Вы, наверно, уже подумали, что я забыл, что вторую часть «Горной фантазии…» оставил на ремарке «продолжение следует»? Вовсе нет. Просто иногда, когда труд масштабен, а сроки не поджимают, полезно взять паузу, послушать отзывы, отбрить критику, поискать новые данные по исследуемой теме, что-то переосмыслить, а, главное, свести всё в единую картину.

Лоскутность нынешних представлений о прошлом, думаю, даже доказывать не нужно. Впрочем, если изволите, милости прошу пример. Он лёгкий, из школьной программы. Первый вопрос будет звучать так: «Назовите известных вам животных, обитавших во времена последнего ледникового периода?». И сразу лес рук и несогласованные выкрики с мест: «Мамонты! Шерстистые носороги! Саблезубые тигры! Пещерные львы и пещерные медведи! [И так далее] ». Умнички, всем «пять»!

А теперь немного изменим вопрос: «Назовите известных вам водных животных, обитавших во времена последнего ледникового периода? ». То есть, знаете ли вы, какие рыбы и млекопитающие обитали в морях и реках конца плейстоцена - начала голоцена? Или вы считаете, что, раз период был ледниковый, то все водоёмы стояли промёрзшими до самого дна и жизни в них не было?

Думаю, ответить на мой второй вопрос под силу лишь суперузким специалистам, работающим над диссертациями соответствующей тематики. Простым биологам и даже палеонтологам эта задача не по зубам – я проверял это на форумах zoologist.ru и paleo.ru. А о так называемых «историках» я, уж, и не говорю…

Историки, кстати, вполне резонно могут встать в позу – мол, причём здесь они, раз речь идёт о животном мире; пусть, мол, плейстоценовыми рыбами палеоихтиологи и занимаются. Э, нет, ребята, не откреститесь! Вы же пишете в своих книжках, что «первые приспособления для рыбной ловли» датируются, аж, 27000-м годом до нашей эры – так вот будьте последовательны и потрудитесь ответить кого ловили теми приспособлениями.

Мамонта, например, те же историки «раскрутили», как поп-звезду. Они сделали его лэйблом, патентованной торговой маркой, под которой нам втюхиваются теперь байки про ледниковый период. Одного взгляда на изображение мамонта достаточно, чтобы понять о каком времени пойдёт речь и, наоборот, при словосочетании «ледниковый период» в воображении встанет из заиндевевшего небытия мохнатый исполин. Его современникам повезло меньше. Его современникам, жившим в воде, не повезло совсем…

Ну, кто ещё мог претендовать на главную роль в мультфильме «Ледниковый период», если не мамонт Мэнни?

Интереса для профессиональных хранителей исторического знания обитатели плейстоценовых водоёмов не представляют по совсем неожиданной причине – большинство из них, оказывается, преспокойно дожили до наших дней. Мамонтов историки любят только за то, что они вымерли. Раз вымерли, значит, свои тайны унесли в могилу. А раз фактологии никакой нет, то на этом пустом месте можно запросто нафантазировать горячечных теорий, раздуть их в диссертационные пузыри и наполучать под них степеней и регалий.

Рыбы «историкам» развернуться таким образом не дают возможности. Те же налим или хариус, как плескались в приледниковых озёрах 15000 лет назад, так и сейчас молчаливо взирают на нас из-под водной глади современных нам водоёмов. Поди-ка насочиняй что-то отвлечённое про плейстоценовую краснопёрку, когда её потомки водятся в любой речке средней полосы и в солёном виде составляют непременное дополнение к пиву.

Она бы рассмеялась, назови мы её «ровесницей мамонтов» – она гораздо старше!

Обитатели гидросферы, которая в силу своих физических свойств подвержена температурным и барометрическим колебаниям гораздо меньше, чем атмосфера, пережили не только глобальные оледенения, но и вообще все катаклизмы, потрясавшие планету с раннего ордовика до наших дней. На их глазах первые отщепенцы выползли на сушу; на их глазах расцвели и погибли динозавры; на их же глазах встали и исчезли льды всех, сколько их было, ледниковых периодов. А сравнивать продолжительность существования рода Homo (2 миллиона лет) и надкласса Pisces (470 миллионов лет) – просто смешно!

Рассказать нам умудрённые столь богатым прошлым рыбы могут многое. Недалёкие сапиенсы считают, что они говорить не умеют и делают их немоту поговорочной идиомой, а при наличии терпения, такта, тонкой душевной организации и доли интеллекта тайн они могут поведать не мало.

Леониду Александровичу Кудерскому, например, именно рыбы рассказали много подробностей не только про своё, но и про наше, человеческое, прошлое. Профессор Кудерский всю свою долгую научную жизнь занимался изучением водоёмов северо-запада России. А поскольку все эти водоёмы возникли на месте Скандинавского ледникового щита после его таяния, то оказалось, что и тема, которую мы разбирали в первой и второй «Горных фантазиях…» косвенно оказалась в работах Л.А. Кудерского затронутой.

Однако, начать придётся не с рыб, поскольку на том месте, где плещется сейчас Балтийское море до прихода ледника стояли непроходимые хвойные леса. Откуда мы это знаем? Когда надвигающийся ледник перетирал в труху вековые стволы, из них под его тяжестью выдавливалась смола-живица, которая, окаменев, превратилась в янтарь. Так, что янтарь это не «слёзы моря», как принято его поэтично называть, а слёзы хвойных деревьев, раздавленных льдом. Правды ради надо сказать, что море (Бореальное, оно же Эемское, оно же Мгинское) в этом регионе всё же было. Но располагалось оно северо-восточнее современной Балтики и в сродстве с ней не состояло, поскольку, вместе с хвойными лесами, было уничтожено ледником. Историю этого места ледник начал с нуля.

Валдайское (оно же зырянское, оно же поздне-вюрмское) оледенение началось 80-60 тысяч лет назад и, как считается на современном этапе, имело два эпицентра, вокруг которых сформировались два ледниковых щита – Скандинавский и Новоземельский.

Валдайский ледниковый покров максимальной стадии.

Не стоит, однако, думать, что ледниковый щит был незыблем, как гранитный монолит. Это была живая, динамичная система: где-то лёд прирастал, где-то подтаивал. Талая вода собиралась в гигантские – с современную Францию размером, но глубиной по колено – озёра на вершине ледника (способные исчезнуть за одну ночь, слившись через трещину в чрево ледового массива), заполняла внутриледниковые каверны, промывала в его теле каньоны и накапливалась у его подошвы по всему фронту щита. Последняя группа пресноводных талых озёр, затопившая почти всё пространство между южным краем ледника и главным водоразделом Русской равнины, образовала так называемый Привалдайский приледниковый водоём.

Когда я писал «Горную фантазию…», я ещё не знал ни этого термина, ни что под ним подразумевается. Меня к нему привела логика, я его вычислил.

Сперва меня натолкнули на определённые размышления многочисленные упоминания разных источников о том, что на подходах к легендарным горным массивам (Меру, Хара Березайти, Каф (см. первую «Горную фантазию…»)) простирается не просто некая водная преграда, а «великий океан», окружающий Мировую гору со всех сторон: «…Золотая гора Меру проходит через середину земного шара и выходит на поверхность с двух сторон. На её верхнем конце располагаются Индра, боги и мудрецы. На её нижнем конце подобным же образом находят пристанище демоны. Гору-ось окружает со всех сторон великий океан, разделяющий, словно пояс вокруг земли, полусферы богов и демонов» (Парашара). Если за прообраз легендарных гор принимать ледник, то получается, что упомянутый «великий океан», должен был «окольцовывать» его по всему фронту. Делая предположение, что Меру, Хара и Каф – это разные ненаучные названия Валдайского ледника, я проработал этот вопрос и убедился, что исходя из «физики процесса» обширных приподошвенных водоёмов, действительно, просто не могло не быть.

Исключение в ряду Мировых гор составили только Рипейские горы античной традиции. Про них не говорилось, что они окружены «океаном», но из многочисленных эпических и авторских работ известно, что у подножия Рипеев протекала с востока на запад, впадая в конце в океан, неопознанная река Эридан. Современная наука агрессивно навязывает мнение, что Эридан это река По, текущая на севере Италии. Версия эта громится без усилий: во-первых, По течёт не на запад, а в прямо противоположном направлении; во-вторых, ни в какой океан она не впадает, а впадает в Адриатическое море; а, в-третьих, характерной особенностью Эридана, согласно источников, было обилие янтаря, что указывает на его локализацию в районе нынешнего Балтийского моря. В этом районе, у подножия некоего горообразного массива, мог течь только гипотетический приледниковый поток, который в других первоисточниках назван «великим океаном, окружающим Мировую гору».

Две версии слились в одну и подтвердили друг друга. А изыскания профессора Кудерского в области доказательств существования Привалдайского приледникового водоёма стали для меня проверочным решением, показавшим мою правоту. Но вернёмся к его трудам…

Итак, если ледник уничтожил всё под собой, то в прилегающих к нему областях сумевшие быстро адаптироваться виды не только выжили, но и стали себя прекрасно чувствовать. Первыми освоили привольные просторы приледниковых водоёмов «беженцы» вынужденно переселившиеся сюда из погибающего под пятой ледника Эемского моря. Это были холодолюбивые виды, приспособленные к обитанию в солоноватых водах Эемского бассейна: балтийский и озерный лосось, кумжа, проходной сиг, речная минога.

Представители всех видов, переселившихся в приледниковый водоём из Эемского моря, популяционно были однообразны. Другими словами, в Эемском море они проживали в границах одних и тех же ареалов и в одинаковых условиях природной среды. Очень скоро (по историческим меркам) после вселения в Привалдайский водоём таковые отличия у них стали появляться и первоначально единая популяция распалась на две субпопуляции.

Объясняется это тем, что Привалдайский приледниковый водоём не был какой-то сплошной водной артерией. Он представлял собой частую череду озёр, протянувшуюся вдоль фронта ледника. Образовывались они при затоплении талой водой естественных складок рельефа. В определённый момент складка переполнялась и вода сливалась в соседнюю низину, образуя следующий водоём, и так далее по цепочке. Именно так в Привалдайском приледниковом водоёме поддерживалась некая динамическая связь между его составляющими. При этом наметилась и глобальная тенденция: приледниковые водоёмы по такому критерию, как направление слива распались на две группы. У первой слив пошёл в южном направлении (Балтийская система приледниковых водоёмов), у второй – на север, в Баренцево море. Водораздел между ними прошёл по узкому участку между современными Ладожским и Онежским озёрами.

С момента возникновения водораздела, две названные группы приледниковых водоёмов больше между собой не соединялись. Это сразу же сказалось на их обитателях – популяционное единство эемских мигрантов оказалось нарушено и в результате представители одних и тех же видов, обитающие, например, в Ладоге и Онеге стали заметно отличаться друг от друга. Наблюдать это могут не только учёные-ихтиологи, но и простые рыбаки, занимающиеся на этих озёрах рыбалкой.

Не хочу никоим образом умалить заслуги Леонида Александровича Кудерского и его коллег, но вынужден констатировать, что они заново изобрели велосипед. Открытый ими факт был давным-давно описан в ведической литературе: «С этих гор устремляются вниз все великие реки земли, только одни из них текут на юг, к теплому морю, а другие – на север, к белопенному океану».

Светлана Васильевна Жарникова по поводу процитированного фрагмента предположила, что он относится к современному нам водоразделу Северного Ледовитого океана и Арало-Каспийского бассейна. Однако, оказывается, что данный постулат применим и ко времени оледенения. Водораздел возник во времена ледника, был им сформирован и сохранился в своём виде даже после того, как породивший его ледник полностью растаял.

Интереснее другое – когда это могло быть зафиксировано человеческой памятью? Исходить будем из мнения официальной исторической науки. Согласно ему современные люди, то есть наши с вами непосредственные предки, появились из ниоткуда (словами Булгакова выражаясь «соткались из воздуха») 40000 лет назад. Если отринуть мои сомнения в точности этой датировки, то получается, что авторы «Вед» описали ситуацию, имевшую место быть от 40000 до 14000 лет назад. Позже этого не могло быть сделано, поскольку ледник начал отступать.