало как таковых, а почти весь полуостров принадлежал арабам, основавшим здесь исламское государство – Кордовский халифат.

Ранее – до 929 года – Кордовский халифат был эмиратом, то есть полуавтономной провинцией обширного Аббасидского халифата. Основанное Аббасидами государство было крупнейшей империей своего времени – оно простиралось от Атлантики до Китая, и от Индийского океана до Аральского моря.

Аббасидский халифат на пике своего могущества (крупнейшая из христианских империй – Византийская – на его фоне просто теряется).

Любое христианское государство… да, что там отдельное какое-то государство, весь тогдашний христианский мир на порядок уступал Аббасидскому халифату и по площади, и по численности населения. Уступал христианский мир исламской империи и по качеству – в руках арабов оказались древнейшие культурные и торговые центры Египта, Месопотамии, Персии, Закавказья, Средней Азии, Пенджаба, Согдианы, Северной Индии с их неисчислимыми сокровищами и ресурсами. Под контролем арабов оказался важнейший – от Китая до Византии – отрезок Великого Шёлкового пути. Но, главное, арабы стали хозяевами Святой Земли и Гроба Господня, что по понятиям средневекового христианина перевешивало все остальные пункты.

Около 711 года арабы форсировали Гибралтарский пролив и высадились в Испании. Началась их экспансия в Европу. Но территориальные приобретения в Европе арабы отхватили уже на излёте своей пассионарности – это был тот кусок, который они ещё смогли проглотить, но уже не смогли переварить.

В «официальной истории» не понятно с чего угнездилась точка зрения, что путь арабам за Пиренеи преградил Карл Мартелл, отстоявший в 732 году свободу Европы в битве при Пуатье (не путать её с более известными событиями Столетней войны). Адептов этой версии ничуть не смущает, что арабы в тот год пришли не захватывать новые земли, а банально пограбить и Мартелл атаковал их, когда перегруженное добычей войско уже шло в обратный путь. А как показало дальнейшее развитие событий, арабы, ничуть не тревожась присутствия «спасителя Европы», хаживали через его владения до Женевского озера. То есть, поступательное их движение было остановлено не Мартеллом, а просто отсутствием у арабов желания двигаться дальше. Собственно, по этой причине они и Пиренейский полуостров захватили не полностью, а частично – дошли на севере до гор, где действия конницы оказались скованы превратностями ландшафта, и остановились исключительно по своей воле, а не в виду героизма обороняющейся стороны.

Но в самой природе Аббасидского халифата уже были заложены и причины его погибели. Мусульманская империя была непропорционально вытянута в широтном направлении; продольные её размеры сильно превалировали над поперечными. Руководить таким монстром из единого центра было практически не возможно. Багдадским халифам (по карте прикиньте где Багдад, а где Кордова! ) вынужденно пришлось делегировать часть полномочий в регионы. Однако, укреплению связей между центром и провинциями эта мера не способствовала – у местечковой знати закружилась голова от идей сепаратизма: если дают часть власти, то почему бы не заполучить её всю?!

А Кордовский эмират был самой удалённой от Багдада провинцией. К тому же самой обособленной; чуждой метрополии не только по географическому положению, но и по духу. Сам Аллах велел ему первым отпасть от Багдада. Так и случилось: в 929 году эмир Кордовы ан-Насир лидиниллах Абу Мутарриф Абд ар-Рахман ибн Мухаммад ибн Абд Аллах провозгласил себя халифом. В историю он войдёт под тронным именем Абд ар-Рахман III.

Кордовский халифат и сопредельные государства.

Поясню, что произошло. Халиф – это высший мусульманский титул; нечто аналогичное титулу Папы Римского у католиков. Халиф – это Наместник Пророка, так же, как Папа Римский – это Наместник Бога на земле. Халиф в идеале должен быть в мусульманском мире один, как и Папа Римский должен быть один в католическом мире. Абд ар-Рахман III этот идеал растоптал. И создал опасный прецедент, поскольку, если может быть два халифа, то почему бы и не появиться третьему. И третий появился более, чем скоро – халифами объявили себя египетские Фатимиды. И понеслось…

Чтобы пойти на такой шаг, какой сделал Абд ар-Рахман III, надо обладать некоторыми качествами. Во-первых, чётко представлять последствия – а они, в случае неудачи, были бы таковы: обструкция со стороны всего остального исламского мира, религиозное проклятие и растерзание озверелой толпой фанатиков либо жалкое конспиративное существование в эмиграции. Во-вторых, быть абсолютно уверенным в своих силах – опять же, в случае неудачи, рискованная выходка была чревата войной против Багдада. В-третьих, иметь преданных единомышленников, поскольку в одиночку такие дела не делаются и попытка провозгласить себя халифом без предварительных консультаций с государственной элитой и армейской верхушкой окончилась бы скоропостижным отрешением от должности в связи с обострением психического заболевания.

К тому же у Абд ар-Рахмана III были ещё и личные причины комплексовать перед подданными – внешность. У него, по свидетельствам современников, были голубые глаза, белая кожа и блондинистые с рыжеватым отливом волосы. Понятно, что со столь нетипичным внешним видом агитировать арабов на противоправные действия против Наместника Пророка чревато было быть не так понятым.

Но у Абд ар-Рахмана была чёрная краска для волос; была армия, обкатанная в боях с христианами; был Гибралтар, отделяющий его от остальных братьев-мусульман; а, главное, были состоятельные друзья и советчики – евреи. В момент духовных метаний эмира-раскольника они оказались рядом, поддержали добрым словом, укрепили дельным советом и, кряхтя, дали денег на авантюру. Понятно, не за просто так – как только Абд ар-Рахман стал халифом, евреи подмяли под себя все финансы и всю внешнюю политику его государства.

Доверенным советником Абд ар-Рахмана III стал андалусийский еврей Хасдай ибн Шапрут. Только происхождение помешало ему официально получить должность главного визиря. В утешение халиф сделал его министром иностранных дел и таможни и назначил главой всех евреев халифата. И ибн Шапрут развернулся по полной.

По его инициативе в Кордове стали открываться еврейские академии. В халифат потекли еврейские учёные, богословы, литераторы – понятно, что их процент был ничтожно мал по сравнению с хлынувшими мутным потоком проходимцами и ростовщиками, но это второй вопрос. Молодым учёным выдавались подъёмные; студенты и поэты получали стипендии. По всему миру агенты Хасдая начинают форменную охоту за старинными списками еврейской религиозной литературы и прочими иудейскими древностями. Для иудейской культуры в Кордове начинается «золотой век».

По своим дипломатическим каналам ибн Шапрут устанавливает связь с соплеменниками не только по всему Средиземноморью, но и в Месопотамии. Выгода от подобных контактов получается взаимная: халифат снабжается разведданными, а диаспоры получают финансирование на собственные нужды и на лоббирование его интересов (а то и на откровенную подрывную деятельность – это уже по ситуации! ).

И Иегова наградил труды своего верного слуги! Около 954 года от хорасанских купцов ибн Шапрут узнаёт о существовании далеко на востоке иудейского государства. Государство называется Хазария.

Поскольку со времён Навуходоносора евреи собственной государственности не имели, то весть о «Новом Израиле» повергает ибн Шапрута в шок. Следует проверка, а затем перепроверка информации, но несколько византийских купцов независимо друг от друга подтверждают существование Хазарского каганата и даже сообщают имя его еврейского повелителя – Иосиф.

На имя Иосифа ибн Шапрут тут же пишет письмо, где выражает своё несказанное удивление факту существования государства, где евреи составляют правящий класс, и просит рассказать о его стране. Не доверяя посторонним выполнение столь важной миссии, Хасдай отправляет с письмом собственного слугу. Тот едет в Константинополь, но Византии не светит альянс между двумя иудеизированными державами, поэтому проезд по своей территории император Константин Багрянородный запрещает. На помощь приходят купцы-единоверцы. Письмо попадает в Хазарию окольным путём через Венгрию, Русь и Волжскую Булгарию.

Двухлетнее ожидание Хасдая было награждено ответным письмом хазарского правителя:

Вот я сообщаю тебе, что пришло к нам твое почтенное письмо через р. Иакова, сына Элиезера, из страны Н-м-ц [немцев], и мы обрадовались ему и восторгались твоим разумением и твоей мудростью. Я нашел в нем записанным [разное] о местонахождении твоей страны, ее длине и ширине, о происхождении царя Абд ал-Рахмана, царствующего над нею, о почете, великолепии и величии его и о помощи, оказанной ему Богом, так что он подчинял себе области востока, так что о могуществе его государства стало слышно во всей земле… (Письмо Иосифа, сына Аарона, царя Тогармского, к реб-Хасдаю, главе диаспоры, сыну Исаака, сына Эзры, сефардийцу, дорогому для нас и почитаемому нами – цитирую по П.К. Коковцов «Еврейско-хазарская переписка»).

Далее каган-бек Иосиф детально описывал историю и современность Хазарского каганата, рассказывал о процветании евреев в его государстве и жаловался на досаждающих ему варваров:

…Знай и уразумей, что я живу у устья реки, с помощью всемогущего. Я охраняю устье реки и не пускаю русов, приходящих на кораблях, приходить морем, чтобы идти на исмаильтян, и [точно также] всех врагов [их] на суше приходить к «Воротам» [имеется в виду «Дербентский проход»; Дербент – искажённое персидское «дарбанд» - «узкие ворота»]. Я веду с ними войну. Если бы я их оставил [в покое] на один час, они уничтожили бы всю страну исмаильтян до Багдада...

Кончалось письмо так трогательно, что ибн Шапрут чуть не написал заявление об уходе по собственному желанию со всех занимаемых должностей и не уехал в неведомую Хазарию:

…Ты упомянул [также] в своем письме, что желаешь видеть меня. И я очень стремлюсь и хочу видеть твое приятное [для меня] лицо, твою [всеми] почитаемую мудрость и твое величие. О, если бы случилось [так], как ты говоришь, и я удостоился бы иметь общение с тобой и видеть твое почтенное и вожделенное лицо. Ты был бы для меня отцом, а я был бы тебе сыном, твоим устам повиновался бы весь мой народ и согласно твоему слову и правильному решению я бы [сам] выходил и входил. И да будет [тебе] много счастья!

Ибн Шапрут тут же настрочил ещё одно послание и баснословно оплаченный гонец без промедления помчался к Иосифу. Однако, на второе письмо ибн Шапрут ответа не получил, поскольку оно не нашло своего адресата – грозной июльской ночью 965 года тот пропал без вести при попытке сбежать из окружённого Святославом Итиля. А письмо Иосифа Хасдаю ибн Шапруту стало единственным подлинным хазарским документом, дошедшим до наших дней!

Впрочем, у ибн Шапрута и дома нашлись дела. В тот год, когда он отправил в Хазарию своё второе письмо, его покровитель Абд ар-Рахман III скончался. Халифом Кордовы в 961 году стал его сын ал-Мустансир биллах Абу-л-Гази Хакам ибн Абд ар-Рахман, он же ал-Хакам II. Он был намного старше Святослава, на трон он взошёл в возрасте 46 лет, но получилось так, что править им пришлось в одно и то же время.

Памятник ал Хакаму II в Кордове.

Абд ар-Рахман оставил сыну цветущее хозяйство. Христиане сидели у себя в горах на севере и боялись высунуться, поскольку у армии халифата было над ними разгромное военно-техническое превосходство. Конкурирующие халифы из династии Фатимидов были до поры увлечены внутренними разборками и отношений старались не обострять. Появлялись иногда на побережье викинги, но их набеги имели спорадический характер, ощутимого урона не наносили и легко отражались местными ополченцами. Одним словом, годы правления ал-Хакама II выдались мирными и спокойными.

И его это, видимо, чертовски радовало, поскольку к военному делу он не тяготел совсем. Ал-Хакам занялся монументальным строительством; возвёл себе новый дворец, а населению воздвиг в столице новую главную мечеть. Облагодетельствовал он и селян за государственный счёт создав новую ирригационную систему, после чего сельское хозяйство страны расцвело пышным цветом и в прямом, и в переносном смысле.

Но больше всего ал-Хакам любил читать книжки. Старинные фолианты везли в Кордову со всего света. Здесь их бережно реставрировали, сортировали и целый штат переводчиков перелагал тексты на язык Корана. В результате кордовское собрание книг составило более 400000 (четырёхсот тысяч!) томов и стало самой большой мусульманской библиотекой. Волей-неволей придётся провести сравнение и с развитием книгочтения в христианском мире. Так, вот, когда Анна, дочь Ярослава Мудрого, приехала в 1051 году к своему суженному Генриху I и привезла с собой (с варварской Руси!) несколько сотен книг, то это произвело при французском дворе полный фурор. И почти 600 лет «библиотека Ярославны» считалась во Франции не просто большой, а огромной! Теперь понятно, что, видимо, не с тем сравнивали…

Одним словом, правление ал-Хакаму II досталось – дай Бог каждому! Враги боятся, подданные процветают, сам предаёшься любимому хобби. Беда подкралась, как водится, откуда не ждали.

Династия кордовских Омейядов на ал-Хакаме едва и не угасла. По совсем неожиданной причине – ал-Хакам был конченым гомосексуалистом. У него даже гарем был укомплектован мужчинами, а не женщинами. На престол, как мы помним, он вступил в возрасте более, чем зрелом, если не сказать предпенсионном и только тут выяснилось, что за свои 46 лет женщину он даже не нюхал. Сексуальные предпочтения, понятно, дело личное, но не в том случае, когда правителю требуется наследник, а династии – продолжение.

Выкрутиться помогли опять же друзья-евреи – разыскали где-то мужеподобную бабищу с каким-то гормональным нарушением, от которого у неё даже усики пробивались, вырядили в мужскую одежду и, усыпив бдительность ал-Хакама щедрой дозой опиатов, подложили её под халифа. Своими силами или с посторонней помощью – то нам не ведомо – горе-любовники с поставленной задачей справились: в 966 году у них родился сын Хишам (будущий халиф Хишам II).

Умер ал-Хакам II 16 октября 976 года в возрасте 61 года. Умер так же, как и прожил – спокойно и размеренно, в окружении любимых книг и своего голубого гарема. Продолжительность его жизни составила фактически две жизни Святослава. Судить его будем не мы, а Аллах – мы же себе всего лишь позволим оспорить Экклезиаста и заявить, что живая собака не всегда лучше мёртвого льва!

Орлов Владимир.